Семена огня - Владимир Свержин

— А как же я? — тоскливо напомнил о своем существовании Карел.

— Утешься, безвинный узник, я останусь с тобой. У нас тут имеется небольшая дипломатическая миссия на грани умеренного членовредительства. И давайте так: действуем по команде, всю художественную самодеятельность либо согласовываем, либо оставляем до возвращения к родным пенатам.

Лис еще раз приподнял импровизированный люк.

— Все, скоро уже двинутся. Верховые уже в седлах. Значит, так, сударыня. Когда вся эта братия уметется из замка, я дам сигнал, и вы с немыслимой резвостью побежите вдоль конюшни к сеновалу. В ближайшее время оттуда будут вывозить грязное сено. Утром было не протолкнуться, поэтому воз до сих пор стоит во дворе. Оно на рассвете было сподручней, да не склалось. Наш друг отвлечет возницу. Думаю, не стоит объяснять, шо прятаться надо быстро и глубоко.

Дагоберт вздрогнул и прижался к матери.

— Да ты не бойся, — Лис положил руку на плечо мальчишки, но тот мягко убрал чужую пятерню. — Ишь ты! — удивился Сергей.

— Я не боюсь, — скупо отозвался Дагоберт. — Там, — добавил он, глядя на мать большими печальными глазами, — отец…

— Что с ним?! — Гизелла едва удержалась от вскрика.

— Похоже, рана его опаснее, чем мы думали. Он еле летит, иногда проваливается между деревьями.

— Он умирает?! — возбужденно прошептала Гизелла.

— Дух его спокоен и тверд. Но как он летит…

— Ты что же, можешь видеть его? — удивленно глядя на юного Дагоберта, спросил Лис.

— Да, видеть, чувствовать. Все драконы наделены способностью ощущать своих под любой личиной и на любом расстоянии.

— Его преследует отряд Тибальда или Брунгильда?

— Тибальд. Должно быть, ему удалось вновь серьезно поразить отца. Прежние раны на его крыльях были болезненны, но вовсе не опасны.

— Но что же с ним случилось?

— Я не чувствую его боли, но вижу, он выбивается из сил. Я окликну его? — мальчик поглядел на мать.

— Не нужно. Он и так знает, что ты за ним наблюдаешь и всей душой сейчас с ним. Больше ты ничем помочь ему не можешь. Поверь, он не даст просто так себя убить.

— Он взмыл над деревьями, летит, совсем рядом горы. Если долетит туда, спасется.

— Тише, тише, нас могут услышать.

— Нет! — чуть было не вскрикнул юнец, но Гизелла вовремя зажала ему рот.

— Что там, что произошло? — встревожено зашептала она.

— Он падает! — на глазах мальчишки блеснули слезы. — Перевернулся в воздухе и рухнул с высоты, но жив, жив! — возбужденно, с надеждой зашептал Дагоберт. — Это какая-то поляна у самого подножья горы. Здесь то ли келейка, то ли пещера, но там кто-то живет. Да, да, я вижу: старик, длинная борода, согбенный, лица не видно из-за капюшона.

— Что? — Лис уставился на принца. — Ну-ка, повтори еще раз, как выглядит старец? Согнутый дугой, козлиная борода до колен, в балахоне? Женечка, тебе это никого не напоминает?

— Старца, который после камнепада якобы спасал Брунгильду.

— Ото ж! И места, кажись, те самые.

— Ага! Отец цел, это была уловка! Он взмыл в небо как ни в чем не бывало!

— Да, трюк с подраненной птицей, известное дело, — прокомментировал Сергей. — Но там птица уводит змею от гнезда. А здесь? Послушай, уж не знаю, как к тебе обращаться, принц, ты мог бы попросить отца далеко не улетать и поглядеть, шо там будет дальше.

— Но зачем? Он же обманул преследователей и посмеялся над ними.

— Насчет обманул, — вне всяких сомнений. А вот на тему «посмеялся» меня терзают смутные подозрения. Давай, если можешь, это для нашей общей пользы.

— Хорошо, — удивился Дагоберт. — Вот на поляну выскочил Тибальд с воинами. Они бросились к старцу, что-то у него требуют, он указывает им, чтобы шли прочь. Похоже, он разгневан, отталкивает людей Тибальда, пытается уйти, те хватают его за капюшон. Старец изворачивается, двое воинов отлетают, точно половинки разрубленного полена, я даже не увидел, когда он их коснулся. Вот это да! Тибальд бьет его наотмашь. Что это?! На месте старца каменный истукан! Люди Тибальда пробуют разбить его топорами, но безуспешно. Он идет очень медленно, но без остановки и крушит все на своем пути. А это? Откуда оно взялось?

— Что «это»? — Лис тормошил впавшего в транс мальчишку.

— Не знаю, много крупнее человека, крылья, лапы с когтями, но странные, всего три когтя, два впереди, один сзади. Оно атакует, точно вихрь. Его когти острее кинжалов, они легко распарывают нагрудник из дубленой буйволовой кожи, будто это обычная шерсть. Тибальд стреляет в него, стрела отлетает от груди. Оно бросается. О Боже! Оно терзает охотника, рвет его на части, он как тряпичная кукла в его когтях.

— А можно попросить твоего уважаемого батюшку на все это кодло пыхнуть огнем?

— Нет, — удивленно посмотрел на него принц, — эти люди сейчас не угрожают ему. А без этого ни один уважающий себя дракон не станет убивать тех, кто наделен божественной душой. А каменный истукан и это чудище…

— Гарпия, — вставил Сергей.

— …и гарпия — огонь для них безвреден. Боже, Боже! Все люди мертвы, они рубились до последнего. А это что? Что-то белесое, вроде призрака. Истукан вновь превращается в старца и с вытянутыми руками бросается к видению, словно боясь упустить. А белесая тень исчезает. — Дагоберт устало закрыл глаза. — Можно я посплю?

— Он устал, — гладя длинные иссиня-черные волосы сына, чуть слышно проговорила Гизелла. — Он же совсем еще ребенок.

— Я принц, — уже сквозь сон прошептал Дагоберт. — Принц драконьей крови.

Рожок, такой громкий, что спросонья его можно было принять за тубу архангела Гавриила, отделил мертвых от мертвецки пьяных и возвестил о начале похода. Над головой Лиса послышались скрип колес, крики возниц, хлесткие короткие хлопки бичей и топот копыт.

— Ну вот и аюшки, ну вот и славно! — пробормотал Сергей. — Мадам, вы уж разбудите наследника, сейчас нужно будет действовать, как уже было сказано, быстро и слаженно. — Он вновь чуть приоткрыл крышку лаза. — Прекрасно! Минут через десять отъедут на достаточное расстояние.

Вот что, моя госпожа, надеюсь, уловка наша сработает, но сколько у нас будет времени — одному богу известно, так что повторяю: без рассусоливаний, никаких задержек, каждый миг на счету. Это жизненно важно!

Сейчас в крепости останется человек двадцать стражи, от силы тридцать. Кто-то отдыхает, часть на башнях и стенах контролируют округу, три-четыре бойца — в воротах. Активно нам могут помешать не больше десятка людей Пипина. Но если мы будем топтаться на месте, они нам какие-нибудь места оттопчут. Поэтому, мадам, спрашиваю еще раз: все ли вы поняли?