Опасный преступник (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

Мелькнуло воспоминание из детства. Он с другими мальчишками гулял по подвалам, и они набрели на такую же зловонную реку в кирпичных берегах. Уинстон не захотел пачкать сандалии, испугался, что мама заругает, и дальше не пошел. Часть мальчишек тоже побрезговала, а двое малознакомых проловских детей побежали вперед. Кажется, с тех пор их никто больше не видел. Или видел?

Чем из того, что есть в портфеле, можно вскрыть навесной замок? Чем угодно. Навесные замки от честных людей. С детства заведомо ненадежная конструкция нисколько не изменилась. Ножницами соскоблить на бумажку серу со спичек, засыпать в замочную скважину, вставить еще спичку и поджечь. Щелк! Добро пожаловать!

Лестница вниз, помещение с большими трубами и выход во вполне ожидаемый кирпичный тоннель. Ну и вонища!

Уинстон поднялся наверх, доел последний пончик и шоколадку, запил последними глотками воды. Есть и пить продукты, прошедшие канализацию, немытыми руками, прошедшими канализацию, он бы не стал даже за деньги. Даже, может быть, умирая от голода, но это без уверенности.

В царстве фекалий и красного кирпича царила темнота. Черт знает, насколько хватит батарейки в фонарике. Хорошо, что остался второй коробок спичек. Он намотал на швабру спецовку и поджег импровизированный факел. Сухая и промасленная до черноты ткань легко загорелась. Скорее всего, она сгорит быстро. Потом можно использовать рваные штаны, потом рубашку или свитер. В портфеле еще кинопленка, но из нее факел не сделаешь. И личное дело, ему давно пора в огонь.

Хорошо, что трубы, в которых это все течет, круглые и достаточно большие. Оказывается, подземные реки мелководны, и можно аккуратно идти по наклонной поверхности тоннеля, не ступая в грязную воду. Пока горела спецовка, Уинстон вышел сначала к подземной канаве пошире, потом, похоже, к самому Флиту. Флит тек слева направо. Пойдя направо по течению Флита можно бы было выйти к Темзе. Что бы он стал делать, выйдя к Темзе на многолюдной набережной у моста Блэкфрайерс и воняя дерьмом от Ватерлоо до Тауэра? Нет, надо идти в другую сторону и подниматься где-нибудь в рабочих районах. Да хоть дойти до конца тоннеля и выйти где-нибудь в северном Лондоне.

«Зачем я сюда залез», - думал он, - «Куда я бегу? Что я буду делать, когда выйду на поверхность? У меня больше нет ни дома, ни любимой женщины, ни работы. Меня уже ищут бандиты, меня будет искать полиция после этой виллы, по моим следам пойдут умники после побега. Почему нельзя просто лечь и умереть? Что бы сказала Джулия?

Джулия сказала бы, что я теперь опасный преступник. Убийца и беглец. Что я выбрал свою судьбу. Если я не повесился и не утопился после того, как меня растоптал О`Брайен, то сейчас я тем более не пойду на самоубийство. Даже если я совсем не хочу жить дальше. Пусть меня зарежут или застрелят. Сожгут, взорвут, раздавят гусеницами. Чего я хочу от жизни? Просто погибнуть в бою. Не в плену, не под пытками. Я хочу уйти, никого не предав. В тот раз я предал всех. Больше я никогда никого не предам».

16. Глава. Обитаемые подземелья

Уинстон отошел на шаг в свой тоннель, чтобы не попасться на глаза машинисту, но посмотреть, что за поезда тут ходят. Посторонний человек в гражданской одежде на линии это ЧП, а силуэт в тоннеле это скорее всего кто-то из своих.

Мимо пронесся поезд с локомотивом без кабины для машиниста и открытыми вагонетками, загруженными холщовыми мешками. Почтовое метро.

Не каждый лондонец знал, что в городе уже лет шестьдесят работает отдельное метро для перевозки почты. Одна линия и восемь станций под крупнейшими почтовыми отделениями. То есть, минимум одна линия и восемь станций. С тех пор, как напечатали ту книжку с картинками про лондонское метро, которую Уинстон читал в детстве, прошло полвека. Наверняка в эту сеть давно уже интегрированы Министерства и железнодорожные вокзалы. Но, судя по еще королевским клеймам на рельсах, это как раз тот самый, первый тоннель. Он пересекает Лондон с востока на запад.

Куда теперь, налево или направо? Где-то рядом станция. Какая? Хотя какая разница? Вылезать из-под земли в почтовом офисе такая же неважная идея, как вылезать из-под земли на вокзале Ватерлоо или во Дворце Юстиции. А не вылезать из-под земли идея еще хуже. Как тоннели метро пересекаются с гражданской подземной инфраструктурой, не считая ставшую неактуальной ливневку?

Он привык к местному звуковому фону и понял, что слева больше шума, чем справа, и слышатся человеческие голоса. Осторожно пошел налево. Тоннель, перрон двери лифта. Грузчики складывают мешки в вагонетки.

Визг! Собачий визг и хохот двух человек.

- Ушла, черт бы ее побрал!

- Чем ты ее?

- Гайкой.

- Снайпер!

- Да какое там, ушла же.

- Пусть попробует мимо капкана пройти на трех ногах.

Грузчики загрузили поезд и уехали на лифте. Уинстон остался в тоннеле один.

Если этот мужик кинул в собаку гайкой, или, скорее, выстрелил из рогатки, то это не сторожевая собака, а бродячая. Наверное, где-то в подземельях еще живут потомки недоеденных в войну дворняг. Но они не ходят на почтовые станции путями сотрудников. И есть им тут нечего. Где-то должен быть выход на поверхность или в подвалы, или где еще может кормиться собака. Или она ест крыс? Но в почтовом метро крыс нет. Это в канализации они находят какую-то условно съедобную органику, а здесь никакой еды нет. Если только они ходят на склады грызть посылки.

Поездов можно не бояться. Машинистов и пассажиров у них нет. Передавать сигналы вида пуск-стоп-скорость через рельсы можно, а вот видео с камеры нельзя. Главное – не попадать под колеса. Стоп. Здесь еще должны быть стационарные камеры. Джулия учила, как их искать. Где самые важные зоны, и откуда они лучше всего просматриваются? Да, и под землей зоны, который есть смысл контролировать камерами, должны быть освещены.

Слева перрон, лифт, оба пути. Четыре камеры открытого монтажа. Мертвая зона вдоль пути ниже перрона. Придется ползти на четвереньках, перрон низкий. Дальше освещенное место, сложные стрелочные механизмы, развилки минимум на три направления. Итак, где была собака, если не с этой стороны от грузчиков?

Вот она. Глаза уже успели привыкнуть к полутьме. Дальше по одному из тоннелей, уходивших вправо, сидела тощая грязно-серая собака, ростом едва по колено человеку.Наверняка есть еще камеры, которые показывают оператору наверху фактическое состояние стрелок. Если бы Смит был оператором, он бы хотел быть уверенным, что стрелки действительно переключаются куда положено. Проскочить незаметно не получится. Надо дождаться поезда и бежать.

На пункте управления станции почтового метро Маунт-Плезант четыре больших монитора показывали шестнадцать каналов с камер наблюдения. Очередной поезд выехал из восточного тоннеля и транзитом проследовал через станцию в западный. Экраны стояли слева от диспетчера, а прямо перед ним красовалась схема линий два на четыре метра, где разноцветные лампочки показывали состояние стрелок и движение поездов.

Диспетчер увидел, как поезд проходит по щиту с лампочками и краем глаза отметил соответствующее движение на камерах. Показалось, что кроме поезда там двигалось что-то еще. Он повернулся к мониторам, но ничего нового не обнаружил. Наверное, летучая мышь проскочила перед объективом. Или какая-нибудь бумажка вспорхнула в потоке воздуха от поезда. Может быть, даже собака попала в объектив, но это вряд ли. Полуслепые подземные собаки боятся поездов, отлично их слышат и убегают с пути заранее.

Уинстон побежал за собакой как Алиса за белым кроликом. Обычно человеку сложно догнать собаку, но эта хромала на заднюю лапу. Тоннель. Рельсы ржавые, освещения нет. Впереди стена. Дощатая стена.

Он остановился и посветил на стену фонариком. Раненая собака, похоже, воспринимала бегущего за ней человека как преследователя и бежала в свое безопасное логово. В дырку под стеной. Кто-то выломал кусок доски ударом со стороны почтовой станции и поставил сразу у дыры пружинный капкан. Собачатина и в войну не считалась деликатесом, но все-таки, какое ни есть, а мясо, еще и бесплатное. Вряд ли грузчики на почте едят говяжьи стейки и свиную вырезку.