Случайно влюбилась в… Бога? - Мими Памфилофф

Стон вырвался из моего горла, впившись пальцами в его плечи, я тотчас словно полетела вниз со скалы оргазма.

Мой возглас лишил Гая самоконтроля, и он вслед за мной сорвался с высоты своего оргазма. По его телу пробежала дрожь, и он неистово, ритмично начал вжимать свой возбужденный член меж моих ног, тяжелое дыхание стало прерывистым.

И эта мучительная, восхитительная боль, пульсирующая нежная плоть, жаждущая его – все, создавало изумительное давящее ощущение глубоко внутри. Сквозь наши тела словно прошел электрический ток.

Как будто я оказалась в другой вселенной. Мой новый рай. А у нас даже не было секса?

"Уходи оттуда, Эмма. Ты не будешь прыгать со скалы с этим мужчиной. Возвращайся назад со скалы оргазма, Эмма. Слышишь меня?" – Молил разум.

Но спор быстро сошел на нет.

Несколько мгновений любимый согревал мои груди своим дыханием, затем его мягкие, чувственные губы проложили дорожку по моим ключицам, его язык скользил и надавливал в одном ритме с двигающимися бедрами.

Он нашел ту чувствительную впадинку на моей шее, попробовал кожу языком и втянул в рот, заставив мое тело выгнуться.

Сильные толчки меж бедер, его руки на моих грудях – все это продолжалось, кажется, бесконечно.

"Сейчас! Хочу оргазма! Еще совсем чуть-чуть!" – напевал бесстыжий голос.

Но это не… он не… мы не… собирались… О боже, я не в силах думать.

А его аромат… я была пьяна им.

– Но как, Гай? – Наконец, смогла прошептать я. – Как? Ты…

– Не знаю, мне все равно, – выдохнул он мне в шею. – Эмма, я ждал семьдесят тысяч лет. Семьдесят тысяч долгих, гребаных лет ждал тебя.

Слова проникли мне в уши, западая в сердце, как священная заповедь, которую нельзя игнорировать. "Да, – подумала я, – для тебя. Я… создана… для… тебя."

Мой взгляд блуждал по этим сверкающим бирюзовым глазам, поэтому огромному мужчине, накрывшему меня словно одеялом: теплые, покрытые капельками пота, твердокаменные мускулы, его возбужденное естество прижимается к моему влажному входу через одежду.

Мои бедра поднимались к нему навстречу в жарком приглашении. Да, вот так! О, вы видели его размеры? И это он еще спал.

Гай оторвал губы от моей шеи и поцеловал меня с такой жадностью, что наши зубы столкнулись. Божественно! Мужские члены всегда готовы к работе. А его просто рожден, чтобы не давать спать. Всююю. Ночь. Напролет. Хватит искать отговорки.

Спускайся. Спускайся! Посуди сама, ты никогда не была в горах и теперь собираешься бросить вызов Калаупапа? Это самая высокая гора в мире и находится на Гавайах. Однажды я делала доклад о ней.

Гай переместил тяжесть своего тела вбок, и я почувствовала, как его рука поползла вниз по моей груди, подбираясь к животу и стягивая мои штаны.

Ниже, ниже, еще ниже. Отбросил их в сторону, оставив на мне лишь задранную до шеи футболку и трусики.

Он окинул мое тело алчущим, полным похоти взглядом:

– О, пресловутые розовые стринги. Как я мечтал лицезреть их на тебе. – Его глаза встретились с моими. – Но большей мукой было желание увидеть тебя без них.

"Ну хорошо. Предлагаю компромисс, – подал голос разум. – Ты добираешься до вершины, узнаешь какого там, а затем принимаешь окончательное решение".

"Идет", – отозвался порочный голосок.

Я поддалась вперед и перекатила Гая на спину. Вообще-то, он не сопротивлялся, а улыбался.

Оседлав бога, я бросила взгляд на его тяжело поднимавшуюся грудь. Гай выглядел расслабленным и голодным, его глаза сменили цвет на темно-изумрудный с вихрями небесно-голубого цвета в их глубине.

Гай сел прямо и прижался голой грудью к моей, накрыл руками мои ягодицы, подталкивая их, насаживая меня на его мощный член.

– О! О! – Невольно простонала я. Кажется, я быстро соскальзывала туда, откуда нет возврата.

"Эмма, ты еще не готова. Ты не сможешь справиться с таким мужчиной, как он. Мы же договорились! Сначала проверь член, потом решай", – спорил противный голосок.

Сейчас или никогда. Скользнув рукой между нами, я обхватила рукой его ствол через черную шелковую ткань трусов и прижала к моим мокрым трусикам, Гай тут же вздрогнул от удовольствия.

Мои пальцы не смогли полностью сомкнуться вокруг его длины. Он был огромным. И безумно сексуальным, просто мысль о том, чтобы ввести его внутрь себя, посылала меня через край. Так много мужчины.

Такой большой. Такой твердый. Такой… мой. Я двигалась вверх и вниз по члену, сжимая его и надавливая. Больше не имеет значения, что я девственница. Только мое желание. Моя нужда. Я не покину его кровать, пока не заполучу его внутрь себя.

Внезапно Гай ухватился за край моей футболки и начал стягивать ее с меня. Кулон, который я все еще носила на шее, запутался в волосах. Сильный рывок – и цепочка порвалась.

Амулет покатился по полу. Пронзительная боль разлилась по телу, и я повалилась на Гая, корчась от боли и крича.

– Эмма!

Я свернулась калачиком от обжигающего огня, опалившего каждый мускул в теле, невыносимые конвульсии потрясли меня с ног до головы.

В панике в комнату ворвались двое стражей, за ними следовал Ксавьер:

– О, боже! Мы ждали снаружи, хотели поговорить с тобой и услышали крики…

От гневных слов Гая, когда он приказал им выйти, у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.

Я перекатилась на кровати, пряча голову под подушки.

Когда боль растворилась, на ее место пришло чувство унижения. Что же я наделала? Поправка. Почти наделала?

Я слышала, как Ксавьер и двое мужчин вышли из комнаты. Гай пробормотал что-то невразумительное в потолок, затем обратился ко мне:

– Эмма, я… – Пришлось украдкой глянуть на него из-под подушки.

Он сидел на краю кровати, прикрыв лицо руками.

– Зачем? Зачем ты это сделала? – спросил он.

Я перевернулась, сжимая простыни, и села:

– Ну… я… боже, Гай. Я не думала, что все так случится. В одно мгновение я просто хотела, чтобы ты поплатился, но… сама оказалась на твоем месте.

– Ты же знала, что мы не совместимы, Эмма. Я мог тебя убить. О чем ты думала?

Он стыдил меня и вел себя так, как будто вообще здесь не причем?

– Да пошел ты!

Ладно. Не так уж и здорово. Или вежливо. Да черт возьми! Я почти отдала этому мужчине – или божеству – свою девственность в порыве страсти, а он разговаривает со мной, как с ребенком, который разукрасил настоящего Да Винчи фломастером.

– Да, знаю, что ты хотела сделать, но как? – спросил он.

И самодовольно пожал плечами. Я начала плакать и прикрыла лицо подушкой, рухнув на кровать: