Командир субмарины. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Бен Брайант

Если раньше собратья-подводники стремились довести себя до состояния полного изнеможения и разочарования, они обычно готовили атаку на эскортный корабль, патрулирующий недалеко от берега в обе стороны по одному и тому же маршруту. В мои честолюбивые планы всегда входило все-таки осуществить подобную атаку, и, хотя мне уже пришла пора умнеть, я все-таки снова ввязался в это дело.

Экипаж был в постоянном напряжении, и перед выпуском торпед всегда наша цель резко меняла курс, и нам приходилось возвращаться к тому, с чего начали.

Наконец создалось впечатление, что еще немного, и у нас все получится. Сторожевик застопорил ход, и я смог хорошо разглядеть на мостике вахтенного офицера, пытавшегося биноклем освежить свой горящий лоб, – самая изысканная картина похмелья.

«Сафари» начала медленно разворачиваться, чтобы прицелиться, так как мы находились к цели кормой.

Когда оставалось повернуться всего лишь на 30 градусов, на мостик вышел командир, вахтенный офицер резко поднял голову, под кормой корабля возник бурун, корабль резко развернулся и пошел прямиком в Цуару.

Делать было нечего, оставалось только ждать, пока снова появится эскортируемое судно, и остаток дня мы провели на подступах к Цуаре, разделяя территорию с двумя самолетами противника, к которым присоединилась еще и парочка торпедных катеров. В конце концов мы решили, что разумнее будет немного отойти в сторону.

Ближе к вечеру дым и активность самолетов над Цуарой подсказали, что наш приятель уходит на запад. Лунная ночь, мелководье и опека нашей цели и с воздуха, и с моря вовсе не служили рекомендацией к немедленной атаке; поэтому я решил, что разумнее будет последить за судном ночью, а на рассвете погрузиться впереди него.

Соответственно, мы прошли вперед и всю ночь пытались не выпускать цель из поля зрения. Мы потеряли ее недалеко от острова Йерба, но рано утром вновь увидели, а на рассвете погрузились. Поначалу мы ничего не могли различить в перископ, и прошло целых сорок тревожных минут, пока, наконец, появилось то, что мы так искали.

Я начинал чувствовать полное недоумение и растерянность, не говоря уже о волнении, поскольку корабль уже должен бы был появиться, но в перископе до сих пор так ничего и не прояснялось. Становилось понятно, что случилось что-то непредвиденное. И только когда стало совсем светло, я вновь увидел свою цель; она зашла очень далеко в сторону, совсем оторвавшись от нас, и стало ясно, что если мы хотим перехватить ее, то должны спешить изо всех сил.

Конечно, сейчас было не время экономить электроэнергию, и следующие полтора часа мы провели на курсе перехвата. Эскортный корабль, с которым мы играли за день до этого, почему-то вдруг развернулся, и мы остались всего лишь перед завесой из четырех торпедных катеров и двумя самолетами «Юнкерс-88» – с ними мы и имели возможность сразиться.

В своей попытке ускорить события я недооценил возможности торпедных катеров и на небольшом расстоянии от них развил слишком высокую скорость. Все шло хорошо, и сейчас мы находились уже в идеальной позиции. Субмарина стояла между двумя катерами, и оставалось только ждать, пока цель пройдет три четверти мили, чтобы с расстояния 600 ярдов нанести безошибочный выстрел.

Внезапно, как показалось, жертва очень резко изменила курс. Единственным выходом для нас оставалось быстро развернуться и нанести удар издалека, надеясь на удачу. Мы примерно знали скорость корабля – мы высчитывали ее всю ночь, – но уверенность в успешности атаки оставалась слабой, даже когда я послал торпеды с расстояния 4000 ярдов в ее кормовую часть. Больше того, в то время, как мы стреляли, над нами пролетал «Юнкерс-88», и, прежде чем мы смогли замести следы, он сбросил целую серию глубинных бомб, взрывы которых разбили нам несколько ламп и достаточно сильно нас встряхнули.

Я был почти уверен, что самолет предупредит судно, чтобы оно ушло от торпеды, которая должна была достичь цели только через три минуты. Однако оказалось, что наш друг-летчик слишком занят нами и вовсе не позаботился предупредить своего подопечного. К моему огромному удивлению, мы услышали взрыв торпеды, как раз когда заканчивалось время ее хода. Однако это вполне мог оказаться взрыв глубинной бомбы. Двадцать минут спустя мы отважились подняться на поверхность и выяснить ситуацию. К своему огромному удовлетворению, мы увидели пароход тонущим – корма его уже оказалась глубоко в воде. Пока я наблюдал, нос оказался уже выше трубы, а вскоре судно скользнуло под воду целиком. Конечно, в удаче этого залпа огромную роль сыграло везение, но, с другой стороны, мы эту удачу заслужили. Мы начали атаку двадцать семь с половиной часов назад: эта атака оказалась самой длинной из всех, которые я предпринимал.

Пришло время возвращаться, и на следующее утро мы вошли в бухту Лазаретто и пошли по ней. Если измерять пять потопленных нами судов в тоннах водоизмещения, то цифра может показаться не слишком большой, но нельзя оценивать боевой поход только этими потопленными тоннами. На два или три дня, до тех пор пока противник не сумел собрать солидные противолодочные силы, все судоходство в районе нашего действия прекратилось. Немцам пришлось потратить на погоню за нами массу горючего и сил, они оказались вынуждены даже одну-единственную шхуну обеспечить и морским и воздушным эскортом, а кроме того, немало бензина, ожидаемого Роммелем, ушло на освещение Средиземного моря и дымовую завесу над ним.

Когда мы вернулись, мне сказали, что нас ожидает поход в Алжир, поскольку в течение трех дней мы должны присоединиться к своей родной флотилии. Известие было встречено с энтузиазмом; сведения о злачных местах этого города уже дошли до ушей подводников. Я дал волю своей команде и, поскольку Мальта уже не страдала от сухого закона, предложил, чтобы вахта левого борта отправилась в загул в эту ночь, а вахта правого борта – в следующую. Но в третью ночь все должны быть на месте абсолютно трезвыми, поскольку выходить в море нам предстояло на следующий день. Эта команда оказалась выполненной со всей пунктуальностью. Прощальную вечеринку мы устроили в кают-компании «Сафари» в первый же вечер по прибытии в порт. Она продолжалась долго, а когда закончилась, я неожиданно обнаружил, что добраться до берега по узким мосткам, соединяющим субмарины, далеко не просто. Упасть оттуда – дело нешуточное; после бурно проведенной ночи, бывало, люди пробовали это делать и в результате получали серьезные ранения и даже погибали. Я попросил дежурного натянуть еще один страховочный канат, а тем временем остался в кают-компании, чтобы немного посплетничать с замешкавшимся гостем. Через некоторое время поступило сообщение, что все готово к переправе на берег. Я взобрался на первую планку и понял, что дежурный оценил мои возможности сохранять равновесие еще ниже, чем я сам: целая густая сеть канатов оказалась натянутой с каждой стороны трапа. Торжественно и медленно, концентрируя стеклянный взор на светящемся окне Лазаретто, я совершил переход под сочувствующими взглядами моряков. Если рассматривать этот случай отвлеченно, то по всем стандартам он подходит под самое грубое нарушение дисциплины. Но в военное время дисциплина не рассматривалась у нас как нечто застывшее, мы уже слишком хорошо знали друг друга.

Мне очень понравилось пребывание на Мальте, или, по крайней мере, походы с Мальты. Но и покидал я ее без особого сожаления. К этому времени я оказался намного старше всех своих товарищей-подводников: между возрастом двадцать с небольшим и тридцать пять лет лежит глубокая пропасть. А небольшой штабной состав флотилии был постоянно слишком занят, чтобы стать приятной компанией. Обломку старшего поколения офицеров-подводников было очень одиноко в гавани, и я уже устал от бесконечных прогулок наедине с собой по полям и террасам острова. Поэтому боевые походы казались мне средством развеять скуку.

2 января 1943 года, исполненные приятных ожиданий, мы попрощались с десятой подводной флотилией. Считалось честью служить в ней, пусть даже всего лишь квартирантом. Прощаясь с Симпсоном, я заметил, как поседели его волосы с тех пор, как три года назад он служил командиром старого «Циклопа» в Гарвиче. Ведь именно на его плечи лег огромный груз забот.

Глава 15

АЛЖИР

На подходе к Алжиру мы получили сигнал от «S.8» с сообщением, что командующий подводным флотом ждет нас у мола на своей машине. И правда, едва мы обогнули волнорез, как появился Барни в своем джипе-амфибии. Джипы вообще, не говоря уже о водоплавающих, являлись для нас абсолютной новинкой. Транспорт на Мальте был ограничен. В Лазаретто имелся очень маленький мотоцикл для срочных поездок в доки. Это транспортное средство казалось куда более роскошным, чем то, чем располагал лорд Горт; господин губернатор разъезжал по острову на велосипеде, что приносило порой немало огорчений его подчиненным, многим из которых не хватало его атлетического сложения и мощи.