Дочь короля эльфов - Лорд Дансени

Глава XXIX

ИСКУШЕНИЕ БОЛОТНЫХ ЖИТЕЛЕЙ

Вечером следующего дня возле болот, что лежали дальше самых отдаленных ферм к юго-востоку от Эрла и страшной пустыней тянулись до самого горизонта, переходя даже через сумеречную границу, проникая в Страну Эльфов, можно было видеть странного пешехода, который направлялся в сторону самых гибельных топей, тускло мерцавших в свете уходящего с Земли дня.

И столь черны были одежды и высокая шляпа пешехода, что его фигура, спускающаяся к краю болот по темнеющей зелени полей, была хорошо заметна даже на фоне серых сумерек. Но в этот поздний час возле бесплодных, заброшенных земель не было никого, кто мог бы его увидеть. Близость грозного ночного мрака уже ощущалась в полях, которые мы хорошо знаем, и все коровы были давно загнаны в стойла, а фермеры сидели по домам, греясь у очагов, так что пешеход шагал к болоту в полном одиночестве. Пока он шел неверными заросшими тропами к зарослям камышей и тростника, которым ветер нашептывал не имеющие никакого смысла для человеческого уха песни, в домах начали один за другим зажигаться и мерцать огни. Шел он с серьезностью и решимостью, указывающими на то, что с людьми его могут связывать какие-то важные дела, спина его оставалась неизменно повернута к людским жилищам, да и шагал он туда, куда не забирался еще ни один человек. Путь его лежал вовсе не к затерянной в болотах деревушке и не к дому одинокого отшельника, так как бездонная трясина тянулась до самой Страны Эльфов. Между ним и туманной границей, разделявшей волшебную страну и Землю, не было ни одного человека, но пешеход стремился туда с таким видом, будто идет по делу необычайной важности. Под каждым его шагом ярко-зеленые мхи начинали колыхаться, и трясина, казалось, готова была вот-вот поглотить неосторожного. Длинный посох в его руках легко погружался в скользкий ил, не давая никакой опоры, но пешехода, казалось, заботило только одно – соблюсти мерную торжественность своей походки. Так он и двигался через гибельные топи, шагая с неторопливым достоинством процессии старейшин, открывающих рынок по праздничным дням и благословляющих честную куплю-продажу и всех фермеров за прилавками с товаром и за многочисленными лотками.

Но вот, то поднимаясь ввысь, то опускаясь к самой земле, пронеслась, зацепив край болота, стайка певчих птиц, возвращающихся домой в свои родные гнезда в гуще живых изгородей; и голуби потянулись к сухой земле, чтобы провести ночь в шуршащих ветвях деревьев; пропали многочисленные шумные грачи; и небо сразу опустело.

Все огромное болото всколыхнулось, узнав о появлении пешехода, стоило ему только ступить на яркий моховой ковер, что колышется на поверхности страшных бездонных окон, как по корням мхов и по стеблям камышей-ситников пробежала особая дрожь, распространившаяся под поверхностью воды, подобно тому, как распространяется свет или разносятся звуки печальных песен. И вскоре волна трепетного возбуждения достигла границы магических сумерек, что отделяет Землю от Страны Эльфов, но и здесь она не остановилась, а, потревожив саму границу, проникла за нее, ощущаясь даже в зачарованной земле, так как в том месте, где болота достигают края нашего мира, сумеречный барьер тоньше и изменчивее, чем где бы то ни было.

Когда возмущение трясины достигло самой глубины болот, из своих бездонных омутов и илистых ям выскочили на поверхность блуждающие огоньки и замигали своими фонариками, заманивая путника все дальше в дрожащие мхи. Наступил час вечернего лета уток, и под свистящий шум крылатой неразберихи пешеход послушно шел туда, куда манили его перемигивающиеся огни – все дальше и дальше от края сухой земли, в глубь болот. Иногда, правда, он отворачивался, и тогда блуждающие огоньки некоторое время следовали за ним, вместо того чтобы вести его, что было бы им гораздо привычнее. Так продолжалось до тех пор, пока им не удавалось вновь обогнать пешехода, чтобы снова направлять его медленные шаги. И сторонний наблюдатель, если бы таковой вдруг оказался в столь темный час в таком гибельном месте, вскоре заметил бы в движениях важного пешехода странное сходство с повадками зеленой ржанки, которая в весеннюю пору притворяется раненой, чтобы увести чужака от мшистого берега, где спрятаны в гнезде ее яйца. А может, эта похожесть была лишь кажущейся, и наблюдатель ничего такого не заметил бы. Как бы там ни было, той ночью в пустынных болотах не было никаких наблюдателей.

А пешеход все шел своим странным маршрутом, то шагая прямо по коварным, гибельным мхам, то поворачивая назад, к безопасной и твердой земле, но куда бы он ни направлялся, его не оставляли ни мрачное достоинство, ни неторопливая уверенность шага, и блуждающие огоньки во множестве собирались вокруг. То глубокое, радостное возбуждение, что предупредило болото о появлении незнакомца, все еще продолжало пульсировать в вязком иле среди корней тростника и никак не прекращалось словно эхо какой-то странной мелодии, способной благодаря магии звучать вечно и будить блуждающие огни даже в Стране Эльфов.

Блуждающие огоньки, собравшиеся вокруг этого странного пешехода, удвоили свои усилия и вскоре пришли в настоящее неистовство, видя, как он с легкостью избегает их ловушек, сворачивая в сторону на самом краю глубоких и смертельно опасных ям. Вскоре все болото узнало, что путник все еще жив и продолжает идти вперед как ни в чем не бывало, и тогда из своих невообразимых, таинственных глубин поднялись самые большие и могущественные из блуждающих огней, которые живут только в Стране Эльфов, – поднялись и ринулись к Земле через сумеречную границу. И тогда все болото заволновалось.

Словно маленькие луны, дерзкие и проворные, замерцали перед странным путником жители болот и повели его за собой, направляя его торжественный шаг прямо к гибели. Однако, как и прежне, все кончалось тем, что им приходилось возвращаться по своим собственным следам чтобы начать все сначала. И только потом эти игривые существа сообразили, что, несмотря на высоту шляпы и длину плаща пешехода, мхи легко выдерживают его вес, хотя под тяжестью любого другого человека они давно бы расступились. Тогда их ярость стала еще сильнее, и они подобрались к странному существу почти вплотную, и куда бы оно ни направлялось, они обступали его со всех сторон, смыкаясь все теснее и теснее.

По мере того как неистовство и гнев блуждающих огней возрастали, их ловушки и приманки становились все примитивнее и проще.

Если бы на болотах все же был наблюдатель, то теперь он увидел бы нечто большее, чем просто пешехода, окруженного сонмищами блуждающих огней. Он наверняка заметил бы, что уже не блуждающие огни заманивают путника, а он увлекает их за собой. И в своем нетерпении погубить чужака жители болот не сознавали, что сами подходят все ближе и ближе к твердой земле.