Всего лишь спор - Арина Вольская

— Вставай, мышонок, — раздалось тихое прямо надо мной, заставив меня вздрогнуть от испуга и открыть глаза. Снова я не услышала, когда он пришел. Как у него это получается?

— Как ты так тихо ходишь? — буркнула я, поднимаясь.

— Годы практики, — невозмутимо пожал плечами Кирилл, облокотившись на перила. Руки он засунул в карманы джинсов. — Одевайся, — и кивнул на соседнее кресло. Только сейчас я заметила там свой пуховик.

— Годы практики… — задумчиво повторила, выполняя его пожелание. — А еще у тебя удар сильный. И рефлексы интересные, — проговорила, вспоминая, как на днях он уложил меня на лопатки, когда я всего лишь попробовала забрать свой ноутбук поверх его плеч.

— Мы с Лехой восемь лет занимались боксом, из них три я участвовал в боях без правил. Этого ты не знала, правда? — невесело усмехнулся Сомаров, в то время как я замерла, глядя на него. В боях без правил?! Ему что, совсем на себя наплевать? Он, кажется, своей жизнью совсем не дорожит, а наоборот, растрачивает её на самое рискованное и опасное. Чего только стоит его мотоцикл, на котором он любит поездить на большой скорости.

— Лучше бы и дальше не знала, — совсем тихо проговорила я, понимая, что теперь все время буду думать о том, на что еще он готов ради… А, собственно, ради чего? Веселья? Адреналина? Драйва? А даже если и так, разве оно стоит того?

— Что, этот абзац из моей биографии тебя не устраивает, да? — хмыкнул Кирилл, оттолкнувшись от перил и вмиг оказавшись впритык ко мне. И его глаза… Они снова были чужими, жестокими.

— Меня не устраивает практически вся твоя биография, — вздохнула, и, развернувшись, пошла на выход. А иначе быть и не могло.

И как мне тут хоть что-то понимать? То он такой… родной, любимый, когда обнимает, улыбается… То жестокий, грубый и безразличный, когда он говорит и поступает так, как я, кажется, не заслужила. Или все же заслужила? А если да, тогда чем? Я же вроде бы ничего такого не делала… Не давала поводов плохо обо мне думать… Так обращаться со мной… А он…

Он точно это все делает спонтанно. Не имеет на уме испытать, насколько хватит моих нервов… Но все же…

Я уже вышла на улицу, накинув на голову капюшон, а Сомаров так меня и не догнал. Я знала, что, если бы он хотел, он бы меня остановил. Значит, не хотел. Значит, ему было все равно. И этим было все сказано.

Кирилл всего на несколько мгновений задержался в спортзале, чтобы осмыслить сказанные мышонком слова. А потом двинулся следом, памятуя о гуляющей поблизости Синицыной.

Ему просто до боли во всем теле хотелось знать, что чувствует к нему мышонок. Действительно ли это было беспокойство о его жизни, или он просто придумал то, чего желал?

От этих мыслей его отвлек звонок, и Кирилл, хмыкнув, ответил на него.

— Чего тебе?

— Вы где? — без предисловий поинтересовался друг.

— Гуляем, — усмехнулся Кирилл.

— Сомаров, ты — придурок. Я поговорил со своим отцом по поводу вчерашнего, и про Алину тоже. И он согласился помочь. И ты знаешь, что это означает. Так где вы?

— Идем в сторону университета от спортзала. А что? — фыркнул Кирилл.

— Жду вас в машине, — бросил Леха и отключился. А он лишь вздохнул. Солдатов в своем репертуаре.

Выйдя на улицу, он тут же увидел мышонка и приближающуюся к ней Синицыну, и невесело усмехнулся. Как она предсказуема.

Достав сигарету и закурив, он двинулся к ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Слишком уж ему было интересно, как на этот раз поведет себя мышонок, уже зная то, о чем ей абсолютно точно сообщит Дарья.

— О, дворняжка, и ты тут, — я едва не упала от этих слов, споткнувшись на ровном месте. Видимо, Даша всерьез взялась за то, чтобы свести меня в могилу.

— И тебе привет, — буркнула, глянув на неё. На ту, которую совсем недавно целовал Кирилл.

Меня передернуло от всплывшей картинки. Он ведь после и меня целовал… И так красиво говорил… А сам…

— Какие мы вежливые, — хмыкнула Даша, подойдя ко мне едва ли не впритык. Благо мы были примерно одинакового роста. — Я бы на твоем месте уже послала бы и себя, и Сомарова куда подальше. Он ведь только играет с тобой, деточка, — её ладонь коснулась моего лица, и я тут же сделала шаг назад, поморщившись. — Да ты и сама это прекрасно знаешь. Только почему-то не хочешь понимать, что в результате он все равно вернется ко мне. Или ты думаешь, что он стал бы меня целовать, если бы действительно любил тебя? — это был удар по больному, только… Теперь мне стало понятно, зачем Кирилл это сделал на моих глазах. Потому что я узнала бы об этом в любом случае. И из уст Даши это звучало совсем по-другому…

— А ты думаешь, что он стал бы целовать меня, если бы любил тебя? — я невесело усмехнулась. В этой ситуации она тоже не попадала под роль возлюбленной Сомарова. Что, впрочем, и стало понятно по обозлившемуся лицу Даши.

— Он все равно вернется ко мне. Вот увидишь. Поиграет с тобой и вернется. Куда ему еще деваться? — она тоже усмехнулась, достаточно быстро совладав с эмоциями. — Его больше никто не примет, кроме меня. Кому он такой нужен? Да и мама его меня любит, — её улыбка стала шире. Мне же захотелось сделать ей что-то плохое. Зачем она так говорит о Кирилле? Она же должна понимать, что не права.

— Смотри, чтобы не стало все наоборот, — весьма резко отозвалась я, с вызовом заглянув в её глаза. Война, значит, война. — Глядишь, и играть он уже будет с тобой, а не со мной. И возвращаться тоже ко мне. А я не ты, шанса упускать не буду, — невозмутимо пожала плечами, и, обойдя её, пошла дальше. Теперь было все равно даже на мокрые волосы на морозе. Потому что я знала, что мои слова означают только начало словесной баталии. Даша не тот человек, который позволит мне так просто уйти.

— Да какой шанс, ты, ничтожество? Ты вообще понимаешь, о чем ты говоришь? — она схватила меня за руку, разворачивая, и тем самым подтверждая мое предположение. — Да ты посмотри на себя. Кто ты, а кто он. Вы даже из разных социальных статусов. А ему нужна девушка, которая будет соответствовать ему. А ты кто? Нищая. Непонятно откуда, из явно неблагополучной семьи. Твоя мать, вероятно, еще с восемнадцати лет на панели стоит. А отец… — она замолчала и схватилась за щеку, стоило мне только залепить ей пощечину.

— Не смей говорить о моей маме плохо. Ты ей и в подметки не годишься, Дарья Синицына, — отчеканила я, и, развернувшись, сделала аж один шаг, прежде, чем меня остановили руки на моей талии. А знакомый запах табачного дыма, ударившего в нос, сразу подсказал, кто это.

— Могу научить паре неплохих ударов, — хмыкнул Кирилл над моей головой, пока я морщилась. Значит, он все видел. А с учетом того, что так быстро оказался рядом, то еще и слышал.

— Ах ты, сучка, ты за это поплатишься, — послышался злой голос Даши.

— Нет, — жестко и четко проговорил Сомаров, кажется, повернув к ней голову. — Больше ни ты, ни твои друзья не тронут Алину. Отныне она под опекой Солдатова. Думаю, ты знаешь, что это означает, — совершенно невозмутимо закончил он. — Пошли, — обратился уже ко мне и подтолкнул вперед, пока я пыталась осмыслить, при чем тут Солдатов.

— Все равно вернешься ко мне, — фыркнула та.

— Я в прошлое не возвращаюсь, — тихо сказал Кирилл, видимо, только для меня. — Пошли, маленькая, там Леха ждет, — и, отстранившись, взял меня за ладонь и повел вперед.

Ну вот… Опять… Такой родной и любимый… И даже обижаться на него не хочется…

— Так ты все слышал? — спросила я, сильнее схватившись за него.

— Слышал. Вы просто были слишком заняты обсуждением меня, чтобы обратить внимание на мою скромную персону, — усмехнулся Кирилл.

— Это ты-то скромный? — тут же фыркнула.

— Это ты скромная, — серьезно отозвался он, и, остановив меня, развернул к себе лицом. — Но с характером. Только почему-то драться тогда, когда действительно нужно, ты не спешишь, а когда без этого можно обойтись — без проблем бьешь. И я пока не определился, нравится мне это или бесит, — выдохнул Кирилл, после чего тут же поцеловал, притянув к себе ближе. С напором и каким-то трепетом. Я же лишь обняла его за талию, в который раз жалея, что на мне так много одежды, создающей между нами расстояние. — Пойдем, — отстранившись, сказал он, и, вновь взяв меня за ладонь, повел дальше.

Что тут сказать… Я совершенно ничего не понимала. Не понимала его поведения, его поступков, его действий. Да что там, его слов я тоже не понимала. И все, что мне оставалось делать, это искоса поглядывать на него, пытаясь по выражению его лица хоть что-то понять. Но это было невозможно, поскольку он, как и всегда, не выражал никаких эмоций. А спросить я не могла. Страшно было увидеть его реакцию на это.

Мы достаточно быстро дошли до машины Солдатова, ждущего нас внутри салона с невозмутимым видом. И только я хотела дернуть за ручку, как Сомаров резко развернул меня к себе лицом, прижав спиной к машине. После чего снова поцеловал, с еще большим напором, чем в предыдущий раз. Чем еще больше сбил меня с толку.