Седьмой Совершенный - Самид Агаев

— Мне нужен протокол, — сказал человек.

— Какой протокол? — спросил Ахмад Башир.

Побольше удивленных ноток в голосе, хотя сразу понял, о чем речь, но пусть сам скажет.

— Подлинник. Ты допрашивал Убайдаллаха в Сиджильмасе.

Отпираться или изображать неведение больше не имело смысла.

— Может быть, ты думаешь, что я ношу его с собой? — спросил Ахмад Башир.

Странно, что он сразу догадался, о чем речь. Давно уже не помнил о том допросе, как и многом другом, связанном с именем Убайдаллаха. Старался не думать, потому что все эти воспоминания заканчивались мыслями об Анаис.

— Нет, не думаю. Наверное, где-то спрятан.

— Что я получу взамен? — спросил Ахмад Башир.

— Жизнь.

— Жизнь, — горестно произнес Ахмад Башир, — кому нужна такая жизнь!

— Жизнь нужна любая, — философски заметил незнакомец, — жизнь тем и хороша, что она разная.

— Ты вернешь мне корабль и рабов? — с надеждой спросил Ахмад Башир.

— Нет, — сказал незнакомец, — но я дам тебе столько денег, что ты купишь десять кораблей.

— Ты мне делаешь предложение, от которого трудно отказаться, — заметил Ахмад Башир, — но я все же откажусь. У меня нет протокола, ни с собой, ни где-либо.

— Что же ты торгуешься? — удивился незнакомец.

— Привычка, — с сожалением сказал Ахмад Башир.

Незнакомец открыл дверь, и в комнату вошли несколько человек. Ахмад Башир не успел ничего сказать. Его связали, подняли и подвесили на крюк, торчащий в стене.

«Как барана», — подумал он, а вслух сказал:

— Что, шкуру снимать будешь?

Страшной силы удар в солнечное сплетение заставил его задохнуться.

— Это хорошая мысль, — сказал незнакомец, — но сначала тебе отрежут яйца.

— Так нечестно, — сказал Ахмад Башир, едва к нему вернулась способность говорить. — Я же не отрезал яйца Убайдаллаху.

Ахмад Башир уже не был уверен, что поступил правильно, приехав сюда. Надо было дать деру сразу из крепости.

— А жаль, — ответил незнакомец, — это было бы решением всех проблем.

— Послушайте, пока вы не отрезали мне яйца, можно я пойду пописаю? — попросил Ахмад Башир.

— Где оригинал протокола?

— Оригинал сразу увез один хлыщ из Багдада. Сейчас, наверное, он находится у аббасидского халифа.

— Почему сразу не сказал?

— Не успел.

— Не врешь? — спросил незнакомец.

— Не сойти мне с этого места, — поклялся Ахмад Башир.

Раздался сдержанный смех. Присутствующие оценили шутку.

— Развяжите его, — приказал незнакомец.

Развязали.

— Миллион динаров я заплачу тому, кто доставит мне протокол допроса Убайдаллаха.

— Примерно столько у меня украла жена, — сказал Ахмад Башир, — я попробую. У меня есть связи в Багдаде. Не представляю, как это можно сделать…

— Вот задаток, — незнакомец бросил Ахмад Баширу приятно звякнувший мешочек, — сто тысяч динаров. Вот исмаилитский знак, с ним ты можешь рассчитывать на помощь в трудную минуту. Когда ты вернешься в эту корчму, отдашь хозяину этот знак, и он скажет тебе, что надо сделать. Ты все запомнил? Если ты вздумаешь обмануть меня, тебя найдут, и убьют, где бы ты ни был.

— Понял, — сказал Ахмад Башир.

— Прощай, — незнакомец вышел из комнаты.

Через некоторое время Ахмад Башир услышал стук копыт. Он подошел к окну и увидел стремительно удалявшуюся кавалькаду всадников. Ахмад Башир открыл окно и с наслаждением помочился. Закрывая окно, он посмотрел вниз и увидел согбенную фигуру хозяина, который стоял, закрыв голову руками…

— Что ты смеешься? — сказал Ахмад Башир Имрану. — Он еще легко отделался, что было бы, если бы я выпрыгнул в окно! Я бы сломал бедняге шею.

Утром я пересчитал деньги, в мешочке было ровно сто тысяч динаров. У человека всегда есть выбор — это мое твердое убеждение. Я мог бежать в Испанию, искать защиты у кордовского халифа, но конфискованные рабы, корабль, кто бы мне их вернул. Всю оставшуюся жизнь скрываться от кредиторов? Нет, это не по мне. Поэтому я оказался в Багдаде. В этой истории многое для меня осталось непонятным. Это странное освобождение, едва не сведшее меня с ума, ночной визит. Миллион золотых динаров за протокол допроса Убайдаллаха. Только он сам мог быть заинтересован в этом протоколе, но он уже халиф и может помочиться на всякого, кто будет размахивать этой бумажкой, И откуда этот человек мог узнать про протокол. Четыре человека видели этот протокол, и единственный, кто мог рассказать о нем, давно умер в тюрьме.

— А кто остальные трое? — спросил Имран.

— Я, сам Убайдаллах и Абу-л-Хасан в доме, которого мы сейчас находимся.

— Так вот почему мы здесь.

— Ты думаешь правильно, — согласился Ахмад Башир.

Имран сказал:

— Я берусь объяснить все эти тайны, о которых ты мне сейчас рассказал.

Ахмад Башир усмехнулся.

— Мальчишка, ты берешься разгадать тайну, которая оказалась не по зубам мне — бывшему начальнику полиции.

— Именно так, досточтимый сахиб аш-шурта.

— Не называй меня так, — грустно сказал Ахмад Башир, — много воспоминаний неприятных.

— Простите. Так объяснить?

— Ну, попробуй.

— Но у меня есть одно условие.

— Какое еще условие? — удивился Ахмад Башир.

— Ты меня ссудил деньгами на корабле.

— Ну?

— Я все тебе объясню, и мы будем в расчете.

— Ну, приятель, — возмущенно сказал Ахмад Башир, — да ты совсем испортился.

— Не люблю быть обязанным, — сказал Имран, улыбаясь. — Денег у меня мало, значит, я должен отработать.

— Ну, хорошо, согласен.

Они ударили по рукам, и Имран сказал:

— Как Убайдаллах вышел на тебя, наверное, нет нужды объяснять, и так ясно.

— Нет уж, ты отрабатывай, как следует.

— Они настигли тебя в Карфагене, значит, шли по пятам. На невольничьем рынке они узнали, кто купил партию рабов, в которой находился я. В купчей, оставшейся у продавца, есть твое имя. В моей поимке был лично заинтересован Убайдаллах, значит, все подробности сразу сообщались ему. Когда выяснилось, что я исчез, об этом сразу доложили ему, и он тут же отдал приказ о твоем аресте.

— Ну, это просто, — сказал Ахмад Башир, — ты лучше объясни, что произошло в крепости, кто этот таинственный незнакомец, предложивший мне сделку, почему тебя хотели арестовать, если до этого ты уже был у них в руках, почему такая непоследовательность?

— Этому может быть только одно объяснение. Убайдаллах на радостях, что избавился от своего главного врага Абу Абдаллаха, сохранил мне жизнь, но потом пожалел об этом. Ночь перед казнью Абу Абдаллах провел в одной камере со мной. Халиф, видимо, сообразил, что перед смертью полководец вполне мог поделиться со мной какими-нибудь опасными для головы тайнами.

— Поделился?

— Да. Абу Абдаллах погиб из-за того, что пригрозил обнародовать протокол допроса Убайдаллаха в тюрьме Сиджильмасы.

— Но откуда, — вскричал пораженный Ахмад Башир, — откуда взялся у него протокол?

— Я принес ему, невольно. Ходжа Кахмас, отравленный исмаилитами, умер в тюрьме. Я сидел с ним в одной камере и бежал, переодевшись в его платье.

— Неисповедимы пути Господни, — произнес Ахмад Башир, — но протокол?

— Это была копия, она оказалась зашитой в полу халата богослова.

— Вот оно что! А я то думаю, откуда взялась копия, значит, он записал ее по памяти, думал, пригодится, а мы теперь, расхлебываем последствия его дальновидности. Вот что бывает, когда привлекают к делу непрофессионалов. Профессионалы умеют хранить тайны.

— Освободить тебя и проявить заинтересованность в протоколе мог только один человек. Некто, обладающий большими возможностями, если не сказать властью, и имеющий какие-то права на фатимидский престол.

— Подожди-ка, — вспомнил Ахмад Башир, — в протоколе говорилось о каком-то племяннике.

— Его зовут Мухаммад, — сказал Имран, — очень неприятный тип.

— А зачем в таком случае ему понадобилось устраивать эти загадки с моим освобождением: мертвецы, записки, развалины.

— Исмаилиты любят подобные вещи, это их обычная практика — побольше непонятного, тайна всегда вызывает страх. Если человека уверить в сверхъестественности происходящего, с ним можно делать все что угодно. Я долго был среди исмаилитов и насмотрелся на подобные вещи.

— Ну что ж, похоже на правду. Значит, в расчете, — они ударили по рукам. — Но вчера я опять спас тебе жизнь, как за это расплатишься?

Имран развел руками:

— Отработаю.

— Наконец-то мы подошли к делу.

— Но я хочу сразу предупредить, — сказал Имран, — в этом доме я ничего воровать не стану.

Ахмад Башир покачал головой.

— Если бы протокол находился здесь, я бы его сам выкрал, но это вряд ли, это было бы слишком просто.