Контрольный выброс - Андрей Ливадный

Инок, откровенно говоря, оторопел.

Любой сталкер слышал об Отшельнике, живущем где-то в лесах под Припятью, но образ старика, пережившего первую катастрофу, казался не более чем слухом, очередной легендой отчужденных пространств, рожденной в воспаленном воображении тех, кто пытался привнести в собирательный образ Зоны хоть немного веры во что-то чудесное, необъяснимое, но не враждебное.

– По глазам вижу, не веришь. – Старик, кряхтя, выбрался из люка. Выглядел он действительно странно, но не страшно. Сложно было определить, сколько ему лет.

Инок медленно опустил оружие. Жест для сталкера трудный. В Зоне никогда нельзя быть до конца уверенным, кто перед тобой. Взять хотя бы химеру. Вроде зверь, неизвестно от кого произошедший, а обладает таким телепатическим воздействием, что контролеры отдыхают, нервно покуривая в сторонке. Сам он с химерами еще ни разу не сталкивался, но Илья рассказывал, что эта тварь читает мысли, вылавливая образы прямо из головы сталкеров. Охотится так. Потому и предостерегал Инока: встретишь кого знакомого, присмотрись. Особенно если знакомцу в Зоне вовсе не место. Так, по словам Ильи, немало сталкеров полегло, став добычей химер. Потом эти существа куда-то откочевали, когда путь к центру Зоны Выжигатель перекрыл.

– Устало ты выглядишь, – произнес Отшельник. – Тревожно тебе? Можешь не отвечать, и так вижу.

– Вы, дедушка, тут живете? – Инок честно пытался взять себя в руки, но получалось плохо.

– Живу. Куда ж деваться-то? – Старик внимательно посмотрел на сталкера. – Ты, это, автомат не тереби, лучше вещички свои забирай да вниз пойдем, я тебя чаем горячим напою. В общем, сам решай. Если боишься – неволить не стану. – Он развернулся и стал спускаться по скрипучей лестнице.

Инок еще несколько секунд стоял пораженный внезапной встречей, затем быстро надел бронекостюм, автомат закинул за спину, боевой шлем взял в левую руку, а правую положил на рукоять пистолета. Выхватить оружие – доли секунды. Вроде и элементарные приличия соблюдены, и беззащитным себя не чувствуешь…

Хотя в Зоне какие приличия? Расслабишься на минуту – и все, поминай как звали.

Внизу раздался стук металлической посуды.

Инок подошел к открытому люку, ступил на лестницу. Деревянное сооружение издало протяжный скрип.

В чисто прибранных помещениях, разделенных на отдельные пространства русской печью, пахло чем-то забытым, давно и безвозвратно утраченным. В восточном углу на специальной полочке стояло несколько икон, перед ними желтоватым язычком пламени мерцала лампада. Хмурый свет вливался через окна с открытыми ставнями.

– Присаживайся.

Инок сел на грубо сколоченный табурет, положил на стол боевой шлем.

Отшельник поставил перед ним полулитровую эмалированную кружку с крепким душистым чаем, на деревянной тарелке подал хлеб. Сам присел напротив, продолжая внимательно и беззастенчиво рассматривать сталкера.

– Ты пей. Ко мне редко гости захаживают.

Инок сделал осторожный глоток и вдруг подумал, что настоящего чая не пил уже так давно, что успел и вкус позабыть.

– Как же вы тут один, дедушка? – невольно вырвалось у него.

– Да по-всякому. – Отшельник хитро прищурился, глубокие морщины вокруг его глаз побежали лучиками, придавая взгляду выражение лучистого тепла. – Родился я тут. Вырос. Куда ж мне бежать?

Инок невольно вздрогнул. Ко всякому он готовился, переступив границу мертвого леса, но только не к такому внезапному повороту событий. Было что-то несовместимое между образом сидящего напротив седого старца и привычным обличьем Зоны, прочно угнездившимся в сознании сталкера.

– После взрыва на АЭС многие отсюда бежали. Но и осталось немало, в основном старики. Теперь уж померли все, один я остался.

– Тяжело, наверное?

– Ты о чем?

– Ну, лес вокруг мертвый, погибло все, мутанты, зомби да монолитовцы. Припять ведь рядом.

Отшельник усмехнулся.

– Думаешь, жизнь так легко убить? – неожиданно спросил он. – Это для тебя лес мертвый да опасный. А по мне – ничего страшного. Одни деревья погибли, другие выросли. Грибов да ягод в округе хватает. Зверье, конечно, не то пошло, согласен, но я до мяса и в молодости особо охоч не был. Пусть себе бегают.

Инок сделал еще глоток, посмотрел на нарезанный ломтями хлеб. Отшельник, перехватив его взгляд, кивнул:

– Ешь, не бойся. Я злаки в чистых местах собираю, где радиации нет.

Инок отломил кусок хлеба, попробовал. Приятный аромат щекотал ноздри. Опять пахнуло детством.

– А что до города и разных людей… Вы многого не понимаете. Бегаете, суетитесь. Страхов и желаний своих обуздать не можете, вот и тяжело вам, боязно. А я живу как жил. Зла никому не желаю, никуда не тороплюсь, вот меня природа и защищает.

– Какая же тут природа, дедушка?

Отшельник вновь усмехнулся.

– Погублена природа, согласен. Но не вся ведь. Вот ты по лесу почти бегом пробежал, много ли заметил?

Инок лишь пожал плечами.

– Природа – она тоже к человеку приспосабливается. Вот ты об этих, монолитовцах, говорил. Не люди они давно. Себя забыли, идолу механическому поклоняются, убивают, много зла приносят, а в лес и войти не могут.

– Это почему? – искренне удивился Инок.

– Так ржавые волосы их не пускают. Они же свой разум идолу отдали. А идол их не всесильный. Не может он команды в лесу передавать. Ржавые волосы мешают. Видал я бедолаг этих: как в лес войдут, так и все – останавливаются, что те истуканы, ни назад, ни вперед. Сядут под деревом, глаза пустые, железки свои уронят и сидят, пока зверье до них не доберется. Много уж так погибло.

Инок задумался.

Не верить отшельнику причин никаких. Выходит, что правду говорил Адепт в те редкие минуты, когда к нему возвращался рассудок. Бойцы «Монолита» постоянно находятся под внешним воздействием. Ими что-то управляет. Говорят, что Зона. А выходит – все не так. Разве ржавые волосы не порождение аномального пространства? Не часть Зоны Отчуждения? Вот и семена их от внешнего воздействия защищают, это сталкеры давно приметили. Но если рассуждать, исходя из того, что Зона – это единое явление, то выходит, для ее воздействий не должно быть препятствий или ограничений.

– Задумался?

Инок кивнул.

– Правильно. Не верь всему, что другие говорят. Своими глазами на все смотри. Свои выводы делай. Спокойнее будь. Попал сюда – так и живи. Смотри вокруг открытыми глазами – многое увидишь. А как разглядишь, так поймешь. Поймешь – легче, спокойнее тебе станет. Вот с тем и иди.

Инок покинул затерянный хутор в совершенно ином настроении. С одной стороны, вопросов еще больше прибавилось, а с другой – уже брезжили в сознании некоторые ответы на них. Зона стремительно теряла ореол мистицизма, все более проявляя угловатые, грубые черты человеческих поступков, их причин и следствий.