Снежное сердце - Юлия Климова

Увидев толстую тетрадь, Зоя уже почувствовала прилив сил. Схватила ее и зашуршала страницами.

«Игорь Яковлевич, Игорь Яковлевич, я вас обязательно найду. Я у вас кофту в ванной забыла, может, вы мне ее вернуть хотите… Она мне не нужна, и не в ней дело… Игорь Яковлевич, я ни в чем не виновата… вы замечательный…»

Взгляд перепрыгивал со строчки на строчку, буквы то разбегались, то расплывались в разные стороны.

– Где заказ на розыгрыш Фадеева?! – рявкнула Зоя на притихшего Кирилла Абрамовича.

– Через две страницы сверху, – пропищал он, вжавшись в кресло.

– Вот… Курочкин… есть телефон…

Она схватила трубку и набрала номер. Гудок, еще один, еще…

– Слушаю.

– Вы Курочкин? – спросила Зоя, зажмурившись.

– Да, а вы кто?

– Я Зоя Карпушина… Меня искал Игорь Яковлевич… Кажется, искал. Вы не знаете, где он сейчас может быть?

– Стой!!! – раздался в ответ громогласный голос, и у Зойки зазвенело в ухе. – Стой где стоишь! И с места не двигайся! Рядом с тобой кто-нибудь есть?

– Администратор фирмы «Ваш друг – массовик-затейник»…

– Дай ему трубку!

– Вас требуют, – Зойка протянула телефон Кириллу Абрамовичу и, на всякий случай показав ему кулак, тихо добавила: – Только попробуйте ляпнуть очередную глупость.

Кирилл Абрамович покрылся красными пятнами и дрожащей рукой взял трубку.

– Слушаюсь… Так точно… Обязуюсь… – зачастил он, непрерывно кланяясь. – Как скажете… До свидания… Буду ждать.

Закончив мямлить, он, плохо соображая, что делает, положил телефон в ящик стола и задвинул его. Поправил галстук, пару секунд постоял в нерешительности, потом перешагнул шубку Снегурочки и схватил Зою за руку.

– Извини, но я не могу поступить иначе… Сейчас приедет господин Курочкин, и я должен тебя передать ему в целости и сохранности, – сказал он, поднимая брови домиком, – будем надеяться, что ничего плохого с тобой не сделают.

«Неужели я вас увижу, Игорь Яковлевич?» – подумала Зойка, блаженно улыбаясь.

Сердце подпрыгнуло и закружилось в вальсе.

– Быстрее, – торопил Курочкин, распахивая дверь студии, – гардероб направо… Хотя плевать… Снимай своего крашеного кролика – я подержу.

– А как я выгляжу? – с волнением спросила Зойка, разматывая на ходу длинный шарф.

– Нормально. Как и положено англичанке в гуще революционных событий.

– Что вы сказали?

– Марш по лестнице на второй этаж!

– А он часто обо мне спрашивал?

– Каждый день по сто раз!

– Ух ты! А вы меня долго искали?

– Да если бы ты знала, сколько я натерпелся… – начал Курочкин и, вспомнив о формах другой Зой Карпушиной, закончил речь, обреченно махнув рукой.

– Спасибо вам, большое спасибо!

– Не за что, – он смутился и прибавил шаг.

Около одной из дверей толпились девушки. Кто-то сидел, кто-то стоял, кто-то нервно расхаживал вдоль низких окон. Пробы! Зоя попыталась справиться с волнением, но не смогла. Решительно настроенный Курочкин ей что-то объяснял по дороге, но половина слов улетучилась, не дойдя до сознания. Фадеев хочет ее видеть. Ему нужна только она…

Дверь распахнулась, и Зоя чуть не потеряла сознание второй раз за день. Перед ней стояла Задольская. Высокая, красивая… сногсшибательная. Зеленые глаза сверкают, капризные губы растянуты в презрительную улыбку. На лице – удивление, насмешка.

– О, кого я вижу, – едко сказала Ира, откидывая голову немного назад. – Только не говори, что ты тоже пришла на пробы. Это смешно! Нет, я определенно в шоке – пигалица-циркачка замахнулась на главную роль, да еще в таком фильме! Да ты с ума сошла, что ли?

Зойка почувствовала, как рот наполняется слюной – наверное, организм подсказывает, что в Задольскую надо плюнуть. Хорошо бы!

– Извините, – Курочкин вышел на передний план и, позабыв о галантности, отодвинул Ирину с прохода в сторону. – Вас уже прослушали? До свидания! О результатах вам сообщат позже… и мой вам совет, – он смерил Задольскую холодным взглядом, – будьте повежливее: не всегда наверняка знаешь, кто перед тобой стоит. – Курочкин повернулся к Зое и добавил: – А ты иди. Он ждет.

В зале было очень много света, будто вместо потолка – огромное солнце. Около стены справа в ряд стояли мягкие кресла, на которых лежали короткие рулоны бумаги и, видимо, части какой-то декорации. Слева возвышались металлические конструкции с лампочками и матерчатыми флажками, а прямо… Зойка захлопала ресницами и замерла: Игорь Яковлевич Фадеев – далеко – в конце зала… сидит на стуле, положив ногу на ногу, и смотрит на нее. Рядом еще какие-то люди, но их лица и фигуры почему-то воспринимаются нечетко.

– Иди же, – услышала Зоя насмешливый голос Курочкина. – Иди, – и легкий толчок в спину.

Она сжала губы, так что они побелели, и перешагнула порог зала. Фадеев встал и быстро пошел ей навстречу – света кругом стало еще больше.

– Ну, здравствуй, беглянка, – улыбнулся он, сжав ее пальцы в своих широких ладонях. Две морщины на лбу разгладились, серые глаза потеплели. – Теперь ты от меня никуда не денешься… – Посмотрев на маячившего в дверном проеме Курочкина, он добавил: – Пробы закончены.

Глава 24

Улетная, прощальная

– Ты знаешь, что лучшие друзья многодетных матерей – итальянцы?

Таня разлепила глаза, сунула свободную руку под подушку и достала мобильник.

Вторник, девять часов утра – выходные и понедельник остались позади.

– Я тебя спрашиваю, ты знаешь, что лучшие друзья многодетных матерей – итальянцы?

– Нет, впервые слышу, – вздохнула Таня, отправляя мобильник обратно под подушку. – Лида, ты меня жестоко разбудила.

– Ничего страшного, прошлый раз ты со мной поступила точно так же.

– Так что там с итальянцами?

– Скоро я буду богатой, как падишах! – воскликнула Лидочка Апраксина в ответ. – Прижми покрепче трубку к уху, чтобы не пропустить мой красноречивый рассказ!

– Прижала, – Таня откинула одеяло, переложила телефон в другую руку, надела тапочки и засеменила на кухню.

– Представляешь, четыре дня назад мне позвонили из галереи и сказали, что мои картины очень понравились одному итальянцу – впоследствии он оказался русским. Сто лет назад уехал за границу и, удачно попав в струю, открыл несколько ресторанов. Ну так вот. Этот мужик прилетел в Москву как раз по поводу расширения своего бизнеса. Приятный такой товарищ, лет сорока, глаза голубые – миндалевидные, нос прямой, несколько заостренный, скулы высокие, но…

– Давай ближе к делу, – улыбнулась Таня. Сейчас в Лидочке проснется художник, и она полчаса потратит на описание деталей внешности и одежды.