Трое против Колдовского Мира: Трое против Колдовского Мира. Заклинатель колдовского мира. Волшебница колдовского мира - Андрэ Нортон

Затем с меня словно упали оковы, и я пошел к месту схватки. На мелководье еще лежало тело одного из животных, изрубленное и искромсанное; вокруг виднелись и другие следы разыгравшихся здесь кровавых событий. Я нагнулся и зачем-то поднял обломок пики крогана. Вода стекала по древку и по пальцам моей изуродованной правой руки, а я тупо смотрел, как падают вниз капли.

Лоскита сказала, никто не знает, какое незначительное решение может привести к другому, более весомому и роковому Как она была права! Я принял одно решение — выйти из пещеры, другое — найти воду. И вот теперь должен принять третье, гораздо более серьезное — то, которого я пытался избежать — принять его или считать себя презренным трусом. На мне проклятье, а проклятый человек двигается во мраке.

Обломок пики выскользнул из моих негнущихся пальцев и стукнулся о камень.

Они забрали Орсию с собой, значит, она жива, в этом я был уверен. Ее не оставили фасам, но и не пощадят — в этом я тоже не сомневался. Я хожу, дышу, прикасаюсь к чему-то, вижу и слышу лишь потому, что Орсия однажды приняла решение. Вряд ли ей было это легко — ведь она пошла против воли своих соплеменников.

— Но Каттея? — вслух произнес я, сам не зная, к кому обращен мой вопрос.

Где-то впереди Черная Башня, по-видимому, надо смириться с этой мыслью. Мне отведена какая-то роль, и я должен ее сыграть.

Кому-то ведь удалось переломить судьбу…

Я смотрел на текущую мимо воду, мутную оттого, что размывало запруду, насыпанную фасами, и от крови, смываемой с камней. Затем, словно ломая стену, чтобы вырваться на свободу, я стряхнул с себя чары — если только это были чары, — действовавшие на меня после встречи с Лоскитой. Дышать, ходить, жить — это тоже решения, их принимаешь неизбежно. Но я способен принимать и те решения, которых требуют от меня сердце и ум, и делать это должен со всей дарованной мне мудростью. Только надо отвергнуть страх и действовать так, как я действовал бы до встречи с Лоскитой.

Я обязан Орсии жизнью! Не пора ли отплатить ей тем же? Пусть впереди Черная Башня; когда настанет час, у меня хватит мужества предстать перед этим гнездом Тьмы.

И я поспешил прочь от речной косы; больше во мне не было прежней раздвоенности, и я уже не чувствовал себя загнанным в угол.

Я вернулся на покрытый валунами склон и, прячась, перебегая от одного камня к другому, пустился за черными меченосцами. Я опасался, что у них где-нибудь стоят наготове лошади, и тогда мне их не догнать.

И еще одна мысль подстегивала меня. Хотя фасы ушли, они были раздражены и, если бы повернули назад за победителями, то оказались бы у меня в тылу. Поэтому, прячась за валунами, я осматривал окрестность не только впереди, но и позади себя.

Вскоре я увидел вдалеке черные фигуры. Теперь их было четверо; впереди шел тот, что нес Орсию. Его ноша по-прежнему казалась безвольным безжизненным телом. Но я понимал, раз они продолжают тащить ее, значит, Орсия жива.

Я вспомнил о виденных недавно огненных посохах. Против такого оружия я со своим мечом был бессилен и пожалел, что при мне нет самострела. Хотя с таким же успехом я мог бы пожалеть о том, что со мной нет вооруженного самострелами отряда!

Лошадей нигде не было видно. Но может быть, пятый меченосец ушел за ними вперед?

Достигнув длинного каменного выступа, я что было духу пробежал до его конца и, выглянув, увидел, что оказался на одной линии с черными фигурами внизу. Они остановились. Главный с жестоким равнодушием сбросил Орсию на землю. Она лежала без всяких признаков жизни; меченосцы расположились поодаль и чего-то ждали.

День был серый, сумрачный. Я мог бы укрыться в зарослях на противоположном берегу, но чтобы добраться до них незамеченными, мне пришлось бы вернуться немного назад и перейти через речку выше по течению. Я колебался, боясь потерять меченосцев из виду: пятый мог в любой момент привести лошадей.

Четверо… Вооруженный мечом, я мог сразиться с ними только в рукопашной схватке, но численный перевес врага был слишком велик, и в случае моего поражения мало было бы пользы и для Орсии, и для Каттеи.

И все-таки река притягивала меня. Я заметил, что глубина здесь больше. Если бы Орсия пришла в себя, она могла бы уйти под воду и спастись. В отличие от врага для нее вода — родная стихия, и в реке Орсия имела бы преимущество.

Надо было срочно что-то предпринять. Один из меченосцев раскрыл походный мешок и раздал остальным паек. Я снял с плеча свой мешок. Сверху лежал плащ — изумрудно-зеленый, какие носят в Долине, он резко выделялся на фоне серо-бурых камней. Я вытащил его и посмотрел вверх на усеянный каменными глыбами склон. Может ли человек быть одновременно в двух местах?

Я свернул плащ, засунул за пазуху и полез вверх, собираясь пристроить его между двух глыб. Дул ветер, но сейчас это было мне на руку. Мечом я нарубил с куста веток и, застегнув плащ, туго набил его ветками; издалека это вполне могло сойти за человеческую фигуру. Я быстро сплел из травы подобие веревки и одним кондом обвязал получившееся чучело. Толкая и подтягивая его, я прополз вверх по склону и высунул чучело между двух камней. Только выдержит ли веревка?

Сползая вниз, я тянул за собой веревку и боялся что в любой момент она может порваться, но, к счастью, этого не произошло. Я оценил на глаз расстояние до Орсии. Будь у меня веревка попрочнее и окажись под рукой еще что-нибудь, мои шансы, наверное, значительно возросли бы. Однако приходилось довольствоваться малым.

Вдохнув побольше воздуха, я издал особый гортанный крик — с тех пор, как я получил увечье, у меня ни разу не было случая поупражняться в этом умении — звук раздался не из того места, где я находился, а со стороны набитого ветками чучела. Получилось! Я не разучился перебрасывать голос! Я снова издал тот же крик, и результат оказался даже лучше, чем я ожидал: эхо усилило звук, вторя ему с разных сторон, словно кричал не один, а несколько человек. Я дернул за травяную веревку, она порвалась, и освободившийся конец перелетел по воздуху ко мне. Все же этого рывка оказалось достаточно; чучело наклонилось, опрокинулось и исчезло между камней. Я посмотрел вниз.

Черные воины вскочили, выхватив мечи и вглядываясь в то место, где исчезло чучело. Потом главный и еще один бросились вверх по склону. Двое оставшихся внизу подошли друг к другу, не отрывая взгляда от скал.

Я быстро прополз вниз до следующего камня и снова прикинул расстояние до своей цели. Если бы мне удалось на мгновение чем-то отвлечь внимание оставшихся внизу, я бы подхватил Орсию, и, может быть, мы успели бы скрыться в кустах. Настал решающий момент…

Я снова издал крик, на этот раз — подобие команды, невнятно прозвучавшей со склона, — и, выскочив из своего укрытия, кинулся к Орсии — бесшумно, так как под ногами был дерн. Но те двое повернулись и увидели меня. Один что-то крикнул, и они двинулись ко мне, держа наготове мечи. Я крутанул над головой мешок и запустил его в того, что был дальше, а ближний бросился на меня, и я вступил с ним в поединок, ожидая, что вот-вот подоспеет второй воин. К счастью, второй не появлялся, и я сосредоточился на одном противнике.

Он хорошо владел мечом и был в кольчуге, что давало ему явное преимущество. Но у него не было такого учителя, как сулькарец Откелл, не имевший себе равных в боевой выучке, потому что владеть оружием сулькарские моряки учатся на вздымающейся палубе корабля, где требуется особое мастерство.

Поэтому я вскоре вонзил меч в горло моему противнику — у него не было кольчужного шарфа, какие мы носили в Эсткарпе. Кроме того, его явно смутило то, что я сражался левой рукой.

Я оглянулся на второго меченосца и увидел, что он лежит ничком без движения. Трудно было поверить, что мой мешок мог так сильно оглушить его, но я не собирался это выяснять. Подхватив Орсию, я бросился через кусты к реке. Позади слышались крики — двое, поднимавшиеся по склону, бежали назад — вниз.

Добравшись до реки, я убедился, что глубина здесь действительно гораздо больше; из воды нигде не высовывались полуобсохшие камни, и дна не было видно. Я набрал в легкие побольше воздуху и нырнул, увлекая за собой Орсию, надеясь, что в воде она сразу придет в чувство.

С сильным всплеском мы ушли под воду, и я потащил Орсию туда, где вдали, упершись в противоположный берег, покачивалось на воде упавшее дерево — под ним можно было укрыться. Держа Орсию, я почувствовал, как бьется ее сердце у меня под рукой. Чтобы сделать вдох, мне пришлось на мгновение высунуться из воды, и я заметил щель между разбухшими от воды корнями.

Подплыв под них, я нашел положение, в котором мог, припав лицом к щели, дышать. Орсию я держал обеими руками, чтобы ее не унесло течением; ствол дерева сверху скрывал нас от глаз врага.

Я не видел, что происходит на берегу, и не знал, пустились ли те двое за нами в погоню, но понимал, что они могут обнаружить нас, если мне не хватит воздуха.