Поцелуй шелки - Тессония Одетт

обращаю на это внимания. Надя заверила, что, стоит начать выступать, мое тело расслабится. Главное – не забывать дышать.

Крепко сжимая обруч, я отрываюсь от земли, фиксирую тело и, широко отставив ногу, продолжаю поднимать ее, пока не получится зацепиться ею за обруч, в то время как другая нога полностью выпрямляется. Затем, держа одну руку на обруче, я отпускаю другую и поднимаю ее над головой по дуге, немного отклоняясь назад, пока мне не удается выгнуть спину. Удерживая позицию, глубоко дышу, позволяя себе собраться с мыслями. Лира медленно вращается по кругу, и я чувствую, как начинаю успокаиваться. Плавными движениями, которым меня научила Надя, я меняю дугу и возвращаю руку на кольцо, на этот раз выше. Подтягиваюсь, пока обе ноги не оказываются над нижней частью обруча. Выполняя движение за движением, я понимаю, что наслаждаюсь элегантными позами, которые изображаю с помощью простого изменения хвата и положения конечностей. Я стараюсь, чтобы каждое движение соответствовало звучащей музыке, но, скорее всего, пропускаю один или три такта. По крайней мере, я не забыла порядок движений. Я не только помню его, но и очень хорошо исполняю. То есть настолько хорошо, насколько могу.

Я продолжаю выступление, вытягивая руки и ноги. Удерживая позу, медленно изменяя ее. Сменяя захват.

Я вытягиваю одну руку, тяну носочек и обхватываю обруч коленом. Удерживаю позу. Перехожу к следующей. И к следующей.

По мере приближения к финалу программы моя уверенность растет, а на губах расцветает улыбка. Лицом к публике, я сажусь на обруч, как на качели, держась руками по обе стороны. Вытягиваю ноги, болтаю ими, а после закрепляю обруч под коленями и так грациозно, как только могу, скольжу руками по лире, после чего откидываюсь назад до тех пор, пока моя голова не оказывается всего в паре футов от земли. Я вытягиваю руки и выгибаю спину, сохраняя позу, пока вращается лира. К счастью, движение обруча настолько похоже на пребывание под водой, что у меня почти не кружится голова. Будь это иначе, у меня возникли бы проблемы.

Вместо проблем, наклоняясь вперед и снова хватаясь за обруч, я чувствую только невероятную легкость. Когда начинаю поднимать ноги с обруча, мои мышцы горят. Я выпрямляю ноги и сгибаюсь под перевернутым углом. Мое тело теперь находится под обручем, а ноги над головой. Я сохраняю позу в течение нескольких секунд, а затем сгибаю колени и подтягиваю ступни к обручу и проскальзываю под него. Пока я удерживаю свой вес, мои руки начинают дрожать. У меня почти не осталось сил. Все, что нужно сделать, – опустить свое тело вниз и приземлиться на пол. Но когда я пытаюсь откинуться назад и расставить ноги, ничего не выходит.

Я смотрю на обруч и рядом со своими руками вижу обернутые вокруг низа складки золотого шифона.

– Ракушки, – чертыхаюсь я. После того как распутаю свою чертову юбку, придется найти другой способ завершить представление. Глубоко дыша, я меняю хватку, намереваясь подтянуться обратно. Мои плечи дрожат, бицепсы молят дать им передышку. Моя усталость растет с каждой секундой… и мои руки соскальзывают с обруча. Я вскрикиваю, ожидая, что рухну спиной на твердый пол, но моя перекрутившаяся юбка все еще не распуталась. Дрыгая ногами, я снова тянусь к обручу только для того, чтобы услышать отчетливый звук рвущейся ткани.

Моя юбка трещит. Я пытаюсь ухватиться за обруч, приземлиться прямо, сделать что угодно, чтобы не упасть на задницу, как идиотка. Но уже слишком поздно.

И все же пола моя задница не касается.

Вместо этого, замедляя темп падения, сзади меня обхватывают чьи-то руки. Я что-то сжимаю… но это определенно не лира. Мне требуется мгновение, чтобы понять, где я нахожусь и кто стоит передо мной. Мое тело все еще расположено под углом падения, но руки обвиты вокруг шеи Дориана, который держит меня за талию. Я замираю, не смея даже дышать, когда его лицо находится всего в нескольких дюймах от моего. Дориан взволнованно хмурится, но через мгновение выражение его лица смягчается, а уголок рта приподнимается в усмешке.

Его голос звучит тихо, так что только я могу слышать, что он говорит:

– Разве мы не оказались в подобном положении сегодня утром?

Мое сердце колотится так быстро, что, уверена, он чувствует, как его стук эхом отдается в моих руках, торсе, в каждой части меня, которая прикасается к нему. А в данный момент таких частей очень много.

Это длится всего мгновение. Слишком рано – или недостаточно скоро – он помогает мне встать и, оставив одну, бросается обратно вниз по помосту. Пианино затихло, и я не имею ни малейшего представления, когда именно Джереми перестал играть. Покусывая губу, я смотрю на публику. До меня начинают доноситься какие-то звуки. Сначала я слышу только аплодисменты, но потом понимаю, что они перемешаны со смехом, даже громким хохотом.

Я поджимаю губы, и вспыхивает свет камеры Сэма Спутника. Когда мое зрение проясняется, я вижу стоящего передо мной Глинта МакКриди. Широко улыбаясь, репортер переводит взгляд с меня на свой блокнот, в котором что-то яростно строчит. Мне требуется каждая капелька сдержанности, чтобы не одарить их обоих сердитым взглядом. Я медленно осматриваю переднюю скамью, пока не нахожу Дориана. На его лице все еще остается кривая улыбка, которую минуту назад я видела вблизи. Теперь, с этим выражением лица, он кажется другим, похожим на утреннюю версию. Потную, с голым торсом, ухмыляющуюся версию.

Скрестив руки на груди, я отвожу взгляд и тяжелой походкой спускаюсь с помоста. Совсем не как леди, знаю, но прямо сейчас меня это не волнует. Я слишком расстроена собственной грациозностью, которой у меня, похоже, явно нет.

Я возвращаюсь на свою скамью, где по бокам от меня оказываются Грета и Брайони.

– Это было потрясающе, – шепчет Брайони, широко улыбаясь.

– Ты определенно знаешь, как разжечь драму, – добавляет Грета.

Я игнорирую их замечания и стараюсь не выставлять свои расстроенные чувства на всеобщее обозрение. Тем временем моя плоть становится горячей в тех местах, где все еще ощущаются прикосновения Дориана.

Глава XXIV

Еще один цветок – пурпурный георгин в форме звезды – стоит в вазе на моем туалетном столике. Я была шокирована, услышав собственное имя сразу после начала Церемонии благословения, и еще больше удивилась, заметив цвет георгина, когда его вложили в мои трясущиеся руки. Сегодня вечером цветы, предназначенные для тех, кто останется, были фиолетовыми. Белый же георгин получила Агнес. Она ушла домой после долгих рыданий в коридоре и утешений Джози. В тот момент я твердо решила оставаться в своей комнате, чтобы не пришлось прощаться.