Ледяная кровь - Андреа Жапп

– Вы нашли манускрипты? – с облегчением спросила она. Леоне схватил ее руки и нежно поцеловал их. Радостным тоном он ответил:

– Ах… моя таинственная посланница. Мадам, будьте моей доброй феей!

– Я всей душой стремлюсь к этому. И вы никогда не должны об этом забывать. Никогда.

– Даю вам слово.

– Теперь я должна ехать в Париж, мсье. Аннелета Бопре поможет вам. До встречи. Возможно, в этом мире. И наверняка в другом.

Она отошла на несколько шагов, взяла себя в руки и прошептала, обращаясь к самой себе:

– Рыцарь, желаю вам удачи. Я прослежу за этим.

Леоне проводил ее до двери кабинета. Он осторожно открыл дверь и выглянул в коридор, желая убедиться, что путь свободен.

Когда она исчезла, завернув за угол, госпитальер почувствовал в груди сладостную боль. Он больше никогда ее не увидит.

В горестных раздумьях Леоне прислонился спиной к закрытой двери. Приглушенное эхо осторожных, но стремительных шагов вывело его из оцепенения.

Аннелета Бопре, возбужденная, словно потревоженная блоха, буквально бегом ворвалась в кабинет, держа в руках башенку. За ней появился запыхавшийся Клеман.

– Рыцарь… – воскликнула она.

– Тише, сестра моя, говорите тише, прошу вас!

– Прошу прощения. Вот свет. Как я поняла из слов этого очаровательного постреленка, что… ах, боже мой!., цель близка. Ах! Боже мой! Боже мой! – повторяла она, прижимая руку к сердцу. – Какое счастье, какая милость оказана мне! Как жаль, что нашей славной матушки больше нет с нами.

– Нет, она с нами.

– Вы правы, – согласилась она, протягивая к нему руку. – Я полная дура! В свое оправдание скажу, что после внезапного пробуждения я вся на нервах. Но я возьму себя в руки. Что надо делать? Я в вашем распоряжении, мсье. Но прежде… – продолжила она, нагнувшись. – Какая невыносимая банальность… Уф… Не могли бы вы отвернуться, мои милые друзья? У меня спадают чулки. Я так торопилась, когда этот молодой человек… одним словом, я не осмелилась прикрепить их… выше колен, и теперь мне приходится их поддерживать, что очень стесняет мои движения. Мне нужна всего лишь минута, не больше.

Леоне и Клеман отвернулись.

– Ядовитая гадина умерла. Ее отравили. Да, есть высшая справедливость! Жанна д’Амблен, добрый друг всех монахинь, наперсница нашей дорогой Элевсии! Ее убила мнимая аббатиса, очаровательная Нейра с изумрудными глазами, которая вернулась туда, откуда пришла, без манускриптов. Надеюсь, она попала в ад. Я многое отдала бы, чтобы увидеть, как расстроился Бенедетти! Вот. Теперь я могу предстать перед вами в полной готовности. Можете повернуться. Что надо делать?

– Позвольте вам коротко рассказать вам, к каким выводам мы пришли. Потом мы вместе подумаем. Две головы хорошо, но три лучше. А я знаю, какой у вас проницательный ум.

Щеки Аннелеты зарделись. Комплимент доставил ей такое удовольствие, что у нее не хватило мужества опровергнуть его, как того требовало монашеское смирение.

Леоне, которого изредка прерывал Клеман, рассказал Аннелете о сделанных ими открытиях. Аннелета пришла в восторг:

– Ах, чудо свершилось! Порой мне жаль, что я не мужчина. Я многое отдала бы, чтобы быть с вами в крипте. Я сильная. Я помогла бы вам сдвинуть лежащую фигуру.

– Нам удалось это сделать, сестра моя. Но ваша помощь нам еще понадобится, – успокоил ее Леоне. – Посмотрите.

Леоне развернул пергамент перед сестрой-больничной.

– Эта та же самая роза, которая вот уже много лет служит мне путеводной звездой. Ее подлинное значение долго сбивало нас с толку. Но теперь жребий брошен. Истина совсем рядом. О чем вам говорит эта роза?

Несколько секунд Аннелета рассматривала велень, а потом сказала:

– Неужели цветок указывает на тайник? В таком случае, его надо вычислить, исходя из его положения в букве «о» слова bibliotheca. Тогда мы поймем, где он находится: в стене или в земле.

Из сумочки, которая всегда висела у нее на поясе, Аннелета вытащила длинную иглу и воспользовалась ею как линейкой. Склонившись над большим столом, за которым столько времени проводила Элевсия де Бофор, Аннелета принялась измерять расстояние между розой, спрятанной в букве «о», и нарисованными на плане стенами тайной библиотеки, лестницей, ведущей в реставрационную мастерскую, и высокими бойницами. Затем она пером записывала полученные результаты на клочке бумаги. Наконец Аннелета выпрямилась и сказала:

– Хорошо. Теперь нам надо определить масштаб. Длина внутренней стены библиотеки, идущей вдоль монастыря, составляет 2,3 иглы. Рыцарь, будьте любезны, прошу вас, пройдите вдоль стены, ставя одну ступню перед другой.

Вернувшись через две минуты, рыцарь сказал:

– Мне пришлось проделать это дважды, поскольку я сбился со счета. 31 ступня и еще чуть больше половины.[82]

– Иными словами, одна игла означает 13 футов и половину гросса.

Сестра-больничная принялась переводить в футы десятые доли длины иглы, что-то бормоча себе под нос.

Леоне заговорщически улыбнулся Клеману, который в ответ понимающе кивнул. Они преподнесли Аннелете Бопре бесподобный подарок, призвав на помощь ее бесспорные умственные способности. Неожиданный крик заставил их вздрогнуть. Сестра-больничная закрыла рот руками и прошептала в свое оправдание:

– Прошу прощения… Я знаю, надо говорить тихо. Но это от волнения. Я нашла. Место. Стена, напротив той, что вы измеряли.

Аннелета развязала пояс, поддерживавший ее платье, разложила его на полу и обратилась к Леоне:

– Поставьте сюда ногу, рыцарь, а я отмечу расстояние. Так нам будет легче обнаружить тайник.

Минут десять Леоне и Клеман смотрели, как Аннелета измеряла поясом стены и плиты. Вдруг она протянула руку и, ни слова не говоря, указала на камень, расположенный прямо под кольцом, в который вставляли факел.

– Это здесь. По крайней мере, расчеты указывают именно на это место.

Они по очереди ощупывали камень, ища трещину, узенькую расселину, при помощи которой можно было бы привести в действие хитроумный механизм. Напрасно. Взяв в руки кинжал, Леоне попытался разбить известковый раствор. Через четверть часа он отказался от этой затеи. Никто не стал бы так прочно соединять камень, за которым скрывался тайник, с другими камнями.

Лицо Аннелеты исказилось от досады. Она бросилась в кабинет, намереваясь проверить свои расчеты. Рыцарь повернулся к Клеману и спросил:

– А ты что думаешь?

– Мы на ложном пути.

– Но что заставляет тебя так думать?

– Эпитафия. Разгадка кроется там.

Сестра-больничная, подняв голову, задумалась. Потом она попросила:

– Клеман, принеси, пожалуйста, картулярий, в котором говорится о кончине Гийома д'Арвиля.

Подросток исполнил ее просьбу. Аннелета нашла нужную страницу и стала читать, время от времени покашливая:

– Хм… Дело в том, что в описании прошедших событий содержится много неточностей. Однако картулярии никогда не лгут, поскольку должны служить доказательствами. Поэтому их редакторы предпочитают опускать те или иные детали, чтобы избежать досадных ошибок. На честность редакторов можно с полным правом полагаться, поскольку мошенничество – а такие случаи бывали – строго наказывается. Хронисты хорошо усвоили это правило. Если в картулярии сказано, что мсье д'Арвиль умер летом, значит, мы должны в это верить. Мы никогда не узнаем, когда именно: в июле, августе или сентябре, но в любом случае не под Новый год. Тем более что он родился в июне, а вовсе не в начале филипповок. Мои выводы совпадают с выводами Клемана. Эпитафия хочет сообщить нечто иное: «Он ушел в шестой час филипповок и вернулся в девятый час нового года».

Клеман кивнул знак согласия и добавил:

– Меня удивляет, почему так точно указано время. Такую тщательность соблюдают лишь в отношении королевских семейств, когда речь идет о рождении наследников. А простые люди порой не знают не только в какой день, но и в какой месяц они появились на свет.

Леоне согласился с Клеманом:

– Я считаю, что если код и существует, его надо искать именно в этом направлении. Что ты предлагаешь, Клеман?

– Немного поиграть в загадки, рыцарь.

– В загадки?

Сначала Клеман пояснил свою точку зрения: если данная фраза действительно была тайным шифром, то в ней содержался намек на какое-то событие, которое происходило каждый год в определенное время, поскольку человек, зашифровавший его, не мог знать, когда будут правильно истолкованы эти слова. Затем подросток задал своим спутникам простой, по крайней мере на первый взгляд, вопрос: что каждый год уходит в шестой час филипповок и возвращается в девятый час нового года? Речь не могла идти о филипповках, поскольку те заканчивались в Рождество. В кабинете воцарилось молчание. Аннелета прибегла к методу исключения, перечисляя все, что не могло происходить в этот временной промежуток:

– Все религиозные праздники, за исключением Рождества нашего Спасителя. Сюда надо добавить все, что связано с землей, я имею в виду урожай, поскольку зима в разгаре… По этой же причине все, что относится к жаре и прекрасным денькам…