Три цвета ночи - Екатерина Неволина

Они не заметили, как девушка и ее партнер исчезли с танцпола, а когда хватились, было уже поздно: их подопечной в зале не оказалось.

– Где она? – спросил один из телохранителей оставшихся за столиком девушек.

– Отвали, это тебе платят за то, чтобы ты следил за ней, – ответила блондинка, небрежно закуривая.

Девицы пьяно захихикали.

…Она вернулась спустя пару часов, когда телохранители уже почти приняли нелегкое решение звонить боссу и приготовились к весьма неприятным последствиям. Крупный денежный штраф и увольнение «с волчьим билетом» – это еще не худший вариант.

Она появилась у входа в клуб. Одна. Как ни в чем не бывало. Только очень бледная, и глаза были… такие странные…

Телохранители переглянулись.

– Ну что глазеете?! Поехали! – Приблизившись к машине, девушка нетерпеливо забарабанила по дверце острыми ногтями.

С ней определенно что-то не так. Ноготь на указательном пальце был обломан, а на платье темнели брызги крови.

Разумеется, ни один из охранников ничего не сказал.

Себе дороже выйдет. Ну, накачалась девочка наркотой и разбила кому-нибудь нос. Проблемы барские.

Они должны доставить ее домой в целости и сохранности. И все. Слава богу, ответственность за ее воспитание лежит не на них.

Вскоре машина отъехала от клуба.

А Ловчий, так и оставшийся незамеченным, покинул свой наблюдательный пункт. План не потерпел краха. Он просто немножечко изменился.

Глава 4

Двум смертям не бывать – это уж точно.

За короткое время моя жизнь изменилась до неузнаваемости. И, кто знает, пережила бы я каждый из сюрпризов по отдельности. А тут, когда они свалились все вместе, глядите, я живу. Реальность пошатнулась – ничего. Мой возлюбленный оказался вампиром – и это примем. Моя одноклассница подсылает ребят, чтобы те меня изувечили, – а что, ничего особенного. Мои родители – вовсе не мои родители, и кто я, только богу известно. Узнай я завтра, что на самом деле я рождена в какой-нибудь далекой галактике и заброшена сюда ради ответственной миссии, скажем, вызнать у землян секрет их неподражаемого чувства юмора – и это уже ничуть бы меня не удивило.

В общем, я пережила все. Даже первый урок карате. Хотя нельзя сказать, что целой и невредимой. Все началось довольно безобидно. Медитация, когда нужно ощутить связь с землей и миром (я, честное слово, очень старалась), поклон учителю и залу. Затем шла разминка, напомнившая мне урок физкультуры. Бег, прыжки, наклоны, отжимания… Ладно, с отжиманиями у меня далеко не все в порядке, и, честно сказать, обидно видеть, когда малолетки явно гораздо младше меня по возрасту, спокойно делают по двадцать, а то и тридцать отжиманий, а для меня каждое после пятого – мучительнейшая из пыток. Но все это ничего. Главную «изюминку» я оценила позже. Когда учитель, встав со мной в пару, просто и методично… избил меня. Ставить блоки от ударов, как другие ребята, я не могла. Потому что не умела. А еще потому, что тренер был похож на ветряную мельницу. Руки и ноги его двигались так быстро, что я едва успевала это отслеживать.

– Не можешь защищаться, бей, – сказал он мне.

Не знаю, насколько это педагогично. К тому же я никак не могла ударить человека. Вот просто так взять и ударить. Под конец я стала чувствовать себя боксерской грушей и ужасно разозлилась: и ради этого стоило сюда приходить?! Кажется, я сама сделала Виоле подарок. Ей хотелось, чтобы меня избили? И вот, пожалуйста!

Но вдруг откуда-то из глубины поднялась волна злости. Даже не на тренера – скорее на себя. И я ударила. Тупо ударила кулаком в его корпус. И, что самое странное, попала. Наверное, я произвела на него впечатление неисправимой рохли. А может, он сознательно пропустил удар. В общем, я даже сама испугалась, а он прекратил спарринг (вернее, избиение), поклонился мне и сказал, что на сегодня тренировка почти закончена.

Она и вправду была почти закончена, потому что остались «сущие мелочи» – еще двадцать отжиманий и десять минут заминки.

Из зала я вышла еле живая. А сегодня утром едва поднялась с кровати. Все мышцы в моем несчастном теле ныли, а на плечах и ногах, чуть выше коленок, красовались огромные синяки.

«Как хорошо, что сейчас не лето», – подумала я, разглядывая себя в зеркале. И вправду, что бы обо мне подумали, покажись я в таком виде на люди. А завтра – новое занятие. Идти или не идти на него – вопрос для меня не стоял, хотя я заранее поморщилась, представляя, как это больно, когда попадают по еще не зажившему синяку. Когда-то в детстве мне случилось набить таким образом хорошую шишку. Ощущение не из приятных.

Однако я, ковыляя, как инвалид, все же выгуляла нетерпеливого Джима, попутно отметив присутствие громилы с собакой, проведала Мерлина, налив ему в блюдце свежей воды. Голубенок уже вовсю пробовал свои едва окрепшие крылышки.

– Мы с тобой похожи, – сказала я ему, погладив пальцем по взъерошенной голове, – и ты, и я живем в чужом гнезде, и оба должны рассчитывать только на свои крылья.

Мерлин легко клюнул меня в палец, должно быть, выражая этим полное согласие.

У папы… я все-таки не могу называть его иначе… сегодня была какая-то важная встреча, и я сама добралась до остановки автобуса.

Потом была школа. Артур, встретивший меня на крыльце, веселая болтовня подскочившей к нам Вики и хмурый взгляд прошедшего мимо Димки.

Последней в классе появилась Виола. Сегодня она была на удивление замкнута и молчалива. Даже ее верный фан-клуб не смог ее растормошить. Проходя мимо них, я слышала, как Натали расспрашивает ее о каком-то брюнете.

На уроках Виола тоже была рассеяна. Она невпопад отвечала на вопросы, и учителя вскоре оставили ее в покое. Я заметила, что она нервничает, и иногда ловила на себе ее взгляд. Очень странный взгляд, какой-то напряженный и жадный. Впрочем, замечая, что я смотрю на нее, она тут же поспешно отводила глаза и отворачивалась.

Мне кажется, то обстоятельство, что Артур стал встречаться со мной, серьезно задело Виолу. Она была благодарна ему за спасение, а еще, похоже, впервые действительно испытывала к нему самые искренние чувства, и тут… я. Если посмотреть на меня ее глазами – обычная серая мышка и зарвавшаяся неудачница. Моя злость на Виолу прошла, и мне снова стало ее жалко.

В остальном все шло своим чередом, и я не могла вообразить, какое испытание ждет меня впереди.

В конце большой перемены я отправилась в туалет, чтобы привести себя в порядок. Я открыла дверь и… замерла на пороге.

Ничего подобного мне не снилось даже в самом страшном из моих кошмаров. Все помещение оказалось забрызгано кровью. Кровь была везде – и на огромных зеркалах, и на начищенных нежно-розовых раковинах, и на бежевой плитке, покрывавшей пол. Тяжелый солоноватый запах ударил мне в ноздри, вызывая непроизвольные позывы к рвоте. Но это еще не все. Прямо передо мной на полу лежала Натали, глядя в потолок остекленевшими глазами. Ее горло было разорвано. И оттуда торчало что-то такое… бело-розовое.