Роза и лев - Элизабет Стюарт

— Да, я вижу. Нам уже сообщили, что Честер снял осаду и королю не пришлось атаковать его.

— Да, все обошлось удачно и без кровопролития. Мы едва смогли разглядеть спины врагов, когда они пустились от нас наутек. Я предсказывал такой исход заранее и говорил Стефану, что Честер никогда не вступает в бой, если сомневается в своей победе.

Джоселин не отрывала взгляда от его столь обольстительных, лучистых глаз. Она даже осмелилась спуститься на одну ступеньку, чтобы быть ближе к нему. Она что-то говорила, причем вполне разумное, но ее губы шевелились как бы сами по себе.

— Но я думала, что Стефан будет преследовать его. Не получится ли так, что Честер опять примется за свое, когда королевское войско уйдет?

— Что я слышу из уст младенца? Какая житейская мудрость! — произнес де Ленгли довольно сухо. — Вы буквально повторили слова, сказанные мною на военном совете. Да и другие мужи говорили то же самое. Но Стефан нас не послушал, а ваш отец, вовсе не жаждущий сражаться, его поддержал.

В результате эта карусель будет крутиться бесконечно. Вероятно, я кончу тем, что займусь охраной только собственных владений. А так как полагаться на будущего тестя не стоит, мне придется воевать в одиночку.

Джоселин помрачнела. Ей была не по душе мысль о том, что он вновь собирается воевать. Всю неделю она и так провела в тревоге за него, хотя дел у нее было невпроворот.

— Может быть, до этого не дойдет. Может быть, Честер…

— Де Ленгли! Где Роберт де Ленгли? — высокий блондин пробивался к ним сквозь толпу. — Я хочу перемолвиться с вами парой слов, сэр.

Де Ленгли обернулся. Эдвард Пелем был уже тут как тут. Его голубые глаза метали молнии.

— Нам надо поговорить, сэр! С глазу на глаз… но… в присутствии короля.

— После нашего первого разговора, Пелем, я понял, что всякие слова бесполезны. Мне уже нечего вам сказать, да и вы не станете ничего слушать. Вероятно, король прикажет нам держаться подальше друг от друга. Я готов подчиниться его приказу. Он опасается, что я убью вас, если вы нападете на меня, как в прошлый раз. Кстати, я на это способен, — ледяным тоном закончил свою тираду де Ленгли.

Пелем возвысил голос:

— Прекрасно! Если вы не желаете беседы в узком кругу, тогда поговорим прилюдно. Я только что узнал, что вы убили свою первую жену. Что вы на это скажете, доблестный Нормандский Лев?

Де Ленгли побледнел, а глаза его, наоборот, зажглись огнем.

— Скажу лишь то, что у вас есть, видимо, большие связи в Нормандии. Не исключено, что даже при дворе самого Генри Анжу. Многим это покажется весьма интересным. Стефан, я уверен, огорчится, узнав, что вы поддерживаете контакты с его заклятым врагом. Иначе как бы до вас дошли подобные слухи.

— Не увиливайте от ответа. Я хочу услышать от вас правду о том, как вы расправились с женой. Члены семейства Монтегью желают этого. В особенности леди Аделиза.

Сквозь почтительно расступившуюся толпу Стефан приблизился к ним.

— Как вы посмели, Пелем? Как вы посмели появиться здесь и устраивать весь этот шум? Я был достаточно терпелив, но теперь я сыт вами по горло.

Пелем даже не обернулся к королю. Он впился глазами в де Ленгли.

— Я имею право задать вопрос. Леди собиралась обручиться со мной. Я не из тех, кто оскорбляет женщин, а потом их убивает.

— Хорошо, мы разберемся в этом деле без посторонних, — отрезал Стефан. — Вы оба! Ступайте за мной.

— И все же, рискуя вызвать неудовольствие Вашего Величества, я откажусь, — заявил де Ленгли. — Я был обвинен публично. И я имею право так же публично и ответить.

Он спокойно выдержал взгляд взбешенного Пелема.

— Моя жена умерла от лихорадки. Те, кто присутствовал при ее кончине, могут это подтвердить под присягой.

— Там было еще кое-что помимо лихорадки. Что-то странное… Вы заложили дверной засов и никого к больной не впускали. Так мне рассказали. — Пелем для пущего эффекта сделал паузу. — Даже ее исповедника!

— Да, там было еще кое-что, но ничего зловещего, такого, на что вы пытаетесь намекнуть. — Де Ленгли как бы собирался с силами, чтобы продолжить свой горький рассказ. — Моя супруга была беременна. Ей угрожала опасность потерять ребенка. Это было тяжким испытанием для нас обоих, согласитесь. У нас были причины для разговора наедине, даже присутствие священника было нежелательным. Впрочем, позже я сделал все, как полагается, и перед кончиной она получила отпущение грехов.

Лицо его не выражало никаких чувств, и голос был ледяным.

— В то время, когда я полностью был лишен возможности защитить себя, мои враги распустили эти нелепые слухи о совершенном мною убийстве. Никто не воспринял их всерьез. Даже анжуйцы.

Он укоризненно покачал головой, глядя на своего обвинителя с пренебрежением, словно тот был слабоумным или кем-то еще похуже.

— Ради Бога, Пелем, пораскиньте мозгами. Вся эта история не может содержать и крупицы правды по той простой причине, что анжуйцы не ухватились за нее. Будь у них хоть малейшее доказательство, Генри кричал бы об этом на всех углах.

— Свидетельств нет, потому что вы позаботились замести следы, — не унимался Пелем. — Даже ваши люди удивлялись, а кое-кто из них говорит…

Он вдруг замолк, увидев, как напрягся де Ленгли, как его пальцы вцепились в рукоять меча.

Королевский верховный судья Ричард де Люси тотчас встал между двумя мужчинами. Он положил руку на меч де Ленгли и, обратившись к королю, провозгласил:

— Мы уже достаточно слышали, Ваше Величество. Эти нелепые обвинения основаны на вздорных слухах и болтовне пьяных солдат у походных костров. Подобные нелепицы нередко выуживают болтуны со дна своих кубков. Лорд де Ленгли проявил терпение и дал удовлетворительный ответ, а теперь, как вы и сказали, Ваше Величество, — «довольно»!

Стефан поддержал своего фаворита:

— Да, я сказал «довольно». Ни слова больше! Вы превысили меру нашего терпения, Пелем. Я приказываю вам вернуться на свой пост. Я обязал вас охранять ворота замка. Если я увижу, что вы опять проникли в крепость, то, клянусь именем Господним, закую вас в кандалы. Мне будет очень жаль, сэр, но я это сделаю.

Пелем посмотрел на короля с грустью, смешанной с презрением.

— Мне кажется, что вы не способны заглянуть в будущее. Вы слепы и глухи, Ваше Величество. Кто вам скажет правду, как не ваш верный вассал?

— Хватит! — в гневе вскричал король и тут же опомнился, стремясь сохранить достоинство. — Докажите мне вашу верность послушанием. Мы побеседуем позднее, а сейчас я не желаю вас видеть.

Пелем был готов уже признать свое поражение и удалиться, но де Ленгли ухватил его за плечо:

— Во мне достаточно ненависти, чтобы прикончить тебя, Пелем, тут же, на месте, и ты, по-моему, этого добиваешься. Но я хочу сказать тебе — нет женщины на свете, ради которой стоит лишить жизни мужчину. И ради женщины не стоит идти на смерть! Запомни мои слова, Пелем. Запомни и возблагодари Господа и всю его ангельскую свиту за то, что они вовремя вступились за тебя. Я бы не простил твое шутовство, если б Господь не внушил мне — будь милосердным к дураку!