Любовь с ароматом чая - Джанет Маклеод

Ей хотелось поскорее пережить неловкость их первой брачной ночи. Они должны вступить в физическую близость, иначе она так и не станет миссис Сток по-настоящему. В представлении Кларри, это было непременным условием ее превращения из экономки в хозяйку дома. Она должна стать женой и любовницей Герберта, а со временем хотела бы иметь от него детей.

– Полагаю, так все же будет лучше, – сказал Герберт твердо. – Хотя бы сегодня.

Он коснулся губами ее лба.

– Спокойной ночи, милая.

– Спокойной ночи, – тихо проговорила Кларри, разочарованная сдержанностью его поцелуя.

Он заставлял ее чувствовать себя его дочерью, а не молодой женой.

Оставшись в одиночестве в большой спальне, Кларри стащила с себя свадебное платье и бросила его на стул. Она надела ночную рубашку, которую сестра специально для нее вышила зелеными бабочками. До ее прихода Олив задернула занавески на окнах и разожгла в камине огонь, согревший холодное помещение. Кларри бил озноб, когда она села на край кровати, обхватив себя руками.

Снизу доносились приглушенные звуки веселой мелодии. Кларри захотелось сбежать вниз и присоединиться к Уиллу и Олив в теплой гостиной, наслаждаясь их обществом. Кларри встала, подошла к окну и отодвинула занавеску, чтобы выглянуть в темноту ночи. День ее свадьбы. Где-то там собрались люди, чтобы отпраздновать этот день. Но теперь он закончился, и все уже разошлись по домам.

Вздохнув, Кларри забралась в пустую кровать и свернулась калачиком в холодной постели. Ее голова гудела, тело ломило. Больше всего Кларри сейчас хотелось, чтобы ее обнимали чьи-то руки, утешая своим теплом. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Если бы только Герберт пришел! Может, он еще передумает? Кларри старалась не спать на тот случай, если он все же присоединится к ней. Она прислушивалась в ожидании его шагов, но никто не шел.

Кларри еще и еще раз прокручивала в голове события прошедшего дня: скромная церемония в церкви, вьюга, вечеринка в чайной, неожиданное появление Уэсли. Она задрожала, вспомнив, как он сжимал ее ладонь, как положил руку ей на талию, как смотрел на нее с нескрываемым желанием. Этот мужчина знал, что такое страстный поцелуй. Вдруг Кларри испытала вожделение. Уткнувшись пылающим лицом в холодную подушку, она застонала. Она ненавидела себя за то влечение, которое испытывала к Уэсли. Это так низко, непристойно. Как она может лежать здесь, ожидая своего супруга в первый день их семейной жизни, и допускать такие мысли об Уэсли? Она достойна презрения.

Вину за свой позор Кларри пыталась переложить на него. Именно Уэсли испортил ей свадьбу, вынудив ее потанцевать с ним и снова разбередив ее прежние чувства. Он предпринял еще одну попытку подчинить ее своей воле – теперь, когда она была замужем за другим. Он и только он источник всех ее бед с того самого дня, когда судьба свела их на поляне возле хижины свами в горах Кхаси.

Единственное, что не вызывало у Кларри сомнений, несмотря на ее лихорадочное состояние, – это то, что в будущем ей нужно держаться подальше от Уэсли. Она должна делать все возможное, чтобы избегать его.

Медленно тянулись ночные часы. Герберт все не приходил. Кларри одолевали мучительные размышления. Когда в конце концов она уснула, ей приснилось, что она снова в Белгури, лежит на диване и ее обдувает горячий ветер. Кто-то звал ее по имени, но она не могла понять кто.

Вздрогнув, Кларри проснулась, лежа на мокрой от слез подушке.

– Герберт, это ты? – прошептала она.

Но в неясном свете тлеющих в камине углей она увидела, что рядом с ней никого нет.

Глава двадцать третья

1910 год

Первые недели семейной жизни оказались трудными для всех. Кларри приходилось постоянно делать над собой усилие, чтобы избавиться от привычной роли экономки, руководящей в доме всем – от закупок продуктов до чистки каминов. Герберт нанял на место поварихи миссис Хендерсон и теперь упрекал Кларри за ее стремление везде поспеть.

– Дорогая, почаще выходи в город, – настаивал он. – Пройдись по магазинам или посети кафе с подругами.

Кларри сдержалась, чтобы не сказать, что все ее подруги с утра до вечера заняты, зарабатывая на жизнь. Она не принадлежала к сословию богатых бездельников, и никто из бывших приятельниц Луизы не считал ее достойной своей компании. Ни соседи, ни состоятельные знакомые по церкви не торопились приглашать ее к себе.

В свою очередь Кларри отчитывала Олив за то, что та бралась за тяжелую работу.

– Ты больше не обязана убирать на лестнице. Предоставь это Салли. Не порть свои музыкальные пальцы.

На это Олив отвечала, что чувствует себя неловко, заставляя дочь Айны выполнять всю работу.

– Но это необходимо. Теперь ты член семьи Стоков, – твердо возражала ей Кларри.

– Что же мне тогда делать? – спрашивала ее Олив.

– Все, что только пожелаешь! – нетерпеливо восклицала Кларри. – Разве ты не мечтала о том, чтобы больше не прислуживать другим?

– Да, – вздыхала Олив. – Но без Уилла здесь так скучно. Мне совершенно нечем заняться.

Кларри в глубине души соглашалась с сестрой, но вслух этого не говорила.

После таких разговоров Кларри освободила бывшую гардеробную Вэрити и устроила там для Олив художественную студию. К ее радости, сестра вскоре снова увлеклась рисованием. Но с бóльшим удовольствием Олив проводила время на кухне, болтая с Салли и миссис Хендерсон, а не в комнатах наверху во время длинных вечеров, составляя Кларри компанию, пока Герберт работал.

С прискорбием Кларри отмечала, что ее жизнь с Гербертом мало отличалась от той, что она вела прежде. Миссис Сток она была только на словах. Муж был с нею добр и предупредителен, ее общество за столом явно доставляло ему удовольствие, но они нигде не бывали вместе, за исключением церкви, и он был вполне счастлив, удаляясь в свой кабинет после долгого трудового дня. Он был женат на своей работе.

Все это было известно Кларри и до их свадьбы, но она никак не ожидала, что он будет избегать близости с ней на брачном ложе. Поначалу Герберт использовал ее болезнь как предлог, чтобы ночевать отдельно. Тяжелая простуда перешла в бронхит и продлилась вплоть до февраля. Но и после того, как Кларри полностью выздоровела, муж продолжал избегать ее. Она была озадачена и даже обижена тем, что Герберт ее отвергает, но не знала, как завести об этом разговор, не вгоняя их обоих в краску смущения.

Пришла весна, и Кларри стала подумывать о том, чтобы прийти к мужу и залезть в его постель, решительно прояснив наконец этот вопрос. Но Герберт засиживался за работой до поздней ночи, а по утрам зачастую бывал столь вспыльчив, что она не решалась навлечь на себя его упреки. Кларри размышляла о том, не поделиться ли с Олив своими проблемами, но чем могла бы помочь ей сестра? Возможно, ее фиктивный брак уже стал объектом сплетен в кухне. Салли, которая разжигает камины в их комнатах по утрам и застилает постели, наверняка уже догадалась о том, что они с Гербертом спят отдельно.

Олив проводила свободное время за рисованием, а Кларри все чаще мысленно возвращалась к своей идее открыть собственную чайную. Она поделилась этой мыслью со своей подругой Рэйчел. Каждый раз, когда у нее был выходной, они с Кларри шли в какое-нибудь новое кафе, где обращали пристальное внимание на меню, цены, нюансы в обслуживании. Кларри с завистью наблюдала за тем, как Робсоны открывают вторую «Имперскую чайную» на площади Ридли и третью на Джесмонд-роуд. Интерьер был оформлен резными стульями и изящными обоями, медными статуями Эрота и абажурами из цветного стекла. Официантки были одеты в дорогие свободные платья с кружевами и имели в своем распоряжении рассыльных для мелких поручений. Выпечка была свежайшей, скатерти – белоснежными, а чай – наивысшего качества. Эти заведения пользовались огромной популярностью. Когда Кларри и Рэйчел решили посетить вновь открывшиеся чайные, им пришлось ждать, когда освободится столик.

Кларри уходила из этих чайных со смешанными чувствами. Она испытывала облегчение оттого, что не наткнулась здесь на Уэсли, и мучительно завидовала его успехам. У нее получится не хуже, уверяла она себя, но она не собирается потакать избалованным, скучающим дамам из высшего общества. Ее цель – открыть чайное заведение в рабочем районе в западной части города. Кларри бродила по улочкам Элсвика и Бенвелла в поисках подходящего помещения. Здесь у зданий часто менялись владельцы: сегодня тут была лавка хозяйственных товаров, а завтра там же открывался мебельный магазин. Обувные магазины, булочные, мясные и торгующие тканями лавки сменяли друг друга, как времена года. Мало кто процветал, торгуя на Скотсвуд-роуд, но Кларри верила, что, если она будет усердно работать, ее бизнес принесет ей прибыль.