Цыганская невеста - Кармен Мола

Глава 69

— Хауреги в допросной. Мы приковали его наручниками к столу, так что он никуда не денется, — отчитался Буэндиа. — Он производит впечатление человека, который может совершить самоубийство, и тогда мы правды не узнаем.

— Молодец. Идем?

Инспектор Бланко была настроена серьезно. Она ворвалась в отдел как вихрь, быстрым шагом проследовала к допросной и, прежде чем войти, повернулась к М­арьяхо:

— Мы можем выключить камеры?

— Что ты задумала?

Элену подмывало ответить, что она просто хочет один раз отступить от буквы закона, зайти за флажки, чтобы понять, что при этом почувствует. Правила ее сейчас раздражали: Мигель Вистас на свободе, Сарате отстранен от дела, Сальвадор Сантос арестован, и ему придется предстать перед дисциплинарной комиссией, а возможно, и перед судом. Но она не стала озвучивать свои мысли.

— Ничего, — ответила Элена, — если хочешь, можно оставить аудиозапись, но видео выключи.

Марьяхо посмотрела на Буэндиа. Тот еле заметно кивнул.

Инспектор Бланко вошла в комнату и посмотрела на задержанного. Адвокат был явно напуган. Руки ему приковали к специальной скобе на поверхности стола. Так делают, только если есть опасения, что арестованный может выкинуть какой-нибудь номер. В данном случае, как объяснил задержанному Буэндиа, они опасались, что он причинит вред себе. Инспектор смотрела на адвоката, не говоря ни слова.

— Зачем вы опять меня вызвали? — спросил он. — Я же все вам рассказал. Я убил обеих сестер.

— Мы знаем, что вы убили Сусану, но не верим, что вы убили Лару.

— Зачем мне лгать?

— Вот это я и хочу понять.

Элена сняла куртку, чтобы Хауреги видел кобуру с пистолетом, проверила, надежно ли он прикован к столу, и указала на камеру:

— Видите эту камеру? Обычно она записывает все, что происходит в комнате. Но сейчас у нее не горит красная лампочка. Знаете, что это значит? Что она отключена. Поэтому обо всем, что здесь произойдет, не узнает никто, кроме нас с вами.

— Вы не имеете права мне угрожать.

— А вы имеете право убивать девушку, которая собралась замуж? Имеете право запихивать червей ей в голову? Так что не надо мне тут заливать. Или думаете, вам кто-то поверит?

— Я адвокат.

— Вы ничтожество. Привыкайте к мысли, что больше никто и никогда не будет воспринимать вас иначе.

Хауреги молчал; Элене хотелось думать, что ему стыдно и он мучается угрызениями совести из-за того, что сделал.

— Я расскажу вам, что будет дальше. Я специально выяснила — знаете, в какой тюрьме больше всего цыган? В Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария. Придется заполнить кучу бумаг, но я добьюсь, чтобы вы ждали суда именно там. И не думайте, что никто не узнает о вашем преступлении, уж я позабочусь о том, чтобы вся тюрьма знала, что вы убили красивую молодую цыганку, а главное — каким способом.

По другую сторону стеклянной перегородки Буэндиа и Марьяхо слышали каждое слово — и поражались инспектору. Обычно она не обращалась так с задержанными, это не в ее духе, так могла бы вести себя Ческа. Им очень хотелось обменяться соображениями на этот счет, но приходилось внимательно следить за допросом. К их удивлению, убийца Сусаны совсем раскис. Они не думали, что он сломается так быстро.

— Я не хотел ее убивать.

— Так зачем тогда убили?

— У меня не было другого выбора. Либо она, либо мой сын.

— Сын? — удивилась Бланко. — Какой сын?

Наводящие вопросы больше не требовались — Хауреги рассказал все сам, и очень подробно.

— Мой сын носит не мою фамилию, а своей матери. Я с ним даже не знаком. У него в документах в графе «отец» стоит прочерк, но он мой. Его зовут Карлос Родригес Веласко, в тюрьме его называют Эль Каракас.

— Приятель Вистаса?

— Да, — кивнул Хауреги. — Сын всегда презирал меня. Позвонил всего один раз, когда его поймали с наркотиками в Барахасе, хотел, чтобы я его защищал. Сказал, что он ни при чем, что кокаин ему в чемодан подбросили в аэропорту Каракаса. Поэтому его так и прозвали. Я защищал его, но плохо, пришел на суд пьяным, его осудили. Неудивительно, что он ненавидит меня, это был единственный раз, когда он попросил меня о помощи, и я снова его подвел. Но когда его отправили в тюрьму Эстремера, где как раз сидел Мигель Вистас, я подумал, что, может, получится защитить его там. Я пошел поговорить с Вистасом, попросил позаботиться о моем сыне.

— И он не захотел.

— Хуже, — признался адвокат, — он угрожал, что пре­вратит его жизнь в ад. Сказал, что его даже не придется убивать — он сделает существование моего сына таким, что тот сам покончит с собой. У меня не было выбора.

— И Вистас поставил вам условие.

— Да: убить Сусану так же, как он убил Лару. Чтобы вызвать сомнения, чтобы дело пересмотрели и его отпустили. Чтобы все подготовить, потребовалось полгода. Меня не волнует, что меня осудят или отправят в эту тюрьму к цыганам. Да хоть на электрический стул, я этого заслуживаю. Я сделал то, что должен был, нет ничего важнее сына. Чтобы помочь сыну, сделаешь что угодно, лишь бы защитить его, лишь бы его вернуть…

Ни Марьяхо, ни Буэндиа не могли понять, почему Элена молчит, почему не пользуется состоянием Хауреги, чтобы вытащить из него все детали. Она побледнела, и у нее дрожали ноги. И тут Марьяхо осенило. Она прошептала одно слово, и Буэндиа сразу все понял.

— Лукас…

Несмотря на смятение, инспектор все же задала еще один вопрос:

— Где Мигель Вистас?

— Я не знаю. Клянусь, не знаю. У вас есть адрес квартиры, которую я для него снял; если его там нет, кто знает, что он предпримет дальше?

Глава 70

Сотрудники отдела криминалистической аналитики могли бы радоваться: наконец они выяснили, что убийц было двое, и установили их личности — что и требовалось. Но они не радовались и не собирались успокаиваться, пока Мигель Вистас снова не окажется в тюрьме. Тогда он точно больше никому не сможет запустить личинок в голову.

Элена Бланко выяснила у Хауреги все, что смогла, кроме местонахождения Мигеля Вистаса; Ческа и Ордуньо обследовали каждый сантиметр квартиры в Манотерасе, где предположительно находился после освобождения из тюрьмы исполнитель первого убийства и организатор второго.

— Квартиру снял адвокат Антонио Хауреги три месяца назад. Соседка слышала какой-то шум последние несколько дней, но не обратила особого внимания. По ее словам, кто-то был в квартире вчера.

— Вистас знал, что мы не начнем его искать, пока не поймем, что он не явился в суд. Мы, олухи, отпустили его, еще и потеряли. Вы что-нибудь выяснили?

— Самое главное — там выращивали личинок. В квартире много чашек Петри вроде тех, что мы нашли в доме адвоката. Правда, пустых.

— И мы знаем, для чего они ему нужны. Если у него есть личинки, значит, он собирается сделать это снова. Мы должны остановить его, пока у нас не появился новый труп с головой, полной червей. Куда Вистас мог податься? Есть идеи?

Ордуньо достал старую фотографию и показал ее остальным. На ней была супружеская пара с мальчиком лет семи-восьми и молодой девушкой. Снимок был сделан еще до эпохи смартфонов, когда фотопленку приходилось отдавать на проявку и печать, возможно в восьмидесятых годах.

— Это единственное, что мы нашли из личных вещей. Возможно, мы приехали раньше, чем он ожидал, и ему