Знающий не говорит. Тетралогия - Людмила Астахова

– Тебе действительно так уж необходимо жить в самом Каннелое?

– Это условие короля.

– Жаль…

– Сам знаю, – пробурчал Альс. – В Ритагоне я жил в собственном доме.

Эльфийка сочувственно потерлась щекой о его плечо, разделяя горечь потери. Хотя Ритагон она считала провинцией и ни за что не стала бы жить среди его вечной суматохи.

«Все равно что жить в палатке в центре ярмарки», – говорила Тирвиси.

– Говорят, что королева Миариль…

– Тир! – предупреждающе прошелестел Альс. – Не нарывайся.

Расспрашивать его о королеве было чревато неприятностями даже для невинного девичьего любопытства.

– Ну что ты так злишься? – мурлыкнула примирительно Тирвиси.

– Я не злюсь, но если все-таки выйду из себя… – Альс резко подмял подругу под себя, желая показать, кто главный.

– Выходи, – зазывно шепнула она.

Альс проснулся незадолго до рассвета следующего дня, но еще некоторое время лежал неподвижно, не желая будить сладко сопящую у него на груди Тирвиси. Что и говорить, девушка утомилась, а выскальзывать из постели женщины, словно уж из-под камня, и тайком сбегать было не в правилах Ириена. А кроме того, ему просто нравилось чужое тепло рядом, традиционная низкая кровать, бледный свет, сочащийся из узкой щели в ставнях, запах чистого белья и, главное, почти полная тишина. В Каннелое о такой роскоши можно было только мечтать. Начиная от топота крысиных лапок под полом и заканчивая воплями челяди из-за дверей, всевозможные звуки преследовали эльфа круглосуточно. Так что в начале своей службы Витору Игергардскому, в его дворце он мог засыпать только с подушкой на голове. Потом, конечно, привык, но не упускал возможности переночевать в эльфийском квартале – либо у друзей, либо в гостинице у Дэйдхэ.

– Мне нужно вставать, Тир, – сообщил он вместе с целомудреннейшим поцелуем в висок.

Тирвиси что-то невнятно пробормотала и перевернулась на другой бок.

– Спи, спи…

Альс оделся, поленившись разве что надеть перевязь с мечами, спустился вниз по крутой лестнице, ведущей во внутренний дворик, вымощенный булыжником, и без всякой опаски нырнул в низкую калитку, что выходила на соседнюю улицу. Очень удобно, чтобы ночной гость ушел незамеченным. И даже если ни для кого из соседей их отношения с Тирвиси теперь уже не секрет, приличия следует соблюдать, а репутация женщины вещь весьма хрупкая. Это окружающим казалось, что треугольник, образованный кокеткой Тирвиси, наемником Альсом и инженером Ранвальдом, является лишь способом разнообразить размеренную жизнь. На самом же деле они измучили друг друга неопределенностью. Тир никак не могла решить, кто ей больше нравится – Альс или Ранвальд. Ранвальд опасался раскрыть свою душу, Альса смущало собственное шаткое положение при игергардеком дворе, и все вместе они не решались определиться со своими чувствами. Обычная история. Если говорить об эльфах. Это только так кажется, что длинная жизнь располагает к легкомыслию в любовных делах: мол, им ничего не стоит потратить десяток лет на увлечение. Эльфы с большим трудом меняют течение собственной жизни, какой бы бурной она ни была, а любовь, тем более истинная любовь, способна полностью сломать жизненный уклад. Мужчины предоставили Тирвиси право выбора, и она выбрала Альса. Ему было приятно, но обольщаться на свой счет он не спешил. В сравнении с Ранвальдом он проигрывал и во внешности, и в обаянии, зато превосходил в известности и скандальной славе воина. Теперь все определилось…

Что ж, теперь все определилось. Ириен станет официальным возлюбленным и по этому праву будет ночевать в ее уютной спальне, они вместе будут ходить в гости к друзьям. Ириен станет делать подарки, Тирвиси готовить ему всякие любимые вкусности. Может быть, Тир сошьет ему пару рубашек. Возможно, они несколько раз поругаются – не обидно и не надолго. А потом Альс по своему обыкновению решит, что самое время найти место поинтереснее, чем Орфиранг, и увезет с собой бездну нежных поцелуев и теплые воспоминания о рыжеволосой женщине, которая была так к нему добра, что любила его и заботилась о нем. А Тирвиси всплакнет на прощание и поселит в своих мыслях «того самого Ириена Альса», память о чьей любви согреет ее сердце через много-много лет, когда, возможно, его самого уже и в живых не будет.

И всех это вполне устраивало.

Торопиться, в общем-то, было некуда и незачем, но Витор будет не слишком доволен, если наставник его сына явится к самому началу занятий, поэтому Ириен ускорил шаг. Ранвальд поджидал его в самом начале улицы Ткачей, удобно расположившись на порожке одной из мастерских. И не сводил темных, чуть раскосых глаз с приближающегося Альса.

– Ты выглядишь не слишком счастливым, Ирье, – тихо сказал он.

– А есть повод? – пожал плечами Ириен.

– Я был бы счастлив.

– Ты же знаешь, насколько эфемерно наше счастье. Сегодня есть, а завтра нет, – вздохнул философски настроенный Альс. – Надеюсь, ты не держишь на меня зла?

– За что? – слегка удивился темноволосый эльф, тряхнув своей роскошной гривой.

Альс осмотрелся вокруг, подмечая, как на окнах окружающих домов колышутся занавески. Не один десяток пар глаз сейчас наблюдал за их разговором, заинтересованных интригой.

– Действительно. Нам делить нечего. Верно?

– Да, но…

Собравшийся уже был уйти прочь, Ириен видел, что Ранвальду хочется добавить к своим словам еще что-то. Что-то важное.

– У Тирвиси слишком много идей, не принимай их близко к сердцу.

– Что ты имеешь в виду?

– Подчас она готова прислушиваться к не слишком хорошим советам и делать неправильные выводы.

Эльф явно давал понять, что больше сказать попросту не может при всем желании.

– Я подумаю над твоими словами, – пообещал Ириен.

– Удачи, мастер Альс.

– И тебе, ро'а [10].

На том и расстались.

Каннелой – по сути своей огромный каменный сундук из красного кирпича. Самый несуразный королевский дворец, который довелось видеть Альсу в своей жизни, самый неуютный и самый негостеприимный. Веками игергардские короли достраивали свою цитадель, словно заранее сговорившись не придерживаться никаких планов, не соблюдать никакой гармонии и не заботясь в своих прожектах ни о чем, кроме личного сиюминутного удобства. От остального города Красный замок с трех сторон отделяли река и берег моря, а с четвертой площадь королевы Кайиры – ровный мощенный базальтовыми плитами плац с обязательным возвышением лобного места. Попасть внутрь Каннелоя можно было только одним способом – пересечь пустынную площадь и войти в ворота Слепой башни. Все это под прицелом целого отряда лучников, ведущих неусыпный надзор за безопасностью подходов к резиденции игергардского короля.