Закон Долга - Дмитрий Силлов

Однако подобные памятники прошлого могут быть весьма опасными.

В окне панельной башни на восьмом этаже блеснул двойной блик. Так бледное солнце Зоны отражается от стекол бинокля. И сразу же рядом сверкнул блик одиночный. Понятно. Снайперская пара – наблюдатель-корректировщик и стрелок, контролирующая район наиболее вероятного появления противника. Чего-то подобного я и ждал. Сидят, голубчики, как у себя дома, на солнышко внимания не обращают, о маскировке особо не заботятся. Или совсем нюх потеряли, или реально псионики в домах «кукол» понасажали, забив им в башку единственную программу «стрелять во всё, что движется».

Впрочем, нам оно без разницы. Настала пора действовать.

– Гони! – рыкнул я, вскидывая СВД.

Кречетов среагировал моментально. Дернул рукоятку переключения передач и даванул на газ.

«Козлик» аж слегка подпрыгнул от такого маневра. Но послушно взревел мотором и рванул вперед.

Вовремя.

Со стороны башни раздался отрывистый хлопок, и сквозь рев мотора я услышал, как возле моего правого уха вжикнула пуля. Впрочем, перед тем, как машина рванула вперед, я тоже успел выстрелить. Похоже, более удачно, чем вражеский снайпер, так как блики резко пропали. Такое бывает, когда стрелка отбросило назад пулей, а корректировщик, бросив бинокль, бросается к нему на помощь. Впрочем, если это «куклы», вполне может быть, что тип с биноклем сейчас просто стоит на месте, опустив оптику, тупо глядя на труп и совершенно не соображая, то ему делать дальше.

А наш «ГАЗ-69» уже летел по улице, навстречу еще одной башне слева с огромной, но тусклой надписью на ней, полусмытой радиоактивными дождями. Впрочем, на серой стене еще можно было различить блеклые, грязно-красные буквы: «Партия Ленина – сила народная нас к торжеству коммунизма ведет!»

– На девять часов, третий этаж! – бросил Виктор, вскидывая «Вал», который немедленно запшикал-задергался, плюясь во врагов пулями со стальными сердечниками. Надеюсь, что псионики не рассадили по зданиям Припяти стрелков в экзоскелетах, которым всё равно, что эти пули, что камешки из рогатки. Но на таком расстоянии для бойца в легком бронике «Вал» шансов не оставит.

Я видел, как Виктор полоснул очередью по типу, недальновидно высунувшемуся из окна, и как тот, выронив «калаш» из рук, повис безвольной тряпкой, переброшенной через подоконник. Неплохо для начала.

– Снайпер на крыше, одиннадцать часов, – хрипло бросил Кречетов.

Ага, это как раз та девятиэтажка с выцветшим лозунгом. Чертовски неудобно стрелять из машины, несущейся на полном ходу по шоссе, изуродованному выбоинами. Но попадать надо, иначе попадут в тебя…

Я выстрелил – и попал. Правда, в колено. Черт, не мой стиль! Метил-то в голову. Странно… Хотя эффект был достигнут. Ногу снайпера практически разорвало надвое в районе колена, и он, неловко взмахнув руками, полетел вниз, в полете пытаясь рефлекторно ухватиться за гладкую стену. Понятное дело, не получилось. Лишь кровища, хлещущая из полуоторванной ноги, сверху вниз прочертила выцветший лозунг, словно зачеркнув его длинной темно-красной линией.

Пока всё шло неплохо. Я даже слегка воодушевился – вот, мол, как круто мой план претворяется в жизнь, мочим супостатов на лету, что твои терминаторы! Но вдруг Кречетов резко рванул руль влево, да так, что автомобиль чуть не перевернулся.

И я увидел, почему он это сделал.

Справа от нас стояло полуразрушенное одноэтажное здание. Как же, помню его по карте. Булочная «Колосок» с остатками аляповатого красного барельефа на боковой стене. Эта стена немного возвышалась над крышей, отчего здание спереди напоминало сильно вытянутую в длину букву «Н». И вот сейчас из-за этого возвышения медленно так, неторопливо, поднималась человеческая фигура, одновременно пристраивая себе на плечо РПГ-7 с характерным копьевидным выстрелом на конце.

Я успел нажать на спусковой крючок, Виктор – тоже. Но прежде, чем наши пули отбросили гранатометчика назад, он сделал то же самое, что и мы…

Нажал на спуск.

Я не видел, как кумулятивная граната врезалась в асфальт возле правого колеса нашего «газика», как взрывная волна подняла автомобиль в воздух, перевернула и как он рухнул на обочину грудой искореженного металла. Я спрыгнул за секунду до этого, обняв винтовку, мощно оттолкнувшись ногами и сгруппировавшись в воздухе.

Как я и ожидал, взрывная волна нехило подтолкнула меня в спину, чуть не размазав о стену девятиэтажки. Но не размазала, энергии не хватило. Так что я довольно удачно приземлился, перекатился и вышел в положение для стрельбы с колена. Мгновенный взгляд на прицел… Отлично, оптика не сбита. Значит, постреляем еще.

Чуть впереди меня из-за кустов осторожно выглянул Японец. Ну да, не удивительно, что Савельев спасся. На то он и ниндзя, ему по штату положено уметь скакать, словно охотящийся гепард. А вот что с Кречетовым?

Виктор, пригнувшись, подбежал ко мне.

– Профессор еще раньше меня спрыгнул, сразу как руль рванул, – сказал он, словно отвечая на мой безмолвный вопрос. – Только вот куда он делся после – без понятия…

– Сюда, – раздалось сзади.

Я обернулся.

Кречетов махал нам рукой из-за торца девятиэтажки. Молодец однако. Пока мы с Виктором отстреливали гранатометчика, хитрый профессор успел спрятаться за облезлым зданием. Чисто на всякий случай. Ладно. В данном случае, с учетом, что улица простреливается с двух сторон, не самый плохой план.

Скрываясь за разросшимися кустами, мы с Виктором приблизились к профессору. М-да, видок у него был не очень. Бледный как полотно, выше колена нога перетянута жгутом, ниже колена штанина набрякла от крови.

– Осколком зацепило, – пояснил Кречетов. – В общем, царапина, идти могу.

– Перевязаться бы надо, – заметил я.

– Потом, – отмахнулся профессор. – Сейчас сюда наверняка уже патрули бегут, разбираться, что рвануло. Поэтому лучше поспешить.

– Куда? – спросил Виктор, не особо разбиравшийся в географии Припяти.

– Сейчас вдоль седьмого дома двинем, к девятому, – сказал Кречетов. – Это двойная башня с общей стеной. Переждем там, пока все успокоится. Из нее, кстати, как раз тот магазин видать, под которым моя лаборатория.

– Лады, – кивнул я. Другого-то плана все равно не было.

Короткими перебежками, скрываясь за деревьями и кустами, мы добрались до длинного дома номер семь. И, прикрытые зданием от опасного проспекта, двинули вперед, прижимаясь к облезлой стене, на которой какой-то умелец оставил черные граффити, изображающие силуэты скорбящих людей. Самовыразился, блин. Жути, что ли, решил дополнительной нагнать? Так ею тут и так весь город пропитан, куда уж больше…