Демонология Сангомара. Хозяева Севера - Д. Дж. Штольц

– В таком случае явлюсь к вам через два месяца. – Лагот деликатно сложил указательный и средний пальцы вместе и приподнял, отставив другие пальцы в сторону. Похоже, это было жестом одобрения, потому что Мариэльд покровительственно кивнула.

Музыка продолжала скрашивать эту тихую заснеженную ночь. Однако никто не танцевал.

Старейшины беседовали в густой полутьме, сидя за столами, пили теплую кровь и любовались зимними видами из окон, от которых тянуло холодом. Привыкший к веселым человеческим пирам, Горрон порой испускал тяжелые вздохи, показывая, как ему скучно. Южные старейшины из королевств вдоль Черной Найги, а именно граф Мелинай, Теорат вместе с Шауни, а также Ольстер Орхейс из Бофраита, вели с Мариэльд разговоры о политике и торговле. Как заметил Уильям, южные старейшины, как, впрочем, и северные, предпочитали общество своих соседей. Один только Райгар сидел в стороне от всех и общался лишь со своим подчиненным на тему торговых пошлин.

Время шло.

Уильям никого не знал. В политике и торговле он не разбирался, а потому сидел отстраненно и чувствовал себя одиноким. В конце концов, не найдя, чем занять себя, он потянулся к серебряному кувшину, налил крови и принялся наслаждаться ее мягким, точно бархатистым вкусом. В его голове пронеслись рваные воспоминания ее обладателя. И Уильям, желая отстраниться от пира, погрузился в них, узнавая о подвалах Молчаливого замка – еще более жутких, чем надземные коридоры.

Наконец он заметил, как поднялся и покинул зал Марко. То же чуть позднее сделали Райгар вместе с коннетаблем, который за весь ужин не посмел произнести ни слова в сторону Уильяма, а лишь бросал насмешливо-злобные взгляды.

Над Йефасой лежало снежное ночное марево, и, желая побыть в одиночестве, Уильям склонился к уху старой графини Лилле Адан.

– Позвольте мне уйти.

– Иди, – улыбнулась та, желая пообщаться с давними знакомыми.

Уильям поднялся. Тихо, да так, что на него никто не обратил внимания, он вышел из Красного зала. Лишь Асска проводила его глазами и обменялась взглядами с матерью, которая сурово покачала головой. На ужине собрались все те, кто сыграл решающую роль в его судьбе, и Уилл так устал от этого всего, что едва не побежал на улицу, лишь бы никого не видеть.

Вышколенный слуга в черном платье, повязанном красным кушаком, открыл дверь. Уильям уже хотел было переступить порог как есть, в нарядном костюме, но ему любезно подали прогулочный плащ с мехом.

– Спасибо, – поблагодарил он растерянно и, накинув его на плечи, вышел в сад.

* * *

Дорожки, нетронутые следами сапог, петляли между голых деревьев и клумб, напоминающих ежей. Уильям нырнул на задворки ночного сада и тут же почувствовал, как его нарядные туфли зачерпнули снега. Впрочем, его это не остановило. Он шел и шел дальше по сугробам, пока не зашел за левую башню Молчаливого замка и не обнаружил за ней пристроенные к стене каменные беседки. Их змеей оплетала лоза с высохшей облупившейся древесиной.

Вокруг ни души… Зная, что останется один, Уилл скрылся в каменной ротонде и присел на холодную скамью. Затем вытряхнул снег из туфель, чувствуя, как холодят промокшие ноги, вздохнул и прислонился спиной к стене.

Сад спал, шапки снега укрывали чернеющие ветви. Сквозь неплотно прикрытые веки Уилл в усталом молчании следил за падающими хлопьями. Как тихо вокруг, как спокойно… Неужели он наконец-то может побыть один? Смахнув с волос снежинки, он достал из кошеля, который прихватил из покоев, серебряный браслетик и провел по нему пальцами – вспоминал Линайю, которую, возможно, увидит вновь, вспоминал это теплое, солнечное детство. Еще некоторое время он перебирал крошечные звенья… Пока не спрятал браслет обратно. Затем прислонился к стене, закинул голову назад, вытянул ноги, положив руки на живот, и, спокойно выдыхая пар от мороза, закрыл глаза.

Он отдыхал. Отдыхал от всего, что свалилось на него, пытался исцелить душу покоем и одиночеством.

Но вот слева от беседки он заметил движение. Мелькнул фрагмент зеленого облачения и, исчезнув на миг, появился уже в проходе. Филипп стоял, глядел на Уильяма, заслоняя вид на уснувший сад. Уильям поначалу дернулся, но идти было некуда, поэтому он лишь вздохнул и отвел глаза от силуэта графа.

Филипп зашел внутрь, стряхнул снег со своих седых волос и присел рядом.

– Ну и что вы от меня хотите? – спросил Уильям спокойным, но усталым голосом. Он снова прикрыл веки, будто не желая ничего видеть.

– Просто поговорить… Я должен был все рассказать тебе еще до суда, как и советовал Горрон.

– О чем рассказать? – печально усмехнулся Уилл. – Что вы все время лгали, что с самого начала мне суждено было умереть?

– Бумагу, что зачитали в суде, я написал сразу после нашего приезда в Брасо-Дэнто. Тогда я действительно хотел сделать это, но мое окончательное прошение было другим. Ты не услышал его из-за потери сознания.

К беседке подошла Йева. Зябко подергивая плечиками, она осталась снаружи и только надвинула поглубже капюшон. Уильям приоткрыл глаза, увидел ее застывшее в тревожном ожидании личико и, смерив девушку равнодушным взглядом, словно она ничто, отвел глаза в сторону.

– Я попросил суд признать тебя законным наследником, как и полагается. После голосования тебя узаконили, – продолжил граф Тастемара. – Но Мариэльд использовала клятву кровью, и тебя буквально забрали из моих рук…

Уильям не отвечал, только глядел апатично, холодно, пряча дрожавшие руки под плащом. Йева наблюдала за ним, едва сдерживая слезы.

– Ты вправе не прощать меня, – сказал Филипп, который различил и боль, и ненависть, и ярость, которые тщательно скрывались. – Но я хочу предупредить, что Мариэльд де Лилле Адан – очень непростая женщина, которая сама себе на уме. Подозреваю, именно она подослала ко мне в замок тех наемников с Юга. Пожалуйста, будь осторожен… И не верь всему, что тебе говорят… Тебе может угрожать опасность.

– Мне все равно… Да пускай хоть осушит прямиком за воротами. Какая уже разница? Извините, граф, но я более не хочу знать ни вас, ни вашу лживую семью, как и не желаю слушать ваши попытки обелить себя. Прощайте! Надеюсь, судьба в дальнейшем убережет меня от таких, как вы!

Уильям рывком поднялся со скамьи, усталый, и быстрым шагом пошел прочь – к выходу из каменной ротонды. Хромота усилилась. Сам того не замечая, он снова заволочил ногу. Мимо Йевы, которая прижалась к подпирающей колонне и глядела на него покрасневшими глазами, он прошел молча, только сжал до злой белизны губы.

Лилле Адан исчез за башней.

Филипп посмотрел ему вслед таким же усталым взглядом. Наконец звук шагов вдали истончился, пропал, в ротонде стало так тихо, будто там никого и не было. Последняя надежда на примирение угасла… Граф сосредоточенно уставился куда-то в точку на полу. Прижавшись к колонне у входа в беседку, расплакалась горькими слезами Йева, вытирая щеки рукавом.

* * *

Меж тем Уильям вернул плащ слуге. Поднявшись в покои, он прилег на кушетку, где ранее дремала старая графиня, и пролежал так до самого утра, отупело уставившись сквозь окно на зимний цветник. Один раз к нему заглянула служанка, но тут же пропала. А на рассвете дверь в большую спальню отворилась и в проеме появилась уже Мариэльд. За ней бежала та самая сероглазая прислужница.

Графиня грациозным шагом приблизилась к кушетке, присела на ее край. От этого Уильям натянул на свое поблекшее лицо вынужденную улыбку и попытался подняться, чтобы уступить место.

– Лежи… Мне хватит, – остановила его Мариэльд и, тряхнув волосами, глянула на прислугу.

Та принялась расплетать тонкие косички на голове хозяйки и вынимать витиевато украшенные шпильки в виде цветов. Затем девушка взяла в руки гребень, чтобы расчесать длинные, до поясницы, серебристые волосы.

– Ты разговаривал с Филиппом? – вдруг поинтересовалась графиня.

– Да, – глухо ответил Уилл.

– И как все прошло?

– Никак… Все хорошо, госпожа…

Однако графиня не стала дразниться из-за слова «госпожа», а только улыбнулась сама себе. Пока покорная служанка занималась ее волосами, она положила свою тонкую, изящную руку на плечо Уильяма и пригладила, будто в заботе смахивая какие-то лишь ей видимые пылинки.

– Фийя, – она едва повернула голову, – сообщи всем остальным, пусть готовятся к отъезду. Через час я хочу покинуть замок!

Служанка поклонилась, выбежала из комнаты, едва не подпрыгивая от ретивости. Проводив ее взглядом, Мариэльд посмотрела на сына с любовью и спросила:

– Как думаешь, Юлиан? Что имеет высшую ценность для самых старых из нас?

Уильям