На острие: часть вторая (СИ) - "crazyhead"

— Оу, ну, хорошо. Так что от меня требуется? — деловито спросил я.

— Просто постой вот тут. Не пересекай защитные контуры. И вообще — желательно не шевелись. И ничего не говори!

— То есть: я в ритуале не участвую? Прекрасно! В таком случае, позволь спросить — что я здесь вообще делаю?

— Зарик, инжир моей души, твое присутствие необходимо. Иначе все помыслы мои будут лишь о твоем целомудрии, о сосредоточении можно будет забыть, что в итоге приведет к весьма неприятным последствиям.

— О! Иначе говоря, ты просто держишь меня на коротком поводке? Прелестно, просто прелестно!

— Ну, либо так, либо могу отнести тебя в башню, посидишь пока там! — раздраженно ответствовал Руся, и я тут же замолк.

Обидно очень — опять ревность и угрозы! Но ведь со своей природой ничего не поделаешь: джинны собственники, а инкубы — совсем наоборот: почти всегда находятся в легкомысленном поиске изысканных удовольствий и новых партнеров. Кстати, об удовольствиях — если Руслану поможет тот ритуал, о котором он столь туманно упомянул, то вскоре меня ждет настоящий пир плоти, а напитанный силой инкуб — довольный инкуб! Просто надо чуточку подождать и потерпеть некоторые неудобства.

В общем, я довольно быстро стряхнул с себя обиду и начал с интересом наблюдать за действиями джинна и отрядовца. Сначала все было понятно: они чертили на полу контуры, расставляли артефакты и свечи, из ниоткуда возник мрачный папочка Руси и молча присоединился к этим приготовлениям. А потом, когда начался сам ритуал, меня внезапно повело. Перед глазами стало двоиться, потом и вовсе — все расплылось в одно многоцветное пятно. Как ни тер глаза, ничего не изменилось — зрение не пришло в норму, зато я заработал окрик от Руси — мол ерзаю, а нужно стоять столбом, иначе испорчу что-то им там. Ну, я замер, стараясь игнорировать тот факт, что меня качает и трясет, как при землетрясении. Пятна плясали и мигали, становились то ярче, то тусклее, меняли очертания и цвет, от этой дикой фантасмагории у меня сжало виски и сердце заколотилось как бешеное. Я тихонько облокотился на стену, благо она была прямо за спиной, и стал терпеливо дожидаться, когда же, наконец, закончится эта свистопляска.

— За-а-арик! Зарик! — голос звучал откуда-то издалека, гулко и тягуче.

Кто-то все повторял и повторял «Зарик», а я никак не мог понять, отчего этот набор звуков кажется столь знакомым. Постепенно сознание прояснилось. Бессмыслица превратилась в мое собственное имя, я с трудом разомкнул слипшиеся ресницы.

— Русь? Почему я… Ох, голова-то как болит! Ах! Ты снова чуть меня не прикончил! Кончится это когда-нибудь?

— Голова сейчас пройдет. Выпей! С тобой все будет в порядке, ритуал вообще не должен был тебя затронуть.

— Не должен был, но затронул, да еще как! — проворчал я, принимая сидячее положение и оглядываясь.

Будуар, иначе не скажешь. Кровать с роскошным балдахином, многочисленные богато вышитые подушечки, от каждой детали спальни неуловимо веяло женственностью и кокетством. Я рискнул предположить, что это спальня мамы Руслана.

— Здесь очень миленько, — заметил я, проводя рукой по парчовому покрывалу и любуясь вышивкой.

— Еще бы! — проворчал густой бас, заставив меня подпрыгнуть, ведь я и не заметил, что в спальне не только я и Руслан, но и отец последнего.

Или он только что появился? Джинны, с их мгновенным перемещением, просто сводят с ума!

— Знаешь ли ты, сколько сил было мною потрачено, чтобы женушка была довольна! — проговорил меж тем гений. — Весь мир облетел в поисках самых искусных мастериц, самых красивых тканей. Облазил каждую гору, дабы добыть наипрекраснейшие, чистейшие камни, все для моей любезной! А теперь она от меня нос воротит, неблагодарная!

Ну что ж, это прямо прогресс в отношениях с родней: грозный отец Руслана заметил мое существование, да еще и заговорил на одном со мной языке! Просто счастье.

— Наверное, ее благодарность сильно померкла в тот момент, когда ты с ней развелся, — заметил Руслан.

Этот комментарий, сказанный вполне спокойным тоном, произвел впечатление разорвавшегося снаряда, отец Руслана взревел, из его рта вырвались черные клубы дыма. Он что-то прокричал сыну, и при каждом слове дыма становилось все больше, Руслан ответил в той же манере. Оба джинна заметно подросли, а потом стремительно кинулись друг на друга, сплетаясь в борьбе. Никогда ранее не видывал столь диковинной битвы: они становились водой и песком, молниеносно меняли облики, превращались в причудливых тварей, заращивали жуткие раны за мгновение, и почти не переставая осыпали друг друга ругательствами на своем языке. Ну, я думаю, что ругательствами, на самом деле не знаю, я же ни бельмеса не понимаю на джиньем.

Не знаю, как так можно — это же отец и сын! Кошмарно. От страха я зашкерился в угол и замер там, боясь пошевелиться. Мне казалось, что сейчас произойдет смертоубийство, ведь джинны били не жалея противника, весь пол был в крови, окна разбились в первые же мгновения, предметы мебели летали по всей спальне, деревянные щепки взбрызгивали во все стороны. Это было неожиданно, громко и страшно. Я уже почти привык к Русиным «выкрутасам», но максимум, что позволял себе мой гений — это закоптить потолок. Он никогда ничего не бросал, не ревел так чудовищно-оглушительно, не говоря уж о том, что он никогда не дрался со мной. И с отрядовцем тоже. Я даже представить себе не мог, что Руся может так неистово бить, рвать чужую плоть руками, беспощадно вгрызаться в тело зубами, как дикий зверь, вырывая целые куски. Я просто глазам своим не верил: только что джинны мирно разговаривали, а уже через секунду безжалостно истязали один другого.

Никогда не был поклонником жестоких зрелищ; от вида крови меня мутит, а насилие просто не переношу. В ситуациях, подобных этой, меня охватывает одно желание — бежать! Бежать, чтобы не видеть и не слышать этого ужаса. Оглушенный и растерянный, я не придумал ничего лучше, чем воззвать к Богине и попроситься домой.

Богиня всегда была ко мне благосклонна. Не все инкубы удостоены ее внимания, например Мирка, как ни старался, сколько ни взывал, ни разу не перенесся домой с помощью нашей покровительницы. Может быть, все дело в том, что он вечно пытался использовать великий дар в качестве бесплатного такси. Только при мне он раз десять желал быть доставленным домой от дверей клуба, хотя никакой опасности для его жизни не было, он всего лишь был пьян в дугу и еле шевелил языком. Я же просил помощи, только когда совсем уж прижимало. Наверное, раза четыре происходило в моей жизни подобное, и всегда Всемилостивая снисходила и мгновенно переносила домой.

Вот и сейчас, едва я проговорил обращение, как оказался у себя, далеко от всего этого кошмарного ужаса. И все равно я все не мог успокоиться, казалось, что сейчас драчуны явятся ко мне и продолжат громить, только теперь уже мою мебель и стены.

Действительно, через какое-то время они появились. Оба окутанные клубами чернющего вонючего дыма, пылающие, злющие, огромные. Руся тут же оставил на потолке жирное пятно от копоти, а его отец раздавил мое любимое антикварное кресло — просто наступил на него своей ножищей, и оно расплющилось, как под прессом, а он даже не обратил на это внимания. И сразу же оба начали на меня орать на два голоса. Страсти-то какие! А отрядовец-то в Джиннистане остался. Когда еще до меня долетит, да и поймет ли, что джинны с ума посходили и меня нужно от них спасать. На секундочку почудилось, что один из этих большущих, пышущих злобой великанов размозжит мой череп, расколет кости, размажет тело по паркету.