Непознанная Россия - Стивен Грэхем

Наша беседа перешла в бесплодный спор, затянувшийся далеко за полночь. Я держался того мнения, что, поскольку наш разум существует в конечном мире, мы не способны сформировать понятие о бесконечности. Что идея о бесконечности является признанием беспомощности разума. Что слово «бесконечность» не более, чем слово-заместитель. Она же воспринимала бесконечность интуитивно, утверждая, что ее разум существует в Вечности.

Читатель может вообразить себе диалектические прятки, в какие мы играли в этом лабиринте.

Мы могли бы продолжить бесплодную дискуссию и в последующие дни, ибо я получил приглашение оставаться, сколько захочу. Моя хозяйка наслаждалась возможностью поговорить о своей философии по-английски. Наш разговор доставлял немалое удовольствие и мне, и вообще она была удивительная женщина. Но я не мог долго оставаться и, кроме того, нет ничего легче, чем злоупотребить благорасположением мистика. Двоим становится слишком тесно. Я узнал г-жу Одинцову, священнослужительницу мудрости, Гипатию, теософистку, удивительную женщину. Когда-нибудь я вновь посещу ее.

Таким вот образом я и покинул Гагарино, излишне рассудительный мистик, истово согласившийся с ее словами: «Вся жизнь символична, наши действия суть ритуалы, все слова — тайна. And a verse of Baudelaire was continually on my lips.

" La Nature est un temple ou' les vivants piliers

Laissent parfois e'chapper de confuses paroles.

L'homme y passe a' travers la fore't de symboles,

Qui l'observent avec des regards familiers,

Comme de longs e'chos qui de loin se confondent

Dans une te'ne'breuse et profonde unite'

Vast comme la nuit et comme la clarte',

Les couleurs, les parfums et les sons se re'pondent."

~

Глава 39

ОБРАЩЕНИЕ ОДНОГЛАЗОГО СТОРОЖА

В домоустройстве госпожи Одинцовой была одна достопримечательность, которую я не могу не отметить, а именно — одноглазый ночной сторож Федька. Всю ночь он беспрестанно дул в свой рожок, и я то и дело просыпался, думая, что кто-то снаружи подает сигнал.

Когда я уезжал от госпожи Одинцовой, Федька стоял у ворот, держа в руке рожок, в котором я и распознал орудие пытки. Он разговаривал с возницей, предложившим довезти меня до ветлужской дороги. По дороге возница поведал мне федькину историю. Когда-то Федька был законченным пьяницей, теперь же он полностью переменился и совершенно не пьет. Подобно Ване, о котором я рассказал в своей кавказской книге, он был чудесно вылечен священником, и почти таким же способом.

Как-то раз, еще в пору своей разгульной жизни, смертельно пьяный Федька свалился посередь деревенской улицы и заснул. Очнувшись, он увидел рядом с собой красную книжечку с прикрепленной к переплету иконой. Книжечка состояла из крохотных изображений святых и нескольких пустых страниц для внесения имен. Федька хорошо знал, что это такое. То была поминальная книжка для записывания имен усопших, чтобы человек не забывал о них молиться. Книжечка была не федькина, а Бог знает, чья.

Федька страшно встревожился, да еще мать сказала, что то был ему знак, что он умрет, если не послушается Господнего предупреждения. «Отнеси-ка ты ее к попу, — сказала мать, — что он скажет». Федька отправился к священнику. «Верно, — сказал тот, — это знамение, Федька, Господь не хочет расставаться с тобой. Ты должен отвратиться от своих грехов, начать новую жизнь».

И Федька решился. Прежде всего надо было отказаться от водки. Поп молился за него, затем сам Федька молился, обещая оставаться трезвым в течение трех дней. «Через три дня ты получаешь деньги, — сказал ему поп. — Принеси их мне, и я их благословлю, чтобы ты не потратил на водку».

Через три дня Федька, все еще трезвый, принес деньги. Тяжко ему было пройти мимо винной лавки. Довольный священник велел Федьке купить особую свечу и поставить ее перед иконой Николая-Чудотворца. «Другая пойдет у тебя жизнь, Федька, — сказа священник. — Как свеча твоя светится перед святой иконой, так твоя трезвая жизнь светится перед Господом».

Священник взял федькины деньги, сбрызнул их святой водой и сказал Федьке:

Я отдаю твои деньги Господу.

Федька было всполошился и подумал, что потеряет свои новенькие рублики. Однако, помолившись, священник возвратил монеты Федьке со словами: «Господь отдает эти деньги тебе в попечение, Федька, чтобы ты истратил их во славу Его. Потрать их во имя Господа, поступай хорошо. Но если ты потратишь их на дьявола и содеешь зло, на тебя падет великое проклятие».

Федька пообещал потратить деньги на добро и оставаться трезвым неделю. «Смотри, Федька, — сказал священник, — если силы тебя оставят, приходи ко мне, приноси деньги, и я верну их снова Господу, а тебе дам другие, на винную лавку, и освобожу тебя от святого обета. Лучше уж напиться, чем нарушить обет Господу».

Но Федька преодолел все соблазны, он пришел в конце недели и дал обет на две, через две недели дал обет не пить месяц — и все на тех же условиях. Когда же он получил месячный заработок, то принес и их на благословение. «Так он и ходит, — заключил возница, — последний раз он дал обет не пить три года».

— Так он полностью обратился? — спросил я. — И ни разу не нарушил обета?

Ни разу, — ответил возница. — Теперь он ходит под Господом.

— Почему он так часто дует в рожок?

— А он должен дуть в него всю ночь через каждые полчаса. Это он показывает, что не спит, и чтобы люди знали, где он, если что случится.

* * *

Возница рассказал мне еще несколько историй из деревенской жизни, среди них о женщине, чьего сына сослали в Сибирь за фальшивомонетничество. «Не ведомо мне, почему его взяли, — говорила она. — Его бумажки ничуть не хуже других, никто их не отличит».

День тряски в громоздкой телеге, нагруженной всяким добром. И все же то была приятная поездка, и ноги мои отдохнули. Расставшись с моим возницей в Николаеве на Ветлужской дороге, я стал искать себе место для ночлега.

Однако, мне не повезло, та ночь оказалась худшей за все время путешествия. Ни одного мужика не было дома в деревне, все ушли в гости, еще не кончился праздник пива. Бабы же не хотели пускать чужого человека в дом. «Хозяин придет ночью пьяный, — говорили они, — лучше тебе не попадаться ему на глаза». Не исключено, все было бы по-другому, не приди я с юга, прибывавшие оттуда находились под подозрением в разнесении холеры. Я столкнулся с опасностью холеры лицом к лицу, оказавшись в районе распространения эпидемии.

Не было еще у меня за все путешествие столь ужасной ночевки — так было душно, грязно, кишели всякие паразиты. За всю ночь я едва ли сомкнул глаз. Спал я на охапке соломы, брошенной на дощатые полати. Немилосердно кусались мухи — неисчислимое их количество привлекал развешанный по комнате для просушки хмель. Мне приходилось прикрывать каждый дюйм лица и тела, чтобы спастись от них, но и это не помогало. Я вертелся, крутился, а в середине ночи одна из досок подо мной с треском ухнула вниз.