Война с лилипутами - Кир Булычев

Пока Панченга смеялся и ему вторил сынок, пираты ввели еще одного изобретателя. Он был щеголеватым, стройным, почти трехметровым сирианцем, несколько похожим на зеленую ящерицу, гуляющую на задних лапах.

– Ага! – воскликнул при виде его старый разбойник. – Надеюсь, ты уже сделал, что тебе велели? Мое терпение истощается!

И Панченга указал пальцем на одну из бусин своих четок.

– О, простите, великий академик! – воскликнул сирианец. – Но осталось совсем немного!

– Ну, покажи моим друзьям, что мы с тобой умеем делать, – велел Панченга.

– Как прикажете. – Сирианец вынул баллон с распылителем. Вернулся к двери и жестом отогнал от нее стражника. Затем молча опрыскал дверь прозрачным раствором.

– Давай, давай! – торопил его Панченга. – Не можем же мы вечно тебя ждать.

– Одну минутку, чуть подсохнет!

Наконец, убедившись, что раствор высох достаточно, сирианец шагнул к двери, протянув вперед зеленоватые тонкие руки. И вдруг, ко всеобщему удивлению, его руки до половины прошли сквозь дверь.

– Ну! – Панченга даже привстал. – Давай, давай! Еще немного, и пройдешь.

Сирианец старался пройти сквозь дверь, но застрял посередине, руки почти по плечи – на одной стороне, туловище – на другой. Он дергался, рвался, старался, но ничего не получалось, хотя Панченга-старший очень сердился и готов был подбежать к сирианцу и протащить его сквозь дверь.

– Нет, – сказал наконец сирианец, устав бороться с дверью. – Слой не получается ровным. Молекулярный состав хромает.

– А ты его выпрями! Сколько можно ждать!

– Вы же знаете, я тружусь не покладая рук.

Ученый выглядел страшно расстроенным, даже его хохолок упал набок, что у сирианцев свидетельствует о крайнем душевном волнении.

– Ведь притворяется, – сказал Панченга. – Придется наказать.

Он снова взялся за бусинку. Пуччини-2, который внимательно наблюдал за ним, вдруг произнес:

– Не надо, господин Панченга. Это слишком жестоко и несправедливо.

– А ты откуда знаешь? – изумился Панченга.

– Я многое знаю, – ответил фокусник.

– Ладно уж, иди и работай, – смилостивился Панченга, и сирианец, вдвое согнувшись в дверях, покинул гостиную.

– Может, хватит? – спросил Весельчак У. – Я страшно как проголодался.

– Простите, – сказал фокусник, – мы хотели встретиться с супругами Коралли.

– Ах да! – Крыс сделал вид, что забыл о просьбе фокусника. – Конечно же, покажите нам профессора Коралли!

– Не имею ничего против, – сказал Панченга.

«Что-то он такой сговорчивый, – подумала Алиса. – Не иначе как замыслил какую-нибудь каверзу».

На этот раз пришлось ждать несколько минут. Панченга объяснил:

– Наверное, отдыхают. Они у меня устают, ученые. Головки у них слабые, мозгов слишком много.

Наконец в дверь втолкнули невысокого черноволосого мужчину, при первом же взгляде на которого Алиса поняла – это отец Лары Коралли.

– Карл Коралли, прошу любить и жаловать! – воскликнул старый разбойник.

Карл Коралли гордо поднял голову, и все увидели, что на виске у него кровоподтек, глаз подбит и лоб оцарапан.

– Ну вот, – вздохнул Панченга. – Опять, наверное, ввязался в пустую драку. Удивляюсь я тебе. Молодой профессор, достойный ученый, доктор наук – а такой невыдержанный характер! – Панченга развел руками, как бы приглашая всех разделить его огорчение по поводу того, какой плохой характер у молодого ученого.

Карл Коралли молчал и лишь внимательно обводил взглядом собравшихся в гостиной людей.

– А где ваша жена? – спросила Алиса, прежде чем Панченга успел что-либо еще сказать.

– Кто? – Коралли удивился.

– Ваша жена, мама Лары Коралли.

– Лара! – воскликнул ученый. – Моя Ларочка! Вы ее знаете? Где она? Она жива?

– Не беспокойтесь, – сказала Алиса.

Но тут вмешался Панченга.

– Поговорили – и хватит, – заявил он. – Пора и делом заняться. – И, видя, что Коралли готов и дальше задавать вопросы, оборвал его суровым голосом: – Молчать и подчиняться! Забыл, что ли?

И старый разбойник помахал в воздухе своими четками.

При виде их Коралли сжался, как будто его ударили.

– О нет! Умоляю вас! – прошептал он распухшими губами.

– То-то же, тогда рассказывай гостям, что ты изобрел.

– Вы же знаете, – сказал Карл Коралли. – Мы с моей женой Салли Коралли изобрели консервирующие кристаллы.

– Вот именно, – согласился Панченга.

– Что это такое? – спросил Пуччини-2.

– Вот… – Рука Коралли поднялась было, но замерла в воздухе на полпути.

Голос Панченги, остановивший жест ученого, был тихим и предвещающим опасность. «Как будто зашипела гремучая змея», – подумала Алиса.

– Ты рассказываешь нам о своем изобретении, – сказал Панченга, – и потом тихо, на цыпочках, уходишь отсюда к себе в камеру и сидишь там, ждешь моей милости. И ты знаешь, что будет с тобой, если ты произнесешь хоть одно лишнее слово.

– Я все знаю, – ответил Коралли мертвым, покорным голосом. – Я должен вам сказать, что изобрел небольшие кристаллы, в которые можно под влиянием особых лучей превратить любой продукт или материальное тело и хранить сколько хотите. Мое изобретение очень полезно при длительных перевозках. Вы можете законсервировать корову в шарике размером с виноградинку, – Коралли как бы невзначай показал на четки в руках Панченги, – и она останется заточенной там сколько угодно времени. Президент Академии наук господин Панченга высоко оценил мое изобретение и вынес мне благодарность. – Коралли провел пальцем по виску. – Мы все, находящиеся здесь ученые, рады служить этому великому ученому и организатору науки, который не жалеет сил и времени, чтобы обеспечить нас всем необходимым.

– Все! – приказал Панченга. – Уведите его.

– Нет! – вырвалось у Алисы.

– Уведите, уведите, – сказал Крыс. – Дело принимает интересный оборот. Есть о чем поговорить.

– Да, – спокойно согласился Пуччини-2, – нам теперь есть о чем поговорить.

– Но вы забыли, зачем мы сюда прилетели! – закричал возмущенно Вага Бычий Хвост. – Мы прилетели, чтобы спасти родителей Лары Коралли!

– Помолчи, мальчик, – сказал Пуччини-2.

– Правильно, ему следует помолчать, – согласился Весельчак У.

Алиса поняла, что ей сейчас не следует вмешиваться и мешать фокуснику. Дверь за Карлом Коралли закрылась. Он покорно ушел к себе в камеру.

Глава 5

Торговля людьми

– Ну что ж, поговорим о деле, – сказал Пуччини-2.

– Не о чем нам говорить, – ответил старший Панченга. – И не вмешивайтесь в наши дела.

– Но вы же держите людей в плену! – заявил Вага. – Это каждому видно.

– Никто из них не возражает, – ответил Панченга. – Всем это нравится. Если не верите, вызовем снова моих ученых, и они поклянутся, что слаще, чем у меня, они никогда не жили и мечтают остаток своих дней трудиться и дальше под моим руководством.

– Не кажется ли вам, уважаемый Крыс, – обернулся Пуччини к главному пирату, – что мы имеем дело с очень серьезным преступлением?

– Как вам сказать, – пожал плечами Крыс, – я должен признаться, что всю свою сознательную жизнь я имею дело с серьезными преступлениями, причем я сам их и совершаю.

– И все же я позволю вам напомнить, – сказал Пуччини-2, – что бывают просто преступления и преступления подлые.

– Объясните мне разницу, я не совсем вас понял.

– Если вам понравился цветок во дворце и вы его сорвали, это будет просто преступление.

– А если этот цветок – последний в мире и занесен в Красную книгу? – спросил Крыс и сам же засмеялся.

– Вы меня понимаете, – рассердился Пуччини-2, – зачем же притворяться?

– Вы правы, – вдруг согласился с фокусником главный пират. – Я знаю, что, если патрульные крейсеры отыщут мое убежище, они начнут требовать, чтобы я отчитался в моих доходах. Но так как я бросил пиратское ремесло, то им будет трудно доказать, что я в чем-то виноват…

– Но если вы будете укрывать семейку Панченгов, – сказал Пуччини-2, – то вряд ли вас пощадят.

– Это еще что такое? – возмутился адмирал Панченга Скулити. – Мне кажется, что кто-то хочет нас предать. Я должен предупредить, что без боя мы не сдадимся, и еще неизвестно, кому после боя будет принадлежать эта планетка.

– Адмирал, адмирал, – вмешался Весельчак У, – не обращайте внимания! Мой друг шутит! Как только вы отдадите нам половину своих ученых с их изобретениями, мы сразу же забудем о всех ваших преступлениях.

– Как? Разве мало мы вам заплатили?

– Тогда мы не знали, какие у вас есть еще ценности, – сказал Весельчак У.

– Никогда!

– Ах, никогда… – Крыс поднял руку, собираясь вызвать стражу, но Панченга опередил его. Он выстрелил в пирата из бластера, и Крыс закричал ужасным голосом, когда зеленый луч коснулся его плеча. В то же мгновение от боли он потерял облик прекрасного золотоволосого юноши и принял свой естественный вид – страшного скорпиона человеческого роста. Скорпион поднял ядовитый хвост, разрывая им остатки обугленной одежды, и ринулся к перепуганному Панченге. Весельчак У кинул в Панченгу кинжалом, тот еле успел увернуться… Вага Бычий Хвост тоже ринулся в гущу битвы, хотя совершенно непонятно было, с кем же он собирался сражаться.