Новейшая история ислама в России - Роман Силантьев

Кроме того, председатель ДУМЕС произвел серьезные перестановки в высшем эшелоне этой структуры – так, он освободил от занимаемых должностей настоятеля уфимской Соборной мечети Аббаса Бибарсова и его коллегу из Ленинграда Хафиза Махмудова, ответственного секретаря ДУМЕС Фаизрахмана Саттарова и некоторых других функционеров. Таким образом, оппозиция муфтию Талгату Талджуддину начала формироваться уже в начале 80-х годов. Так, на V съезде ДУМЕС, прошедшим летом 1990 года в Уфе, недовольство политикой Таджуддина открыто высказал имам казанской Соборной мечети «Марджани» Габдулла Галиуллин (Вскоре Галиуллин был снят с этой должности и переведен в менее посещаемую мечеть «Нурулла» в районе Сенного рынка Казани). В перерыве он выслушал резкую отповедь ответственного секретаря ДУМЕС Нафигуллы Аширова, который считал себя ближайшим соратником муфтия. Впрочем, Талгат Таджуддин не оценил позиции своего ответственного секретаря и через некоторое время предложил ему заняться возрождением ислама в родном Тобольске, чем нажил себе смертельного врага. Оскорбленный в лучших чувствах Нафигулла Аширов встал во главе «инициативной группы», летом 1992 года начавшей подготовку к смещению Таджуддина. Именно он организовал недовольных муфтием имамов и общественных деятелей, большинство из которых имели личные счеты с председателем ДУМЕС, и разработал план переворота. Вполне возможно, что скандальная история, случившаяся в июле 1992 года во время церемонии открытия мечети «Таубэ» в Набережных Челнах, произошла неслучайно. Имам-хатыб этой мечети Идрис Галяутдинов, самочинно демонтировавший «экуменический» витраж, не мог не осознавать, что тем самым он демонстрирует публичное неподчинение своему духовному лидеру и учителю. Ожидаемая вспышка гнева Талгата Тадужддина, вылившаяся в прилюдное побиение Галяутдинова посохом, была профессионально заснята на видеокамеру и впоследствии ее запись использовалась как главное доказательство невменяемости председателя ДУМЕС. Случившееся происшествие представило муфтия Талгата Тадужуддина в крайне невыгодном свете. Многие его сподвижники стали открыто сочувствовать Галяутдинову, в положение которого они раньше попадали и сами. Их общее мнение через полтора месяца на учредительном съезде ДУМ РТ выразила известная татарская националистка Фаузия Байрамова, заявившая, что «Талгат избил не Идриса, он избил ислам, наши чувства». Тем не менее одного «витражного» скандала было еще недостаточно для раскола ДУМЕС. Процесс распада стал необратим после ссоры Талгата Таджуддина с имам-мухтасибом Уфимского мухтасибата Нурмухаммадом Нигматуллиным, который за какой-то дисциплинарный проступок получил гневную отповедь председателя ДУМЕС, был назван «тупым башкиром» и получил пожелание «убраться в свое Темясово». Конечно, муфтий Талгат Таджуддин не был националистом и уважительно относился к башкирам, однако неосторожно сказанные слова поссорили его с набирающим силу башкирским национальным движением и стали главным катализатором создания независимого ДУМ РБ.

Следует отметить, что учредительные съезды ДУМ РБ и ДУМ РТ были посвящены критике именно личных качеств председателя ДУМЕС, в то время как целесообразность сохранения этой структуры как таковой никем открыто не оспаривалась. Выступавшие на съездах имамы и общественные деятели жаловались, что поведение муфтия Талгата Таджуддина стало невыносимым и именно но этой причине они выходят из ДУМЕС. Говорилось также, что если бы на место Таджуддина пришел более дипломатичный лидер, раскола удалось бы избежать.

Таким образом, достаточно очевидно, что роль межличностных трений в первичном расколе ДУМЕС не уступала по своему значению роли экономических, политических, этнических и религиозных факторов. Впрочем, самым известным из такого рода конфликтов стала ссора между Талгатом Таджуддином и его московским представителем муфтием Равилем Гайнутдином.

Отношения между этими исламскими лидерами стали портиться по мере обострения борьбы ДУМЕС-ЦДУМ с альянсом новых муфтиятов. Московский муфтий старался по возможности дистанцироваться от этой борьбы и дружить с обоими лагерями, однако такая двуличная позиция не получила заслуженной оценки. Систематическое отсутствие Гайнутдина на заседаниях президиума ЦДУМ навлекло на него подозрения в недостаточной лояльности к муфтию Талгату Таджуддину, который требовал конкретных действий в свою поддержку. Так, в сентябре 1994 года он призвал всех своих сподвижников прибыть на защиту резиденции ЦДУМ, которую угрожали захватить боевики ДУМ РБ. Равиль Гайнутдин в очередной раз проигнорировал приглашение в Уфу, и это оказалось последней каплей, переполнившей чашу терпения Талгата Таджуддина. 21 сентября решением пленума ЦДУМ московский муфтий был снят со всех должностей, однако не подчинился и сумел отстоять свои позиции.

С этого момента Равиль Гайнутдин стал обвиняться сторонниками Талгата Таджуддина в предательстве своего наставника, а затем и в потворстве миссионерской деятельности ваххабитов. В первые месяцы эти обвинения высказывались преимущественно через третьих лиц, однако после создания Совета муфтиев России они выплеснулись и на страницы газет. Равиль Гайнутдин поначалу старался избегать полемики на эту тему, однако по прошествии времени начал резко парировать обвинения в свой адрес и предавать огласке порочащие своего учителя сведения. Так, в ноябре 1998 года по итогам совместного расширенного заседания Совета муфтиев и ВКЦДУМР было обнародовано первое антитаджуддиновское заявление, подписанное среди прочих и Равилем Гайнутдином. В этом документе председатель ЦДУМ обвинялся в незаконном присвоении звания «Верховный муфтий России». Степень накала заочной дискуссии двух муфтиев, приходившихся друг другу довольно близкими родственниками, достигла своего апогея в июне 2002 года.

Тогда в ответ на довольно резкое интервью Талгата Таджуддина газете «Газета» Равиль Гайнутдин на ее же страницах охарактеризовал своего бывшего учителя как «надевшего митру и носящего чалму шайтана», которому «вручают дрова со словами «Готовься гореть в аду!».

Равиля Гайнутдина и других критиков председателя ЦДУМ мало волновал тот факт, что с медицинской, да и просто с технической точки зрения один человек не мог быть одновременно алкоголиком и наркоманом; гомосексуалистом и сторонником неограниченных гетеросексуальных связей; страдать шизофренией и паранойей, осложненными манией величия и истерическим синдромом; исповедовать около десятка ересей, делать лжепророчества, работать на КГБ, ФСБ, «Моссад» и спецслужбы Русской Православной Церкви; сотрудничать со многими ОПГ и националистическими партиями. Враги Таджуддина упорно не понимали, что, до бесконечности расширяя круг прегрешений председателя ДУМЕС, они противоречат сами себе и доводят ситуацию до абсурда.

Конечно, на самом деле Талгат Таджуддин страдал вышеозначенными пороками ничуть не в большей степени, чем Равиль Гайнутдин, Мукаддас Бибарсов или Нурмухаммад Нигматуллин. Не был он ни еретиком, ни агентом спецслужб, ни плохим управленцем, ни тайным приверженцем православного христианства или язычества. Зато среди его критиков встречались и душевнобольные, и гомосексуалисты, и воры, и бандиты, и сторонники ваххабизма, и даже отцепродавцы. И вот их пороки как раз имели документальное подтверждение.

Затянувшийся конфликт между Талгатом Таджуддином и альянсом его недругов нанес серьезный урон всему традиционному исламу России и позволил набрать силу сторонникам ваххабизма и экспансионистского суфизма, который вообще выступали против любого «официального» исламского духовенства. К сожалению, в разжигании этой ссоры сыграли свою роль СМИ, рассматривавшие ее как постоянный источник сенсационных материалов. Стоит ли говорить, что простые мусульмане оказались немало смущены и деморализованы непрекращающимися диффамационными кампаниями против своих духовных лидеров.

Помимо конфликтов Талгата Таджуддина с членами «инициативной группы» Нафигуллы Аширова и Равилем Гайнутдином, следует упомянуть несколько менее заметных столкновений на личной почве, также негативно отразившихся на единстве российской уммы.

В апреле 1991 года при поддержке посольства Саудовской Аравии в Москве был создан Исламский культурный центр, во главе которого стал молодой мусульманский активист Вадим Медведев, впоследствии известный как АбдулВахед Ниязов. Довольно быстро Медведев смог получить некоторый авторитет в мусульманских кругах столицы и решился на дерзкий шаг – воспользовавшись командировкой имам-мухтасиба Московского мухтасибата ДУМЕС Равиля Гайнутдина, он попытался узурпировать его полномочия, однако не нашел поддержки верующих и был с позором изгнан из московской Соборной мечети. После этого Исламский культурный центр претерпел раскол на Исламский культурный центр России (ИКЦ России) и Исламский культурный центр Москвы и Московской области, а отношения Вадима Медведева и Равиля Гайнутдина надолго испортились.