Целительница моей души (СИ) - Чекменёва Оксана

После ужина мы все вышли в сад, где уже топтались Миллард и Арбен — телохранители и друзья детства короля. С тех пор, как он рассказал о их детской дружбе, меня уже не удивляли отношения, несколько более вольные, чем обычно бывают у охранников и их нанимателя. Кейденсу и правда повезло — как в детстве, так и теперь.

Пока мои дети показывали Рэйнарду кур с цыплятами и давали подержать кролика, я лечила Эррола и беседовала с королём. Малыша я, как и вчера, посадила на колени — так было удобней забраться рукой под плед, а потом под рубашку, — и он тут же прижался ко мне, как котёнок.

— Завтра в газетах появится объявление о моей скорой свадьбе с правнучкой герцога Аравиуленского из Марендонии. Не волнуйся, то, что это ты, будут знать единицы, остальные вряд ли свяжут это имя с целительницей Диной Троп. Никаких портретов или устных описаний не будет, для большинства жителей королевства ты останешься лишь именем, как и я, как мои дети и брат с семьёй.

— Но о том, кто такой Вилмер, известно всей академии, — напомнила я.

— Мы не прячемся. Те, кто с нами контактирует во дворце, академии, мэрии и прочих местах, где мы появляемся официально, знает нас в лицо. Но публичными личностями мы не являемся. Возможность выходить в люди инкогнито — это очень удобно. И безопасно. Кстати, свадьба будет через два месяца, в воскресенье. Не возражаешь?

— Нет, — пожала я плечами. Два месяца — это нормально, есть время привыкнуть к происходящим в моей жизни переменам, а то мне время от времени приходится щипать себя, чтобы убедиться, что это всё не сон. — Воскресенье — это хорошо, у старших увольнительная будет. Надеюсь, они не умудрятся за это время заработать наказание в виде его лишения. Тройняшки могут, — в моём голосе невольно проскользнула гордость.

Вот понимала я, что неправильно это — решать конфликты кулаками, но ничего не могла с собой поделать.

— Если что, я своей властью перенесу их наказание на другой выходной, — усмехнулся король.

— Перенесёшь? Не отменишь? — уточнила я, тоже не удержавшись от улыбки.

— Боюсь, на это даже моей власти не хватит, — покачал головой Кейденс с наигранно грустным выражением лица, но в глазах плясали смешинки. Как же он мне нравился вот таким, весёлым и беззаботным.

— Папа, ты же король! Я думал, что всё в твоей власти, — Эррол смотрел на отца удивлёнными глазёнками.

— Скажу тебе по секрету, сынок, — мужчина наклонился к сыну так, что наши с ним головы почти соприкоснулись. — Εсли кто-то заслужил наказание в академии, то даже король не может его отменить. Конечно, если это справедливое наказание. Поэтому, я очень надеюсь, что когда ты будешь учиться там, то наказания получать не будешь. Ну, или же примешь их с честью, как и положено сыну короля.

— Я приму с честью! — малыш гордо выпрямился, а потом снова приник к моей груди.

— Лучше уж совсем не получать наказания, — я улыбнулась Эрролу и потрепала его свободной рукой по кудряшкам. И правда Барашка, Рэйнард дал братишке очень точное прозвище.

Тут к нам подбежала Лана и протянула Эрролу цыплёнка. Тот с радостью взял в руки невиданное прежде существо, а Лана стала рассказывать ему, сколько цыплёнку дней, и что из него вырастет курочка, такая же, как те, что бродят по саду, и что когда цыплятки вылупляются, они целиком пушистые, а сейчас у него уже на крыльях крошечные пёрышки.

Болтая с малышом, девочка иногда бросала на короля робкие взгляды, словно следя за его реакцией, но какого-то особого благоговения перед королевской особой в её взгляде не было. Думаю, так же она смотрела бы и на торговца тканями, которого я представила бы своим женихом.

И хорошо. Я специально объяснила детям, что хотя и выхожу замуж за короля, но это не значит, что ему нужно кланяться и оказывать прочие почести, во всяком случае, в семейной обстановке. Я уже видела его с детьми и племянниками, знала, что обращение «ваше величество» от тех, кто допущен в «ближний круг» Кейденсу не нравится, он предпочитает хотя бы в кругу семьи побыть не королём, а простым человеком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К тому же, мы и сами были из королевской семьи, пусть и не самыми близкими родственниками, но я еще помнила, что мои родители на семейных собраниях разговаривали с королём Марторивелином на равных, да и со мной он общался как добрый дядюшка. И я решила, что примерно так же стоит вести себя с моим женихом.

И судя по реакции Кейденса, я не ошиблась. Ему явно было приятно, что дети вели себя при нём достаточно раскованно — свободно общались и болтали между собой, не замирая в ступоре от одного присутствия за столом самого правителя Лурендии, не теряли дар речи, если он к кому-то из них обращался. Да, они были вежливы, разумеется, обращались к королю на «вы» и первыми с ним не заговаривали, но трепета, преклонения и тем более страха в них не было.

И меня это радовало. Семья — это семья, место, где ты чувствуешь себя в безопасности, а не боишься кого-то. Хорошо, что в этом наши с королём представления совпадают.

Кейденс подтвердил то, о чём я уже догадалась, когда позже, ночью, унёс меня в свою спальню. В этот раз мы уже не были такими уставшими, поэтому у нас нашлись силы немного поболтать, а не засыпать сразу после того, как я выполнила обязанности фаворитки, как я это в шутку называла. Конечно же, настоящей фавориткой я больше не была, раз стала невестой, просто нам обоим нравилось заниматься любовью, а невесте это до свадьбы делать как бы не полагается, вот я и решила считаться днём невестой, а ночью фавориткой.

Мы обсудили сегодняшнее знакомство короля с моими детьми и детей между собой и пришли к общему мнению — пока всё идёт замечательно. Возможно, позже, когда схлынет новизна впечатлений, между детьми начнутся конфликты, а также проснётся ревность. Но пока всё было вполне мило и радужно, и мы решили не заглядывать далеко и решать проблемы по мере их возникновения. Если они вообще возникнут.

— Как Олдвен и дети? — спросила я о том, что меня давно волновало. — Как они пережили расставание с Мэнорой?

— Девочки расстроены, но Мэнора редко уделяла им внимание, поэтому они быстро привыкнут к отсутствию матери в их жизни, она и прежде их общением особо не баловала. Малыш Наэлл мало что понял, ему, конечно, доставалось больше любви Мэноры, но большую часть времени он всё равно проводил с няней. А Олдвен… Олдвен пьёт. Он на самом деле её любил.

— Бедняга, — вздохнула я. Брат короля показался мне достаточно слабовольным человеком, не удивительно, что случившееся его подкосило. — Но для него хотя бы будет утешением, что она осталась жива. — Тут мой разум зацепился за некую неправильность. — А почему ты сказал «любил»?

— Потому что больше он её не любит. Во всяком случае, так он утверждает. Олдвен был готов простить жене даже убийство, но не измену. Сейчас он зол на неё, очень зол. Но пусть лучше злость, чем тоска.

— Наверное, — кивнула я. — Если совсем упьётся, зови меня, подлечу. Опыт есть.

— Всенепременно, — рассмеялся король и, притиснув меня крепче, чмокнул в макушку. — Но за ним присматривают. Олдвен пить совершенно не умеет и выключается с дозы, которая вряд ли способна ему сильно навредить. А похмелье снимать я ему запретил.

— Жестоко, — хмыкнула я.

— Когда-то же нужно прийти к пониманию, что за всё в этой жизни приходится платить. И если облегчать ему похмелье — Олдвен сопьётся. В юности, да и сейчас, он предпочитал лабораторию компании сверстников, потому не прошел стадию буйных студенческих попоек. Поздновато, конечно, но любой опыт — это всё равно опыт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А ты? Прошёл эту стадию?

— Разумеется, — Кейденс посмотрел на меня с наигранной обидой. — Как ты могла во мне усомниться?

— Ой, простите-простите, ваше величество! — я как могла, изобразила реверанс. Именно изобразила, поскольку сделать его лёжа в постели, когда тебя держат в объятиях, слегка затруднительно. — Как я могла усомниться в вас? Горе мне горе!

— На самом деле — не так уж всё было и страшно, — отсмеявшись над моими шуточными причитаниями, король посерьёзнел. — Ещё на первом курсе мы разок напились с Миллардом и Арбеном так, что там же, в кабаке и уснули. Утром я думал, что умру, а отец тоже запретил целителям нам помогать. Мне хватило.