ВДВ. Как выжить и победить в Афгане - Виктор Савченко

В последующие дни боевых действий десантники совместно с «Коммандос» уничтожили еще около десятка душманов. По показанием пленных и местных жителей, банда, которая находилась в этом районе, была уничтожена. «Так что здесь десантникам больше делать нечего», – решил комбат. Несколько позже Солуянов поблагодарил командира подразделения «Коммандос» за активное участие в боевых действиях и разрешил возвращаться к себе домой. Вслед за «зелеными» вернулся на базу в Кабул и батальон. Какое-то время подразделения приводили себя в порядок. Командир полка не тревожил людей, понимая, откуда они вернулись, а на мелочи в нарушении распорядка дня закрывал глаза.

Конечно, боевые действия войска вели в тяжелых климатических условиях, даже иногда в тяжелейших. Летние кампании по своей тяжести значительно отличаются от зимних. Летом при ведении боевых действий врачи и командиры стремились уберечь солдат от тепловых ударов, но они все же случались чаще всего с теми солдатами, которые прибывали в Кабул весной: тогда у солдат практически отсутствовал период адаптации. Каждый солдат по-своему переносит тепловой удар: одни запросто, а другие нет. Бывали и летальные исходы. Сергей тому живой свидетель: ему приходилось оказывать помощь пострадавшим.

В июне комбат получил новую задачу на боевые действия. Жара стояла страшная. Даже старослужащие солдаты от нее изнывали. По задаче батальон должен был совершить марш до водохранилища Суруби, это в 30 километрах восточнее Кабула. А оттуда до самого Кабула батальону предстояло широким фронтом прочесать долину Дехсабз в пешем порядке. В это же самое время со стороны Кабула долину должен был перекрыть батальон десантников соседнего полка. Батальон Солуянова в данном случае выполнял роль «загонщиков». Суруби – это огромное водохранилище на востоке Кабула. Поговаривали, что если его взорвать, то Кабулу не поздоровится: в считаные часы кабульскую чашу просто затопит. Озеро было на несколько сот метров выше столицы. Водохранилище постоянно охранялось одним советским батальоном; своим войскам охрану водохранилища Афганское правительство не доверяло. Температура в этом месяце днем составляла свыше +50°. Рано утром, пока еще было более-менее свежо, батальон на боевых машинах прибыл в район водохранилища и спешился. Комбат собрал ротных и накоротке, не размазывая все вопросы, которые касались боевых действий, каждой роте конкретно указал на местности направление наступления. Задача была простой, но существовал большой риск встретиться с противником: и не только в кишлаках, но также на полевых, заранее подготовленных позициях в сопках. Когда Солуянов был уверен, что каждый ротный знает свой маневр, он дал команду, чтобы они выводили свои подразделения на указанные рубежи и начинали наступление. Чтобы беречь силы своих солдат, командиры стали выводить подразделения на указанные направления не спеша. Кому-то на направлениях действий досталась равнина, а кому-то и холмистая местность. Все знали, что в этом районе душманы есть, но вот только на кого первого они нарвутся, не знал никто. Хотя подразделения и двигались вроде бы не спеша, но при этом соблюдали все правила военной игры, имея оружие на изготовку. В это же самое время бронегруппа, которой руководил зампотех батальона, должна была двигаться по дороге параллельно движению батальона. В боевых машинах оставили механиков и необходимое количество наводчиков, офицеров и прапорщиков для управления в случае нападения на колонну мятежников и для поддержания связи с комбатом и полком. Дорога проходила рядом с обрывистыми скалами, а с другой стороны чуть ниже была бурная речушка; потом все сменялось с точностью до наоборот. На такой местности нужен глаз да глаз! Хорошо еще, что такой участок занимал не более трех километров, затем все переходило в долину с холмами. А вот разведчики пока были в резерве и двигались рядом с группой управления комбата.

Не прошло и получаса после начала движения, как в районе второй роты началась перестрелка с «духами». «Ну вот, уже и началось», – подумал комбат и запросил обстановку. Ротный доложил, что один взвод поднялся на высоту и попал под обстрел.

– Ну и каково твое решение?

– Заканчиваю окружение высотки, а после обработки вершины подствольными гранатометами атакую.

– Убедись, что сопротивление подавлено, тогда и атакуй, – продолжал поучать комбат.

Было слышно, как в районе высотки минут десять рвались гранаты. Затем минуты две доносилась интенсивная стрельба, и наступила тишина. Командиру не терпелось узнать, что творится у ротного, и он приказал связисту, чтобы тот вызвал ротного на связь.

– Как у тебя дела? – запросил комбат у ротного.

В эфире повисла небольшая пауза, и потом раздался голос ротного:

– Мы поднялись на высоту, а вот «духов» всего трое, но все при оружии. Они здесь, оказывается, охраняли небольшой продовольственный склад. Здесь же рядом около десятка противотанковых мин советского производства.

– Продовольствия много? – спросил комбат.

– Три мешка с мукой и один с рисом.

– Ладно, оставайся на связи, – и комбат тут же подозвал к себе старшего афганского командира. – Слушай, мои захватили немного муки и риса. Пошли своих солдат вон на ту высотку, пусть заберут и кушают.

– Большое вам спасибо, товарищ майор! – сказал афганский командир и пошел к своим солдатам.

Афганские солдаты жили голодно, в основном на подножном корму, хотя деньги на еду, правда, нерегулярно, но выделялись. Вот куда они девались – одному аллаху известно. Сегодняшний дар от десантников для них был манной небесной. Пока афганцы собирались, Солуянов предупредил ротного: «Придут афганцы, отдай им все мешки». Афганцы, как узнали о такой новости, так бегом и побежали в сторону холмов. Потом они полдня, как муравьи, обливаясь потом, ходили по горам с мешками за спиной до тех пор, пока это зрелище не надоело комбату, и он подсказал союзникам, чтобы те вышли на дорогу и загрузили мешки в машину. Так они и поступили: десяток афганских солдат отнесли мешки к своим автомобилям.

Несмотря на усиливающуюся жару, подразделения продолжали выполнять боевую задачу. Солнце стало в зенит. Жара становилась невыносимой. В ротах было по несколько солдат, которые недавно прибыли в подразделения. Для них эти боевые действия были первыми, – и пришлись на такую жару! В экипировку солдата кроме оружия и боеприпасов входили бронежилет и каска. Такая экипировка в жару приводила к перегрузке и ускоряла тепловой удар. Летом это часто происходило с отдельными солдатами, но не сразу и с разными симптомами. Буквально часа через полтора стало плохо рядовому Половченко, над ним стал хлопотать врач. Присутствующий из политотдела дивизии «надзиратель» за действиями батальона стал убеждать врача, что гвардеец «косит»: «Брось с ним возиться, пусть идет воевать!» Но врачи тоже бывают разные, и этот врач оказался крайне принципиальным. На этот совет он отреагировал по-своему и в резкой форме: «Надо каждому заниматься своим делом, и хорошо», – таков был его ответ военному чиновнику. Солдатик тоже слышал этот разговор. Ему стало неудобно, что из-за него офицеры разговаривают на повышенных тонах, и он сказал доктору, что ему уже стало немного лучше, и он может двигаться самостоятельно. Тем не менее врач настоял, чтобы бойца отвели к бронеколонне. Встал вопрос, кого послать с больным? Комбат долго не думал: как принято, самые трудные и ответственные задания и задачи поручали разведчикам. И на этот раз сопровождать солдата к колонне боевых машин доверили разведчикам.

– Кухаренко, подойди ко мне! Ты понимаешь, у молодого бойца случился тепловой удар и его нужно сопроводить до колонны. Возьми со своего взвода двоих наиболее выносливых солдат и отведи пацана до техники. Пусть там отлежится.

Сборы были недолгими, и через несколько минут небольшая группа отправилась в путь налегке, только с оружием и водой. Солдат вначале пытался идти быстро, но это у него не получалось. А надо было спешить: шли они по зоне боевых действий. Тогда Сергей подошел к солдату и, невзирая на протест бойца, взвалил его себе на плечи. Оружие он передал одному из разведчиков и бегом начал спуск к технике. Солдат было воспротивился и даже требовал остановиться, но потом понял, что ему помогают вовсе не потому, что так разведчикам хочется, а потому, что так нужно для дела. Разведчики сделали небольшой привал, немного перевели дыхание и снова «бегом, вперед». К колонне они прибыли в мыле, но солдата передали врачу. По словам солдата, к этому времени ему стало значительно лучше.

Разведчики немного передохнули около ручья, – и в обратный путь. Часа через полтора они догнали батальон, и Кухаренко доложил о выполнении задания. Комбат был удивлен такой прытью разведчиков. Пока Кухаренко отводил солдата к колонне, небольшой бой разыгрался перед фронтом второй роты, – и тоже с хорошим для десантников исходом. Прошло немного времени, и роты потихоньку стали спускаться с холмистой местности в зеленую зону. Личный состав к этому времени уже прилично вымотался, и комбат объявил кратковременный привал, при этом предупредив ротных не терять бдительности. По радио передали, что в третьей роте у солдата по фамилии Вишке тепловой удар. Боец оказался по-хорошему упертый и, несмотря ни на что, упорно шел вперед и не жаловался, а вот на привале ему стало плохо. Врач сделал ему внутривенную инъекцию, гвардеец немного отдохнул и почувствовал себя лучше: стал разговаривать, попросил закурить и захотел продолжить движение с ротой. Но через несколько минут на глазах сослуживцев ему заметно стало хуже. Прошла еще пара минут, и он начал терять сознание и бредить. Врач что только с ним ни делал, но оказался бессилен. Солдат умер. В срочном порядке вызвали вертолет, и тело бойца доставили в медсанбат. Смерть солдата Вишке омрачила настроение личного состава батальона. Но несмотря на климатические условия и смерть бойца, батальон обязан был продолжать выполнять задачу. Немного передохнув в тени тутовых деревьев, подразделения снова начали наступать. Время перевалило за полдень, когда в районе третьей роты послышалось несколько коротких очередей. Управление батальона насторожилось, но все было тихо. По рации запросили: