Высокий глерд - Гай Орловский

— Но учтите, глерд, какое бы глердство вы ни избрали, теперь у вас много врагов. Всяких, разных.

Я переспросил:

— Сторонников Роднера Дейнджерфилда?

— Не только, — уточнил он. — Мало кто любит, что у одного из высоких глердов отнимают земли и передают неизвестному простолюдину. Кстати, у вас нет в родне, пусть даже в боковых ветвях, знатных предков?

— Нет, — ответил я. — Такой вот я сам замечательный.

Он нахмурился.

— Ну ладно. Правда, часть глердов будет относиться к вам с симпатией. Постарайтесь этим воспользоваться.

— Ого? С чего вдруг?

— Роднера Дейнджерфилда побаивались, — пояснил он. — Королева ни во что не вмешивается, а он превратил бы королевство в военный лагерь и сразу начал бы войны с соседями. А не всем нравится вторгаться в чужие земли даже ради расширения пределов… Другое дело — защищать свои.

Мяффнер сказал заботливым тоном:

— Идите к себе, карту и все необходимые документы вам подготовят и принесут.

Королева промолчала, я поклонился и отступил к двери.

— Спасибо, благодарю, всем пока.

Когда я уже взялся за ручку двери, прозвучал размеренный голос Брандштеттера:

— А вы точно уверены, что среди ваших предков нет знатных глердов?

Я обернулся, удивленный и настороженный, только же ответил ясно и вроде бы недвусмысленно.

— Точно.

Я потянул дверь на себя, а голос Брандштеттера показался каким-то очень уж многозначительным:

— Но все-таки подумайте, повспоминайте… это сильно бы облегчило ситуацию.

— Да, — ответил я легко, — да, конечно. Повспоминаю.

И вышел, закрыв за собой дверь, опередив лакея. От Брандштеттера веет недружелюбием, но не враждебностью. Похоже, умеет смирять свои неприязни, а вслух говорит только то, что полезно стране и сельскому хозяйству.

Выйдя во двор, я устремился к своей башне, нужно собраться, проверить, не исчезло ли мое умение создавать пули, чуточку потренироваться, раз уж пули бесплатные, но не успел добежать до башни, как услышал жизнерадостный крик:

— Юджин!

Оглянулся, Фицрой догоняет сияющий, веселый и довольный, словно уже обобрал всех придворных, одет щеголем, под прекрасной накидкой тонкой работы поблескивает кираса.

— Привет, — сказал я. — Что-то давно не видел тебя… Правда, я и сам сижу, как арестант… Какие новости?

Он отмахнулся.

— Да какие у меня новости? Это о тебе весь двор гудит! Подумать только — дворцовый переворот загасил в самом начале!..

Я буркнул:

— Фицрой, это было… случайно. Так уж получилось. А ты свое слово скажешь скоро?

Он вскинул брови.

— Какое?

— Не знаю, — ответил я честно. — Но ты здесь как рыба в воде, верно? Хоть и не совсем в своем королевстве? Как щука среди пескариков?

Он хохотнул.

— Ну ты даешь!.. Я же сам прячусь!.. Все-таки из каменоломни… А ты сейчас куда?

— Пойду смотреть земли Остеранские. И сам замок.

— Ого, — сказал он. — Слышал о таком. И что мы там будем делать? Что украдем?

Я посмотрел в изумлении.

— Мы?.. Хотя… вообще-то идея не совсем дикая. Составь мне компанию, хоть одна душа будет рядом. Если, конечно, у тебя есть душа.

— Есть, — заверил он. — У меня все есть. А чего нет, то либо не надо, либо еще не нашел, где украсть. А замок зачем тебе смотреть, если не красть?

— Он теперь мой, — ответил я и уточнил: — Если изволю взять.

— Ты что?

— Еще три на выбор, — пояснил я. — Или больше, не присматривался. Какой понравится, тот и оставлю.

Он посмотрел на меня в изумлении.

— Неплохая плата за спасение… Не ожидал от здешней королевы такой щедрости.

— Почему?

— Она уверена, — сказал он, — что все так и толкают друг друга локтями, чтобы услужить ей. Она же королева! Ты и так должен быть счастлив, что услужил ей.

Я промолчал, Фицрой выказывает удивительную осведомленность, я это в ее характере увидел только у себя в доме.

Он сказал внезапно:

— А ты кто на самом деле? Шепни как другу. А то слухи какие-то странные идут…

Я насторожился.

— Какие?

— Поговаривают, что ты не то принц одной известной династии, не то прямой наследник короны одного из королевств на севере…

Я поморщился.

— Да что они меня так… втаптывают?

Он вытаращил глаза.

— Ты чего? Разве принцем быть хуже?

— Конечно, — ответил я убежденно, — когда простолюдин добивается высот — это его заслуга, а когда принц… понимаешь? Он так и так находился.

Он подумал, наморщил нос.

— Ну, знаешь ли… Живем мы в этом мире. А здесь перед принцем снимают шляпы уже только потому, что принц, пусть даже последний дурак и ничтожество. Зачем тебе усложнять себе жизнь? Будь принцем и топай дальше. Уже со ступеньки принца.

Я подумал, посмотрел на него внимательно.

— Фицрой, а кто ты?..

Он ухмыльнулся.

— На простолюдина тоже тяну плохо?

— Хорошо, — согласился я, — но заметно, что знаешь больше и умеешь больше. И взгляды у тебя какие-то подозрительно широкие. Не демократ, случаем? Ну, это такие… в общем, ты понял.

Его рот растянулся до ушей.

— Ну, спасибо… Впрочем, чтобы снять все вопросы, скажу правду, даже признаюсь, если хочешь, но только тебе! Я в самом деле из знатного рода. Убил на дуэли одного из еще более знатного и вот теперь скрываюсь как от всей их родни… так и вообще.

— Это было в другом королевстве? — спросил я понимающе.

Он кивнул все с той же широкой улыбкой.

— Точно!.. Не просто в другом, а… отдаленном.

— Хороший вариант, — согласился я. — Хрен проверишь. Ладно, Фицрой, я с тобой прощаюсь. Надо собраться, то да се.

Он ответил весело:

— Собирайся, собирайся. За меня не беспокойся. Мне только коня оседлать.

Глава 9

Ждать в башне пришлось недолго, даже пострелять всласть не успел, тем более что это дело начинает нравиться: быстро выхватить, прицелиться, выстрелить, а можно и не особенно целиться, пуль хватит… но уже через полчаса ко мне поднялся королевский слуга, важный и невозмутимый, сообщил с порога:

— Ваш конь оседлан и ждет во дворе. Его высокое глердство канцлер Мяффнер встретит там и даст последние наставления.

— Прекрасно, — ответил я. — Конь и канцлер ждут, а простолюдин чешется, зевает и не торопится… Нет-нет, бегу! Не могу заставлять ждать пожилого человека. И коня. Конь хороший?

— Хороший.

— Тем более хорошего коня.

В коридоре гвардейцы уставились с вопросом в глазах, что-то явно слышали, я сказал легко:

— Ребята, я отбываю, а вас переводят охранять женскую баню. Снаружи и внутри… Если вы, конечно, не слишком против.

Слуга уже спустился на пролет ниже и поглядывает оттуда, не выказывая нетерпения, вышколенный, королеве прислуживает, это уже почти министр, слуги сперва так и назывались от слова «мини», что значит мелочь, ничтожная величина.

Во дворе несколько гвардейцев сгрудились вокруг великолепного жеребца. Одни удерживают под уздцы, другие укрывают попоной, седлают, затягивают ремни.

Мяффнер разговаривает с двумя глердами, обернулся ко мне, просиял.

— А, наш доблестный герой… Вот все ваши бумаги, положите сразу в сумку, а то потеряете. Знаю я вас, молодежь… Это вот подробная карта Остеранского глердства… Проскачете пару суток, от силы трое, а там выедете на Дорогу Трех Королей, она и приведет вас прямо в это глердство.

Я взял карту, что уже не карта, а подробный план глердства со всеми селами, только деревни не обозначены, а еще вид сверху самого замка.

Я всмотрелся, сказал с одобрением:

— Мне нравится архитектура замка. Целая крепость!.. Я эстет, знаете ли, меня всегда восхищала одухотворенная монументальность и весомая зримость… Но прежде чем решить, хочу выяснить еще несколько щекотливых моментов… А где остальные члены семьи герцога?.. В каменоломню отправили, как понимаю, только главного самца.

Мяффнер ответил почтительно:

— У герцога было еще несколько мелких поместий в разных концах королевства. Ее величество отобрали все, но одно оставлено для семьи осужденного… с правом там жить, но без права покидать.

Я вздохнул с облегчением.

— Прекрасно. Не хотелось бы получить еще и жену герцога в придачу к замку.

Он чуть улыбнулся, новый хозяин глердства шутит, ответил в том же тоне:

— У герцога молодая и очень красивая жена. Всего месяц тому женился снова…

— Не надо нам чужих жен, — отрезал я. — У них останутся какие-то права, пусть даже моральные. А я человек чувствительный, могу что-то уступить из жалости, хотя я вообще-то человек жадный.

— Мудрый подход, ваше глердство. Жадность — прекрасное и похвальное качество разумного человека.

— Знаю, — сказал я, — я интеллигент, а мы все жадные.