Наказаны любовью - Наталья Гилева

поддержать мужа, но понимала, что многое зависит и от него самого. Рафаэль же, переступив порог этого дома, замкнулся в себе. Говорил мало, погружаясь в воспоминания. Прошлое окутывало его, отдаляя от Кристины и семьи. Они оба это понимали. Если раньше они старались все рассказывать друг другу, сейчас же у обоих появились тайны, не хотелось делиться своими личными переживаниями. Кристина видела, что Луз вернулась к Рафаэлю. Как и Роберто занял все ее мысли, но один из призраков прошлого был жив.

Кристина закрыла дом. Сегодня ей предстояло посетить квартиру Паулы, выслушать все ее требования, обговорить детали. Новая работа, новые люди, новая жизнь, приходится приспосабливаться к новым условиям. И еще этот ультиматум Роберто. Каким образом его избежать и помочь сыну. Как лишить возможности Алехандро влиять на него?

Порой так мало надо для жизни — всего лишь одна маленькая возможность изменить что-то, и жизнь наша делает крутой поворот. Но, едва ступив на новую тропинку, ты все ближе приближаешься к тому, чего страшишься, хотя об этом даже еще не знаешь.

Глава 11

— Даниэль, сегодня мы с тобой поедем на объект. Ты осмотришь все со стороны, — сказал Алехандро. Он сегодня приехал на работу очень рано, ему хотелось закончить все бумажные вопросы и увезти Даниэля из офиса.

— Да, конечно, сеньор Алехандро. У меня уже есть кое какие предложения, и вы правы, на месте все будет виднее. Я потом вам обо всем доложу.

— Нет, что ты, — Алехандро обошел стол, — я поеду с тобой. Так будет удобнее.

Даниэль нахмурился. Он вообще старался не упускать его из виду, постоянно задает личные вопросы.

— Извините, сеньор Алехандро, но мне почему-то кажется, что вы мне не доверяете, проверяя все мои действия, — Даниэль решился. — Я не могу так работать, вы не даете мне возможности спокойно работать, постоянно контролируя каждый шаг.

— Даниэль, ну что ты, — Алехандро не знал, как выкрутиться из ситуации, любому другому он сейчас бы ответил резко, и вполне мог выгнать за такую вольность, но сейчас перед ним стоял его сын, с которым ему следовало бы налаживать отношения. — Все в порядке. Я понимаю, что ты творческий человек, тебе просто необходимо пространство. Хорошо. Давай поступим так, сейчас вместе поедем, а после обеда каждый займется своими делами.

Рамона зашла в комнату Паломы. Открыла окно, раздвинула шторы. Палома поморщилась от яркого света, что ворвался в комнату, голова невыносимо болела.

— Палома, просыпайся, иди в душ, — Рамона подошла к двери. — Приводи себя в порядок. Твой муж и твоя дочь уже давно встали, ушли на работу. Сколько можно так растрачивать свою жизнь?

Палома села на кровати.

— А что моя жизнь? Она давно закончилась.

— О чем ты говоришь? У тебя есть дочь, она уже взрослая девушка. Ей сейчас так необходима материнская поддержка, внимание. Ты же совсем не интересуешься ее жизнью.

Палома прошла в душ. Она уже так привыкла выполнять распоряжения и указания безропотно, автоматически.

Рамона грустно смотрела в окно. Что-то надо делать, но как ей бороться с призраками прошлого? Если ранее она считала, что они мертвы, и за все эти годы она ничего не могла поделать с сыном, повлиять на его поведение, то сейчас находилась в полной растерянности.

— А что ее жизнь, — Палома вышла из душа. — У нее все в порядке.

— Ты росла без матери, а свою дочь оставила сиротой при живой матери.

— Рамона, хватит читать мне нотации, что ты хочешь от меня? — вырвалось у Паломы.

— В тебе говорит злость и желание выпить. Ты теряешь свой рассудок. Посмотри на себя? Ты вообще не обращаешь внимание на себя, не следишь за собой. Равнодушна к мужу.

— Мужу? — Палома рассмеялась. — А был ли у меня муж вообще?

Рамона удивилась смелости Паломы. Ее злости. Хотя злость может и к лучшему, может быть, удастся до нее достучаться.

— Ты сама виновата. Твое пристрастие к алкоголю разрушило твою жизнь.

— А что мне оставалось делать, отец умер, муж не бывает дома, ребенок постоянно плачет. От этого можно просто сойти с ума.

— Ты говоришь глупость — у тебя постоянно были помощницы с Викторией, и ты этим пользовалась, не уделяя должного внимания дочери. Сначала я жалела тебя, понимая твою утрату. Отец был всем в твоей жизни, но очнись, его нет уже 20 лет.

— Ну и зачем я им сейчас нужна? Виктория уже выросла — ты сама это сказала. Ей уже не надо вытирать нос. Роберто? Так я на него совсем не могу влиять — ты зря на это надеешься.

— А ты хоть раз пробовала? У вас есть дочь. У вас могло бы все еще получиться. Вы уже оба немолоды. Может пора обоим остепениться и изменить свою жизнь, тем боле, что ваша дочь, как я поняла уже сама пытается найти себе спутника жизни. Неужели тебе все равно, кто это будет? Тебе все равно — кто будет отцом твоих внуков?

— Опять маленькие дети? Нет. Ты знаешь, не хочу я этого.

— Хочешь или нет, но тебе придется держать себя в руках — сегодня придет молодой человек. И если честно — я не знаю, что я предпочитаю: чтобы ты напилась, и он сбежал бы от Виктории, или чтобы ты вела себя прилично, и мы могли бы узнать о нем побольше, чтобы иметь возможность отвадить его от нашей Виктории.

Палома удивленно посмотрела на Рамону. Что задумала эта женщина? И чего бы хотела она сама? Наверное просто — чтобы ее оставили в покое и не трогали.

Даниэль чувствовал себя неловко, Алехандро привел его к себе домой после того, как они все утро провели на объекте. Туда же приехал и Роберто. Он был очень учтив. Задавал вопросы по существу. С ним приятно было общаться и работать, так и хотелось ему задать вопрос — почему же тогда он его уволил, за что — Даниэль не мог понять. Только один вопрос был неуместен со стороны Роберто — как поживают его родители, или может быть Даниэль уже просто остро реагировал на расспросы о семье, из-за поведения Алехандро, который заставлял его нервничать постоянными расспросами. Даниэль же наоборот больше тянулся к Роберто, с ним он чувствовал себя уверенно, мог предлагать новые варианты, Алехандро же навязывал свое присутствие, при чем делал это так, что возможности отказаться не было.

— Проходи, Даниэль, чувствуй себя как дома, — Алехандро улыбался, но его улыбка была неискренней.

— Спасибо, но сеньор Алехандро,