На осколках мира - Виктор Владимирович Колесников

Глава тридцать первая

«Хозяин рукотворной скалы»

Поход к месту, где по словам пленного было много еды, для участников экспедиции оказался далеко не легкой прогулкой. Предводитель племени Цаво — Джеймс Крэйг — подготовился к длинному переходу и позаботился о том, чтобы он и его люди не голодали в дороге. Также у путешественников был пленный, служивший запасом свежей еды на непредвиденный случай. Но, если с едой и пресной водой у отряда не было проблем, то тяжелые погодные условия, в которых приходилось бороться за жизнь и живучесть судна, были частым явлением. Ураганы появлялись внезапно и с неимоверной силой обрушивались на людей. С силой стихии справиться удавалось не всегда. Ни люди, ни корабельная сталь не способны противостоять мощи воды, переворачивающей, а порой и вовсе сминающей, как жестяную банку в руке, даже самые большие корабли. После потопа шторма стали адскими и выжить в них удавалось немногим. Экспедиция Джеймса Крэйга попала в шторм под утро. Было еще темно, когда налетел шквал. В правый борт Везучего с нарастающей силой начали бить волны. Бортовая качка создавала сильный крен и разворачивала сейнер, заставляя подруливать. Держать курс было практически невозможно. Крэйг внес поправки, учитывая дрейф. По его подсчетам Везучий отклонился от курса и двигался на семь градусов севернее. Столь большое отклонение делало поиск искомой точки среди бескрайней водной толщи невозможным. Но больше всего он боялся, что бортовая качка очень скоро опрокинет их щепку и название сейнера не поможет морякам. Самым правильным решением, которое вождь и принял, стала смена курса на юг. В этом направлении его корабль был повернут носом к волне, что давало возможность выбраться из штормового эпицентра, но не гарантировало спасение. Монотонно бурча, дизель Везучего с трудом затаскивал суденышко на гребень волны. Самым страшным для экипажа была мысль о внезапной его поломке в момент подъема. Да, если двигатель заглохнет, волна с легкостью разобьет корабль. Со стихией моряки сражались до утра и на рассвете, когда волны стали различимы в рассветной дымке, а сейнер отдалился от конечной точки на пятьдесят миль, корабль не сумел взобраться на очередной водяной кряж и скатился к его основанию. С небывало громким шипением волна, напоминающая гигантский язык исполинского чудовища, накрыла собой суденышко. Через время дно Везучего показалось в морской пене. Перевернутый сейнер, бросаемый волнами, какое-то время болтался на поверхности благодаря воздушной подушке.

— Кто-нибудь! — взобравшись на сейнер, заорал Крэйг.

Он едва выбрался из рубки и чуть не захлебнулся. Дрожа от ужаса и шквального, пронизывающего плоть ветра, вождь молил, чтобы его друг и помощник Мэт сумел выбраться из пучины. Но пока на поверхности никого не было. Только сейчас он ощутил то одиночество и безнадежность, которые многие выжившие ощутили в самые первые мгновения, когда потоп только похоронил их дома, города, прошлую жизнь. Крэйг же в первые минуты катастрофы даже не задумывался о смерти. Находясь на своей парусной яхте, он сбросил швартовы, поставил стаксель и выскочил из гавани, где располагалась яхтенная марина. Потом яхтсмен только лишь наблюдал за гибелью других, довольствуясь скудными запасами провизии, хранившимися на борту. На яхте он чувствовал себя в безопасности. Джеймс был в своей стихии, для спасения ему нужен был только ветер. Выживший мог оказаться в любой точке мира. Парусник позволял ему такое путешествие. В первые дни бедствия дрейфующие консервы и прочие герметично упакованные продукты, которых было очень много, можно было выловить из воды сетью или багром, не покидая яхты. А теперь он был один. Прижавшись к корпусу сейнера, он пытался удержаться на стали и боролся с ветром и сталкивающими его в воду волнами. Одна из волн вновь накрыла Везучий, а когда днище корабля показалось на поверхности — вожака Цаво там уже не было. Этот бой со стихией он был не в силах выиграть. Человек ослаб, первобытный страх сковал тело, а паника, которой он не мог противостоять, все-таки заставила его сделать вдох, когда толща воды затягивала на дно.

Империалы, подобно двум скалам, возвышались над водой. С самого начала, когда вода атаковала сушу, гостиничный комплекс стал спасением для многих уцелевших в хаосе, но в результате оказался домом лишь для Него. Как только Он забрался внутрь, то сразу дал понять пережидавшим трагедию в стенах небоскребов, что главный здесь Он, а они должны быть на чеку и бояться. Так, спасавшийся от потопа тигр пришел из джунглей к людям, чтобы выжить, и, даже не осознавая своего счастья, оказался заперт с сотнями отчаявшихся, обессиленных людей, которым некуда было идти, ведь до горизонта из окон Империалов была видна лишь вода. В отличие от людей, тигр был сильным, а его оружие — клыки да когти — всегда были с ним. Выжившие пытались спрятаться в многочисленных номерах отеля, но хлипкие двери и большие окна, разбитые стихией, пожарные лестницы и карниз не могли спасти их от зверя. Он расправлялся с ними постепенно. По мере голода хищник выходил на охоту и каждый раз приходил в свое логово с добычей. Тигр охотился день за днём, убивал, пока не осталось ни одного человека. И тогда пришли другие.

Их было много. В поисках убежища, наживы, а порой из-за простого любопытства, рукотворные скалы посещали многие. Люди приходили на кораблях, надувных лодках, спасательных плотах и даже на дрейфующем мусоре, выживая лишь чудом.

Конечно, тигр не мог философствовать на тему появления еды в нужное для него время и не был способен благодарить Бога или радоваться стечению обстоятельств, в результате которых он не испытывал голод. Зверь просто следовал своим инстинктам.

Когда зверь доел последнего убитого им человека из недавно прибывших на корабле, он, терзаемый чудовищным голодом, обошел свои владения в надежде найти новую добычу. Но, не дождавшись жертву, отправился на верхние этажи гостиницы, чтобы скоротать время на своей кровати в одном из люксов Империала в томительном ожидании еды.

Динги — маленькая надувная лодка, используемая яхтсменами и моряками в качестве разъездного транспорта, — уткнулась в бетонную стену. От столкновения Мэт, пребывавший в беспамятстве, очнулся. Он лежал на спине, занимая весь объем лодки, а его конечности болтались в воде. Открыв