Мама для двойняшек босса - Николь Келлер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я мужа у тебя не уводила, Алиса. И уж тем более не собираюсь похищать детей.
– Ну, конечно! – она всплескивает руками, повышая голос. – Наверно именно поэтому после романтического ужина он побежал к тебе, а не в нашу супружескую постель?! Именно с тобой ласково попрощался перед отъездом? Потому что ты ничего не сделала, чтобы отобрать у меня мужа!
– Алиса, успокойся, – я стараюсь говорить ровным тоном и утихомирить истеричку. Потому что чувствую, как трясется Кнопка, отчаянно прижимаясь ко мне, как от громкого голоса матери дети начинают капризничать и вот-вот разревутся в два голоса. – Мне не нужен Лука. Я просто работаю няней у Паши и Маши. Только и всего.
– Больше не работаешь, – с самодовольной улыбкой, окинув меня взглядом победительницы, сообщает Алиса.
– Прости, что?
– Ты больше не работаешь няней у моих детей. С настоящего момента эту функцию будет выполнять Инна Григорьевна, – указывает рукой на женщину позади себя, что также растягивает губы в злорадной ухмылке. – Инна Григорьевна, заберите детей и можете приступать к обязанностям.
Женщина шагает ко мне, и я стремительно делаю несколько шагов назад. Слова Алисы нокаутируют меня, вызвав неконтролируемый страх. Волна паники накатывает, и я задыхаюсь, понимая, что слова этой безумной – ни черта не шутки.
– Алиса, прекрати! – незнакомая женщина вцепляется в люльку и пытается с силой разжать мои пальцы. – Это переходит все границы! Ты напугала детей! Неужели тебе их не жалко?! У них истерика!
Паша и Маша, почувствовав, что происходит что-то неладное, считав мое настроение и состояние, дружно начинают плакать, буквально захлебываясь криком.
– Уж я смогу их успокоить! Не первый раз с детьми работаю! – неожиданно басит Инна Григорьевна и еще раз дергает люльку их моих рук, толкая меня в плечо. При этом люлька с Машей остается в моих руках.
– Рада, отдай моих детей по-хорошему, или я вызываю полицию! – Алиса достает телефон из кармана. – И поверь, у Инны Григорьевны достаточно опыта и квалификации, чтобы справиться с двойняшками!
Однако, судя по тому, что Паша с Машей истошно орут, повышая голос по нарастающей, у Инны Григорьевны ни черта не выходит. Она забирает из моих ослабевших рук вторую люльку и просто их трясет, даже не разговаривая. Думая, что так можно успокоить встревоженных малюток.
Я делаю шаг вперед, протягивая руки к детям, чтобы прижать их к груди, чтобы успокоить, но новая няня преграждает мне путь, глядя на меня волком. Мое сердце разрывается в клочья, и я не скрываю горьких слез.
– Алиса, опомнись! Что ты творишь?! Паша и Маша – не куклы, не игрушки, это живые люди! Им не нужны ваши квалификации и ваши награды! Двойняшкам нужны забота и любовь! Ты же своими руками погубишь детей, Алиса!
– Ты слишком яростно проявляла заботу и любовь к моим детям, Рада, – шипит ненормальная. – Настолько, что чуть не увела у меня мужа и не лишила меня финансового благополучия, к которому я так долго стремилась! И детей, которых я купила за приличные деньги! Кажется, благодаря им твоя дочь сейчас жива? Ты свою миссию выполнила, дорогая. Больше я в твоих услугах не нуждаюсь. Свободна, – грубо хватает меня за предплечье и едва ли не швыряет ко входной двери.
Кнопка дергается за мной и чуть не падает, но я вовремя подхватываю ее на руки. Дочь тут же прижимается ко мне, обнимая за шею, и я чувствую, как ее тельце содрогается от слез. По ней эта чудовищная ситуация здорово ударяет: моя малышка очень любит Пашу и Машу. А теперь их у нее отняли. И мы обе на грани.
– Алиса, одумайся, – я почти плачу в голос, и едва сдерживаюсь, чтобы не упасть на колени перед ней. Я на все готова, лишь бы у меня не отбирали детей. Потому что сейчас у меня ощущение, что выдирают кусок мяса на живую. – Лука все равно не позволит так поступить…
– Я найду слова, чтобы убедить моего мужа, поверь, – и снова скалится, поливая меня ядом. Как будто у нее есть козыри на руках, о которых я не знаю. – Исчезни уже, Рада, иначе я точно вызову в полицию и скажу, что ты, обезумевшая после родов, пыталась выкрасть у меня детей. Напомнить, что надзорные органы в нашей стране всегда на стороне матери?
Она распахивает дверь, рукой указывая мне на ворота. И мне не остается ничего, кроме как покинуть этот дом, в котором остаются два моих маленьких сердечка. Они все также истошно плачут, как будто зовут меня на помощь, а я ничего не могу сделать, кроме как глотать горькие слезы.
Входная дверь с треском захлопывается, и плач моих малышей резко стихает. Как будто гильотиной отрубили часть моего сердца. Я все же не выдерживаю, тихо скулю, едва не падая на колени. Но Кнопка на моих руках, что тоже начинает плакать в голос, немного меня отрезвляет.
В первую очередь я вызываю такси. Потому что Саша, водитель, несмотря на то, что машина стоит под навесом, куда-то исчез. Но искать его нет времени.
Все время, пока я жду такси за воротами участка Луки, я делаю две вещи поочередно: успокаиваю Кнопку, которая очень остро переживает разлуку с братиком и сестренкой, и пытаюсь дозвониться Луке. Но сначала идут долгие гудки, а потом механический голос говорит, что телефон отключен.
Не могу я дозвониться и через несколько часов, когда мы с Кнопкой лежим в обнимку и тихонько разговариваем про Пашу и Машу: предполагаем, что они сейчас делают, успокоились ли, какие они замечательные, как мы их любим и надеемся скоро вернуть.
Надежда поднимает голову, когда в дверь раздается резкий звонок. Я вскакиваю и несусь в прихожую, надеясь, что Лука каким-то образом все узнал и лично прилетел за несколько часов, чтобы во всем разобраться. Фантастика, да. Но моему израненному сердцу остро необходима хоть какая-то надежда, чтобы не сойти с ума.
Но за дверью Луки, конечно же, нет. Там стоит курьер, который заносит в квартиру несколько сумок и коробок. Это Алиса собрала все наши с Кнопкой вещи, даже из корзины для грязного белья достала, не поленилась.
Я возвращаюсь к Кнопке, забираюсь под плед, крепко обнимая дочь двумя руками.
– Мамочка, я так скучаю по братику и сестренке, – снова всхлипывает Олюшка. – Почему жаба отобрала их у нас? Они же ей не нужны! И папа ее не любит! Я
