Невозможная птица - Патрик О'Лири

– Эмма?

Она несколько раз мигнула.

– Что?

– Он здесь.

– Кто здесь?

– Ваш муж.

– Где?

– На ручье. Он все ещё пытается поймать эту рыбу.

Долгое время она не издавала ни звука. Вытерла тряпкой стойку. Наконец она хмыкнула и сказала:

– Похоже на него.

ПОСЛЕДНЯЯ ПУЛЯ

Майк не помнил, как вышел из ресторана.

Он пришёл в себя, сидя на берегу реки Детройт, глядя на пару спаривающихся уток внизу. Самец с зеленой шейкой яростно ухватил самку сзади за шею, быстро взобрался на неё, вошёл и тут же скатился с неё в воду, как мужчина с женщины. Это заняло каких-то пять секунд.

Пять. Опять. Блядь.

Майк направил пистолет себе в сердце и нажал на курок.

Клик.

Он посмотрел на него. Он поднёс его к голове, точно над ухом, и нажал на курок.

Клик.

Прижал его к основанию шеи. И нажал на курок.

Клик.

Ни один из чистых выстрелов не сработал.

Он положил дуло себе в рот и нажал на курок.

Клик.

Он проверил пистолет. Патронов не было. Патронник был пуст.

Он подсчитал выстрелы. Он шёл в последних рядах налётчиков и не очень много стрелял. Охранник на седьмом уровне компаунда. Человек по имени Джейкоб в комнате связистов. Человек, ранивший Дот на двенадцатом.

Сама Дот – она попросила его, Шон. И Донна, которая была не Донной.

Она получила последнюю пулю.

Он немного прошёлся и остановился под фонтаном Ногучи в Харт-Плаза – широким кольцом, поддерживаемым двумя расходящимися под углом алюминиевыми опорами – это напомнило ему внешний вид старых спутников. В серебряных столбах на равных расстояниях были проделаны отверстия. Сейчас фонтан был сухим – не сезон. Он все надеялся, что кто-нибудь включит его, и он сможет освежиться под холодными струями.

Но ничего не происходило. Майк закрыл голову руками. Не имело значения, кого он убивал. Они не собирались отпускать его.

И тут он увидел парочку, идущую рука об руку через площадь – безразличные к тому, что он на них смотрит, глаза смотрят в глаза, облачка дыхания смешиваются над головами. Ему хотелось загнать их в угол и заставить слушать. Ему хотелось рассказать им о любви. Не из-за чего заморачиваться. Она не стоит того. Никто не знает никого. Каждый человек – это долбаный незнакомец. Ты можешь думать, что любишь его, и ты можешь думать, что любишь её, но это не имеет значения. Под конец вы оба найдёте способ сделать другого несчастным.

О чем он, черт побери, думает? Он ничего не знает о любви.

Он увидел чернокожего полицейского в форменной кожаной куртке, верхом на гнедом коне. Майк приблизился к нему, улыбаясь. Тот улыбнулся в ответ. Конь фыркнул, выдувая облака пара, и подался вбок, когда Майк подошёл вплотную. Холодная работёнка, подумал он.

– Потерялись? – спросил полицейский.

– Да, – сказал Майк. – Как его зовут?

– Гэбриел, – он улыбнулся и погладил конскую гриву. – Работаем вместе вот уже десять лет.

– Возраст?

– Прошу прощения?

– Он выглядит старым.

– Ему двадцать. Но он бегает как молодой. Так, что ли, Гэйб? – полисмен потрепал коня по шее, что, казалось, успокоило животное. – Любовь лошади не имеет себе равных. Ты даёшь им чуточку, а они возвращают втройне.

– Что вы делаете, когда поймаете… преступника? – спросил Майк.

Теперь полисмен по-настоящему обратил на него внимание.

– Почему вы спрашиваете? – спросил он добродушно. – Знаете кого-нибудь из них?

– Вы отводите их в тюрьму, должно быть? «Производите задержание»?

Полицейский кивнул.

– Так положено. Только в последнее время у нас не так уж часто возникает в этом нужда, слава богу.

– Какой же тогда прок в полицейском?

Тот посмотрел на него как на сумасшедшего. Майк действительно был похож на безумца.

– Это лучшая работа в мире. Наблюдать, чтобы все было спокойно. Заботиться о людях. Поддерживать мир. Я всю жизнь этим занимался.

– Но здесь нет преступлений.

– И что?

– И что же вы делаете?

– Я же сказал вам. Наблюдаю. Забочусь. Поддерживаю мир.

Майк заметил ряд медалей над его кокардой. Ленты, звезды и широко распахнутые чёрные крылья.

– Что, если кто-нибудь подойдёт к вам и скажет: «Я убийца. Я только что убил свою любовницу выстрелом в голову. Она ничего не почувствовала. Это был чистый выстрел. Её мозги были разбрызганы по всему окну как спагетти».

Конь фыркнул. Всадник снова успокоил его и посмотрел вдаль на другой берег реки.

– Вы будете удивлены. Это случается то и дело, – полисмен улыбнулся Майку. – Это ведь только предположение, верно?

Майк кивнул.

– Ну что ж. Я скажу ему: иди ляг. Поспи немного. Тебе приснился дурной сон. Это со многими случается, – он посмотрел на Майка сверху, подёргивая усами, в которых пробивалась седина. – Или я скажу: иди в библиотеку.

– В библиотеку?

– Да, сэр. Именно туда иду я сам, когда мне нужен ответ. И до сих пор ни разу не жалел.

Майк посмеялся про себя, думая: библиотека. Как же я сам не подумал об этом? Это то место, куда всегда шёл Денни. Он заметил, что кобура полисмена была пуста.

– Где ваш пистолет, офицер?

Тот немного помедлил, отвечая.

– Он не требуется мне уже многие годы, – полицейский наклонился и посмотрел Майку прямо в глаза, спокойно и доверительно, привычный к воинственности пьяных и нарушителей спокойствия. – И мне никогда ещё не встречалась ситуация, с которой я бы не мог справиться без него.

Майк почувствовал к нему уважение.

– В библиотеку? – спросил он.

Полицейский расслабился, опять выпрямился в седле и показал через плечо.

– В той стороне. Вы не пройдёте мимо, там львы, – он протянул руку. – Я возьму ваш пистолет, если вы не против.

Майк воззрился на него.

– Он в вашем левом кармане.

Майк вытащил его и протянул рукояткой вперёд. Было облегчением избавиться от него. Потерять возможность выбирать.

– Спасибо, сэр, – полицейский посмотрел на дуло и понюхал его. – Не припомню уж, когда я видел их в последний раз. Но этот запах невозможно забыть, – он осмотрел оружие, потом сунул его в пустую кобуру на своём бедре и застегнул её. – Он ведь вам уже не потребуется, верно?

– Нет, – сказал Майк. – Я уже закончил.

– Ну и хорошо. С пистолетами куча хлопот, – полицейский взглянул на него. – Вы ведь увидите Сэма? Скажите ему, Гэбриел передаёт привет, – он мягко улыбнулся.

– Сэма? – спросил Майк.

– В библиотеке, – сказал полисмен. Он прищёлкнул языком, и его животное лениво поплелось вперёд.

КАК?

– Он ищет вас, Эмма, – сказал Дэниел пожилой мёртвой официантке за стойкой. – Каждый день он просыпается, идёт обратно к яме и зовёт вас. Я слышал его.

– Вы слышали его?

– Да, мэм.

Долгое время она молча кивала.

– Очень похоже на Генри. Упрямый старый дурак.

– В десяти милях отсюда. Та яма, где следы шин на дороге.

– Я знаю про следы шин, – сказал мальчик.

– Я знаю, где это место, – сказала Эмма. Шаффлборд опять загремел, и мальчик вскинул обе руки в воздух.

– Я выиграл!

Она усмехнулась.

– Кто бы мог подумать!

– Эмма? – сказал Дэниел

– Что?

– Вы не…

– Ох, дорогуша, это было вечность назад. У меня теперь есть своё место. Новая жизнь. Я не какая-нибудь рыба, застрявшая в яме. Я двигаюсь дальше.

Им оставалось так немного, чтобы быть вместе. Все, что было необходимо рыбаку – это чтобы ему дали шанс.

– Кроме того, – сказала она, – эти дороги. Дэниел вопросительно поднял брови.

– Дальнобойщики носятся здесь так, словно им жизнь не дорога. Им плевать на ограничения скорости. Им, видите ли, надо добраться от Орландо до Кейс за один прогон, и они даже не смотрят, есть ли кто-нибудь на дороге. Животные. Пешеходы. Дети. Накачаются наркотиками и несутся как угорелые в своих грузовиках. А ночью тут ещё всякое зверьё.

– Волки, – сказал Дуайт. Мальчик пристально смотрел на него. Он медленно поднял маленький пальчик и нацелился им в Дэниела.

– Москиты, – сказала Эмма, содрогаясь. – Стоит только лету наступить, и эти москиты готовы сожрать тебя заживо. И потом ещё всякие ненормальные. С пушками.

– Незнакомцы, – сказал мальчик. – Конфеты.

– Он имеет в виду: это опасно. Нет, сэр. По этой дороге больше ходить нельзя.

Дэниел перестал есть.

– Это в десяти милях отсюда. Он хочет извиниться перед вами. Я мог бы вас довезти.

Молчание.

– Эмма?

– Мистер, я не знакома с вами с сотворения мира. Откуда мне знать, может, вы увезёте меня в машине Бог знает куда, и никто не будет знать, что со мной сталось. Всякое бывает.

Огромное чувство полного поражения охватило Дэниела, когда он платил по счёту.

– Хуже этой дороги нет в мире, говорю вам. Никакого закона не хватит, чтобы уследить за всеми этими гонщиками. Черт, да у меня столько же шансов, как если бы я легла посередине дороги, чтобы меня раздавили, как опоссума. Нет, сэр. Я лучше как-нибудь внутри, благодарю вас.