Мертвый сезон в агентстве Глория - Фридрих Незнанский

Памятуя еще и о желании собственного шефа Виталия Евгеньевича Пучкова завладеть диадемой, Валерий сыграл достойный спектакль, после чего получил из хранилища как оригинал, так и его копию, которая должна была впоследствии сыграть решающую роль.

Дальнейшая операция с вывозом драгоценностей удалась с блеском. И снова в нужное время и в нужном месте оказался Игорь Леонидович, замысливший данную операцию. Кадры полковника Довбни, пользуясь своими привилегиями, в считанные дни вывезли из Гохрана и переправили за границу драгоценный груз, сами и не подозревая, в каком деле участвуют. Командир приказал — руку под козырек: слушаюсь!

Через ряд подставных фирм часть уникальных николаевских золотых империалов Валерию удалось сбыть бельгийским купцам. Драгоценные изделия типа диадемы были проданы в Эмираты. Но лучше всего удалась операция по подмене самой диадемы на ее копию. Это был верх торжества Валерия, который в буквальном смысле обвел вокруг пальца верного слугу шейха Аль-Касима. Высокий чиновник с явными «голубыми» наклонностями прямо-таки запал на русского ангелоподобного блондинчика. И ротозей, глядевший совсем не туда, куда следовало, обласканный голубым же с поволокой взором продавца, был жестоко наказан. По слухам, шейх приказал примерно наказать его, и это наказание оказалось последним в жизни верного чиновника.

Но уже совсем высшим пилотажем Валерий считал свою ловкую дезу, по которой виновниками подмены оказались братья Аракеляны.

Чтобы окончательно сбить всех с толку, Валерий щедро расплатился с братьями и таким образом снял с себя любые подозрения. Остальное его уже не интересовало.

Был, правда, еще один человек в Москве, который знал всю подноготную кражи века, — Игорь Леонидович Маркин. Более того, сама операция была в немалой степени его детищем. Но именно его и решил нагреть Валерий, причем безо всяких угрызений совести. Словно мстя ему за собственное унижение.

Неожиданное и быстрое обогащение братьев-армян не осталось незамеченным. Куда там! Особняки, яхты, даже личный самолет!

В России наконец очухались. Сделали было даже попытку замять позорное дело. Но не удалось. Задержание Комара бельгийской полицией показало Валерию, что верна истина: чего не сделаешь за большие деньги, можно сделать за очень большие.

Но оскорбленный шейх уже вынес братьям Аракелянам свой приговор. Аракелянам! Не Леонарду Дондероу, который в деле практически не фигурировал. А тогда кому же он помешал? Получалось, что российским спецслужбам: не участвовал, может быть, но наверняка знал слишком много. Когда же достали Левона, Валерий понял, след взят, надо смываться, менять внешность, образ жизни. В России возбудили наконец уголовное дело по хищению драгоценностей Гохрана, в поиск беглого бухгалтера включился Интерпол. Оживилось ФСБ. Арестовали самого Пучка, и тот, конечно, молчать не станет, спасая собственную шкуру. Возможно, недалек уже час, когда придется давать показания и Маркину.

За прошедшее время Валерий Михайлович достаточно поумнел, чтобы не строить радужных иллюзий. Разумеется, не носить красавице Бояровой на своей прелестной головке родовую диадему.

Она, как и остальные нереализованные драгоценности, а также заработанная валюта, должна была теперь составить исключительно неприметное и абсолютно независимое будущее ангелоподобного грека.

Валерий Комар, как всякий русский человек, знавший отечественную литературу, в которой уголовная терминология постепенно становилась разговорной, массовой, был, естественно, знаком с термином «каплун». Оставалось как можно скорее найти подходящую кандидатуру. «Шестерки» бывшего бухгалтера скоро нашли нужного человека греческой национальности, бывшего российского гражданина. А все остальное было делом техники и больших денег. Просто больших.

Валерий прекрасно знал, какая судьба ожидает новоиспеченного «каплуна», однако совестью мучился недолго — своя-то шкура куда как дороже!..

…Он лежал в небольшом бассейне загородного дома, который снял сразу по приезде в Штаты, заплатив такую сумму, что у хозяина при виде подобного количества наличных денег попросту отвисла челюсть и у него не хватило сил спросить, что за человек этот миллионер.

— Валерий Михайлович! — крикнул охранник. — Телефонный звонок!

Звонить сюда, в этот дом, мог только один человек — Леонидос Андриканис. И то в самых крайних обстоятельствах. Неужели что-то случилось? Может, парень влип во что-то и теперь не знает, как выпутаться? Это неприятно тем более и потому, что решение о ликвидации собственного двойника он уже для себя лично принял, но пока команды такой не отдал. Тянул, искал подходящий вариант, выбирал время. Лже-Комар под именем Леонидоса Андриканиса должен был исчезнуть из этого мира, чтобы подлинный Комар с настоящим греческим паспортом мог прокатиться, к примеру, до мексиканской границы, а там махнуть в любой конец мира, где его не обнаружат никакие ищейки.

Охранник бегом принес трубку и остановился в ожидании дальнейших приказаний хозяина. Но Валерий, взяв трубку, тут же отослал его жестом руки. Никто не должен слышать его разговора с двойником.

— Слушаю, — сказал он наконец, сделав голос писклявым, как у девчонки. Но Леонидос не поддался на уловку.

— Ты чего задумал, падло?! — рявкнул явно нетрезвый грек. — Сука рваная, мать твою в три…

Комар, не перебивая, слушал забористую матерщину и размышлял, что могло стать известным этому «каплуну»? Неужели стукнул кто-то из своих? Или сам догадался, что дни его сочтены?

Грек самозабвенно матерился, а Комар стал соображать, что, в каком бы гневе тот ни находился, подобные тирады надо сперва прорепетировать. И значит, Леонидос не совсем искренен в своей ненависти к нему. Кто-то стоит за его спиной. Кто? Ну конечно, братья его проклятые! Один он не смог бы вычислить планы Валерия, а вот скопом… Недаром же говорят: где грек пройдет, там и трем евреям делать нечего. Их же там целая кодла!

Он еще подождал, когда грек выдохнется, и небрежно спросил:

— Все?

— Ах, тебе, сволочь поганая, мало?! — И снова тирада за тирадой.

Определенно отрепетировано. Значит, они от него чего-то очень хотят. А пока пугают. Ничего, это еще не страшно.

Несколько успокоившись, Валерий стал обдумывать свои дальнейшие действия. Первое, что пришло в голову, — послать парней, чтоб заткнули глотку этому мудаку.

— Ты где находишься? — спросил Валерий, пытаясь определиться, каковы дальнейшие планы грека.

Тот, не раздумывая, ответил. Валерий захохотал:

— Ну туда мне не добраться!

— Все! — продолжал орать в трубку грек. — Ты мне окончательно осто… Улетаю я! И будь ты, гад вонючий, трижды проклят!

— Куда улетаешь-то? — насторожился Валерий.

— На кудыкину гору!.. — Матерщина лилась из него, словно из бурного источника.

— Ладно, ладно, — попытался успокоить его Валерий. И вдруг сообразил: — Ты что, в Кеннеди находишься?!

— Ага! Так я тебе и сказал! Домой лечу! И больше мне никаких твоих подачек не надо! Пошел ты с ними…

Он точно в аэропорту! Если хочет сорваться в Афины, другого пути просто нет!

— Не глупи, парень! — воскликнул Валерий, думая теперь о том, как бы задержать этого идиота, не дать ему смыться в Грецию. — Не валяй дурака! Если тебя не устраивает оплата, давай поговорим, я готов добавить!

— Ха! Нашел идиота! А тебя я с этой минуты видел в гробу! В белых тапочках! Я все сказал!

— Ты же не сможешь вылететь! Тебя либо полиция схватит, либо пристрелят боевики шейха! Я ж о тебе забочусь, кретин ты вонючий!

— Сам ты крыса вонючая! — Грек выдал последнюю матерную тираду и бросил трубку.

Послышались короткие гудки.

— Ко мне! — закричал Валерий, и охранник, стоявший далеко в стороне, рысью кинулся к нему. — Немедленно проверь, какие рейсы есть сегодня на Афины! Бегом!..

Он вышел из бассейна, взглянул на него в последний раз, чувствуя, что, скорее всего, больше никогда не опустится в эту искрящуюся подсветкой голубую воду, что восхитительные утренние купания в подогретой ласковой воде, когда солнце только встает над гигантским городом, а ты кажешься себе единственным живым существом во всем мире, больше тут не повторятся.

Что ж, он уже стал привыкать к положению человека, живущего в свое удовольствие, однако не имеющего возможности обременять себя долгими привязанностями, лишними вещами, какой-то недвижимостью. Оказывается, за удовольствие ощущать себя абсолютно свободным человеком надо очень дорого платить. И от многого привычного отказываться…

Валерий накинул на плечи почти невесомый халат и поднялся на второй этаж, в свой кабинет. Он только назывался рабочим, а на самом деле тут никакой полезной деятельностью или вообще творчеством даже и не пахло. На полированном письменном столе, оставшемся от прежнего жильца, стояла бутылка смородинового «абсолюта», к которому Валерий пристрастился еще в Москве, в те времена, когда у него впереди была вся жизнь, а желания и мечты крутились вокруг вещей вполне достижимых, стоило лишь проявить находчивость и определенную настойчивость. Где они теперь, эти времена! Все есть, что пожелаешь, но все оказалось зыбким, эфемерным, словно в дурном сне утомленного мозга.