Готикана - РуНикс

думаешь, что обитатель хижины в ответе за ее исчезновение?

Он покачал головой.

– Я не знаю. Но, даже если так, это не объясняет исчезновения, которые происходят на протяжении столетия в одну и ту же ночь. А теперь и инсценированные самоубийства.

– Инсценированные? – шепотом переспросила Корвина, потрясенно хлопая глазами оттого, какой оборот принял разговор. – А чем, по-твоему, были эти самоубийства?

Вад достал клочок бумаги из кармана рубашки и показал его ей. Это была такая же записка, что он уже показывал – записка со словами «Danse Macabre», которую он нашел на крыше после смерти Троя.

– Трой умер в тот день, когда вышел срок сдачи твоего эссе на эту тему, – сказал он спокойно. – Предполагалось, что я найду эту записку, и это заставляет меня задуматься: что за чертовщина здесь происходит? Как кто-то сумел заставить двух здравомыслящих, счастливых людей спрыгнуть с крыши?

Корвина смотрела на записку в его руке, а в голове проносились обрывки мыслей, настолько расплывчатых и несущественных, что было даже не за что зацепиться. Она потерла лицо ладонью, голова начинала болеть от потока информации и вопросов, которые она порождала.

– А что с телами? – спросила Корвина, стараясь не сбиваться с мысли. – Тела людей, которых твой дед… – она замолчала.

– Убил? – прямо закончил Вад. – Он так и не рассказал мне, что они сделали с телами жертв. А Палачей они похоронил где-то в лесу.

– А как же пустые могилы возле руин?

– Пятнадцать пустых могил для пятнадцати жертв Палачей, которые погибли, но так и не были найдены.

Уже что-то.

– А фортепиано? То, которое ты чинил?

– Оно принадлежало деду, – ответил Вад, скрипя зубами. – Им нравилось совершать убийства под музыку.

Корвина содрогнулась, вспомнив, чем они занимались на том месте.

– Не могу поверить, что мы целовались возле него. Это так… жутко.

В глазах Вада что-то промелькнуло, уголок губ приподнялся.

– Я бы поцеловал тебя и в реках крови, Корвина. А выпади мне возможность целовать тебя, пока тысячи призраков восстают из своих могил, я бы целовал. Не сомневайся в этом.

У нее сбилось дыхание. Череда образов из сна нахлынула с десятикратной силой: как он овладевал ей, пока кровь пропитывала ее волосы, а кругом люди в масках умирали от кровотечения.

Вад спрыгнул со стола, выбросил окурок в мусорное ведро возле двери и неспешно зашагал к ней. Корвина почувствовала, как перехватило дыхание, как только он подхватил ее за бедра, развел ей ноги в стороны, задрав длинную юбку, и закинул их себе на поясницу.

– А теперь я могу заполучить тебя, как только пожелаю, не так ли? – прошептал он. Половину его лица скрывала тень, а другую освещали серые, хмурые сумерки.

Корвина схватила его за плечи, когда он слегка наклонил ее, лишая равновесия.

– Правила насчет студентов и преподавателей на тебя не распространяются? Ты не можешь лишиться работы, потому что ты… это ты.

Он запустил руки ей под юбку и сжал ягодицы.

– Распространяются, пока я здесь преподаю. И я должен оставаться преподавателем, пока не выясню, что здесь происходит. Этот замок – мой. А теперь и вы, мисс Клемм. Я должен навести здесь порядок, но не сомневайся, что ради тебя я нарушу правила.

Корвина непроизвольно терлась о него, все ее тело разгорячилось после вчерашнего сна. Но все же ей нужно было кое-что прояснить.

– А что Аякс имел в виду, когда сказал о старушке? – спросила она, запыхавшись. – О фиолетовых глазах?

Вад стянул край свитера, обнажая ее плечо и синяк, оставленный его губами, в неспешно погружающейся во мрак комнате.

– В приюте была Старая Зельда, которая предсказывала всякую хрень обо всех, – сказал он, поглаживая засос подушечкой пальца. – Она сказал мне, что однажды я увижу фиолетовые глаза, а увидев их, должен буду последовать за ними. И я последовал.

Корвина слегка нахмурилась, ничего не понимая.

– Приют для мальчиков, в котором я находился… – Вад наклонился и провел языком по синяку, отчего у нее все сжалось внутри, – …назывался «Утраченный дом для мальчиков „Утренняя Звезда“», пока не сгорел дотла.

– Что? – Корвина уставилась на него в удивлении. Это было… странное совпадение.

– Благодаря положению в совете, у меня есть доступ к некоторой информации. Три года назад, – тихо сказал он, уткнувшись ей в кожу, – я копался в их базе данных, пытаясь найти сведения о старом друге из приюта. Я потерял его во время пожара.

– Я сожалею. – Корвина провела ладонями по его бицепсам.

Он уткнулся носом ей в шею.

– Поиски привели меня к данным института. Тогда-то я и увидел фотографию твоей матери.

– Фиолетовые глаза, – прошептала Корвина.

Он кивнул.

– Я поехал встретиться с ней.

Погодите-ка, что?

Корвина отстранилась, держа его за руки, и посмотрела на него во все глаза от неверия, которое промчалось в ней, словно кровь по венам.

– Что ты сделал?!

Вад притянул ее обратно поближе к своему телу. В аудитории стало гораздо темнее, но Корвина не могла отвести от него взгляда, ее сердце бешено колотилось в груди от его слов.

– Поехал с ней встретиться. – Он взял ее за подбородок, заставляя замереть. – Три года назад. Просто хотел выяснить, была ли права Старая Зельда.

– И?

– Я поговорил с ней, – сказал он, будто это была вовсе не самая важная информация, которую он утаил. – Она почти ничего не сказала, но говорила о тебе. Сказала, что ее маленькая девочка-ворон останется без нее совсем одна. Спросила меня, не потому ли ты стала чаще ездить в город, чтобы увидеться со мной. Думаю, у нее сложилось ошибочное предположение, что я был твоим возлюбленным. Она спросила меня, буду ли я присматривать за тобой. А потом замолчала.

Корвина почувствовала, как дрожит подбородок от воспоминаний трехлетней давности, когда ее мать только определили в лечебницу.

– А потом?

Вад смахнул выбившуюся прядь волос с ее лица.

– Где ты была три года назад, Корвина?

Сердце замерло у нее в груди.

Быть этого не может. Ни за что.

Нет.

– Где ты была три года назад?

В институте. Она была в институте, где по собственной инициативе проходила обследование.

Огромная зияющая пустота в ее груди заполнилась до краев, переполнилась чувством настолько благодатным, что она на миг засомневалась, не опасно ли это. Но ей было все равно, ведь на нее снизошло озарение.

– Ты видел меня, – прошептала она сквозь ком в горле, а глаза защипало.

– Я видел тебя, – прошептал он в ответ, гладя ее пальцем по щеке.

– Ты видишь меня. – Губы задрожали от осознания, что этот мужчина видел ее, видел по-настоящему и