Подземелья Лондона (СИ) - Блэйлок Джеймс

Несколько мгновений Сент-Ив молча рассматривал Клингхаймера. Безапелляционный тон этого типа был омерзителен, но интересен с клинической точки зрения.

— Вы знаете, что я принес в подземелье сэндвич с ветчиной и маринованным луком, — сказал Сент-Ив. — Как вы это выяснили?

— Один бездарный человек задействовал заряд взрывчатки, швырнувший вас и мистера Фробишера навстречу вашей участи, — по крайней мере, я так полагал. Я послал группу отыскать вас. Однако нижний мир обширен сверх всяких представлений, и нам не удалось найти ни вас, ни мистера Фробишера. Все, что мы обнаружили, — обрывок газеты, в которую недавно был завернут сэндвич. Разумеется, это была загадка из числа самых мелких.

Сент-Ив кивнул.

— Никаких следов Гилберта Фробишера?

— Увы, нет. Говорю вам об этом совершенно искренне. Несколькими неделями ранее мы отправили исследовательский отряд в подземелье через малоизвестный проход на Хампстед-хит. Вам он, вероятно, теперь уже известен. Тогда мы и наткнулись на живой труп, так сказать, Игнасио Нарбондо. Меня изрядно позабавило выражение изумления на вашем лице, когда вы увидели доктора в его виварии — в его, так сказать, грибных джунглях.

Мистер Клингхаймер опять широко улыбнулся, хотя эта улыбка быстро угасла. Сент-Иву стало интересно, имеют ли эти проявления показного дружелюбия хоть какой-то смысл или это просто постоянно меняющаяся маска.

Дверь в переднюю отворилась, и Уиллис Пьюл внес серебряный поднос со стаканами, бутылкой шерри и полудюжиной пирожных с кремом. Поставив поднос на низенький столик, разделявший Сент-Ива и мистера Клингхаймера, он разлил шерри по стаканам. Сент-Ив пристально оглядел дверь, а потом и Пьюла.

— Заклинаю вас не делать глупостей, — сказал ему Клингхаймер. — В этом нет совершенно никакой необходимости. Вы попали в место, о котором мечтали, сэр. Я намерен предложить вам благородное положение подле божества, так сказать, — маленькое, но роскошное герцогство на склоне олимпийской горы.

Пьюл снова вышел. Мистер Клингхаймер попробовал шерри и одобрительно кивнул.

— А теперь вопрос к вам, профессор. Когда вы выбирались из подземелья, вы, без сомнения, живо заинтересовались светящимися грибами. Вы наверняка задумались об их очень интересном воздействии на пойманных ими животных, в случае с Нарбондо — на человеческое животное. Как бы вы их описали?

— Я бы описал их как гигантских хищных — если угодно, вампиричных — подвижных родственников рядовки полевой обыкновенной, хотя последнее — лишь предположение. У этих грибов до странности отчетливо выражено пиявкоподобное поведение, к тому же они определенно не подвержены быстрому росту и распаду, свойственному бесчисленным видам грибов здесь, на поверхности. Как вы, видимо, определили, их соки обладают способностью поддерживать жизнь.

Мистер Клингхаймер кивнул.

— Интересно, сумели вы заметить легкий зеленый оттенок моей кожи?

— Сумел и заметил. Эффект еще ярче выражен у Уиллиса Пьюла. Бледно-зеленый тон, конечно, связан с окраской жидкости грибов.

— Совершенно верно. Мистер Пьюл питается ими, как и я. Мы оба просто упиваемся этой светящейся жидкостью. Мистер Пьюл был первопроходцем — совершенно добровольно. Эффект просто поразителен: обострение чувств, омоложение, оздоровление плоти. Кровь грибов, хочу сказать вам, — это не что иное, как эликсир жизни.

— Вы говорите о бессмертии?

Клингхаймер пожал плечами.

— Нет такой вещи, как бессмертие, — ответил он. — Однако есть изрядная территория между смертностью и ее противоположностью. Одно — судьба человеческого рода, второе — судьба богов, хотя все уходят в положенное время. Как вы думаете, сколько мне лет?

— Достаточно, чтобы иметь больше чувств и совести, чем у вас, очевидно, есть, если что-то из перечисленного вас взаправду интересует.

— Фу, сэр. Пустая философская трескотня. Что, если я вам скажу, что мне девяносто четыре? Что, если я обнаружил, что малые дозы эликсира оказывают благотворное воздействие на мое здоровье? Я приобрел флакон этой жидкости много лет назад у человека, отчасти вам известного, и очень скоро принялся искать свой собственный источник. Уверяю вас, найти источник — грандиозная задача, равно как и изготовить сам эликсир. Лишь недавно мне удалось обнаружить обширные грибные плантации, как, очевидно, и вам, если принять во внимание маршрут вашего подземного путешествия. Отжим моего первого урожая дал маленький бочонок очищенного эликсира, и теперь я пью его в больших количествах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Намереваетесь ли вы разливать его в бутылки, как вино? Может быть, вам стоит подойти к делу с фабричным размахом, как подобает джентльмену-коммерсанту?

— Отнюдь нет, профессор. Я намереваюсь всего-навсего обладать большим количеством эликсира. Я намереваюсь присоединить к своим владениям земли, где произрастают эти поля. Я буду счастлив поделиться ими с… соратниками — с вами, если пожелаете. Обдумайте это, прошу вас.

— А не вызвано ли ваше растущее потребление эликсира какими-либо его свойствами, провоцирующими зависимость? Мне приходят на ум риски, связанные с хлоралгидратом или опиумом.

— Ничего подобного, сэр. Поначалу это питье кажется, скажем, несколько специфическим, и требуется усилие воли, чтобы его употребить, даже если добавлен спирт, скрывающий привкус и запах. Однако результат крайне действенный, так что начинаешь наслаждаться если не вкусом самого зелья, то эффектом и тем, что он сулит.

Сент-Ив пригубил шерри. Клингхаймер, очевидно, подвержен множеству зависимостей, которые подпитываются его выдающимся самомнением, и пичкает себя снадобьем в стремлении возвыситься до некоей безумной божественности. Способов, которыми простой смертный мог бы убедить такого человека, попросту нет.

— Как вам вино? — поинтересовался Клингхаймер.

— Эликсир жизни, — ответил Сент-Ив.

— Тогда задавайте ваш следующий вопрос. Мне редко выпадает случай выговориться.

— Что вы намерены делать с Нарбондо сейчас, когда в его венах тоже течет сок грибов? Теперь, когда он стал одним из ваших «соратников»…

— Мы не просто намерены — мы уже сделали это, сэр: получили доступ к его умственной деятельности. Доктор Пиви трепанировал череп Нарбондо, и его разум подвергся обследованию. Он — вместилище обширного знания, каковое известие вас не удивит, и благодаря грибам это знание осталось невредимым. К тому же психика Нарбондо очень шатка, им движет ненависть — эмоция, достойная презрения, как, впрочем, почти все, что мы называем эмоциями. По этой причине он обречен прозябать в своей тюрьме из дерева и стекла. Его жизнь зависит от меня — я решаю, отнять ее или продолжить. Будете ли вы изумлены, узнав, что он в полном сознании? Можете поговорить с ним, если это вас позабавит.

— Ничто в этом человеке меня не забавляет. Как доктор Пиви проводит это «обследование» разума?

— Его методы включают в себя электростимуляцию коры головного мозга и соединение двух мозгов — буквальное связывание их тонкой золотой проволокой, по которой знание проходит в виде электрического тока. Посредником выступал Уиллис Пьюл.

— Так вот чем объясняется наличие проволочек на голове Пьюла, которые перепутаны с его волосами!

— Именно так. Проволочки зафиксированы в его мозгу. Вы сами могли заметить, что никаких видимых болезненных эффектов нет. Напротив: мистер Пьюл имеет честь быть первым исследователем бескрайнего океана, коим является человеческий разум. Сам я — второй.

— В переносном или в буквальном смысле? Вы добровольно легли под нож Пиви?

— В буквальном.

— Несмотря на то, что он «жизней вовсе не щадит»?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Даже так. Это злосчастное безразличие приводило со временем к великим успехам. Уиллис Пьюл тому пример. Нарбондо — еще один. Доктор Пиви сделал и другие открытия. Он обнаружил местонахождение паранормальных способностей, равно как и способы усилить их.

— Вы об этой ерунде насчет шишковидной железы?

— Уверяю вас, профессор, слово «ерунда» сюда совершенно не подходит. Речь идет всего-навсего о том, чтобы вызывать точечные повреждения очень тонким электродом, о том, чтобы… открыть окно, так сказать, — Клингхаймер низко наклонил голову и, раздвинув волосы, показал маленький полукруглый шрам.