Хранитель Мечей. Странствия мага. Том 2 - Ник Перумов

– А это уже зависит от тебя, – сказала Вейде, нагибаясь к нему. – Отрекись от некромантии, и, клянусь вечным Древом, ты станешь почётным гостем моего леса. Сможешь остаться там и жить сколько и как захочешь.

– И помогать инквизиторам ловить ведьм? – прохрипел Фесс.

– Одну ведьму ты им и так помог поймать, – пожала великолепными плечами Вейде. – Если б не ты, Красная осталась бы жива.

– Ты… её… знала? – выдавил из себя молодой чародей.

– Конечно. Как ты думаешь, кто помог деревенской простушке из Кривого Ручья, утопающего в коровьем навозе и гнилой соломе, кто помог ей сделать первый шаг?..

– Тогда ты тоже виновна! – Фесс попытался зарычать, но из горла вырвалось только какое-то жалкое хрипение.

– Виновна, виновна… тогда во всех грехах убийцы виновна его мать? Даже если она умерла сразу при его рождении и не могла ни увидеть его дел, ни узнать о них? Я разбудила Красную, помогла сделать первый шаг… дальше она шагала сама.

– Почему?.. – Фесс не мог скрыть удивления. – Если вы в союзе с инквизиторами, а они…

– А они жгут ведьм? Правильно, только не каждая ведьма идёт по тёмной дороге, мой добрый некромант. Тех, что вступили на тёмный путь, увы, следует или понуждать к раскаянию, или сжигать. Я уже говорила тебе и повторю снова – только мы да инквизиторы, несмотря на их варварские методы, удерживаем западную Тьму от последнего рывка. Ни хвалёный Белый Совет, ни ещё более хвалёный Волшебный Двор не сделали и сотой доли работы. Тьма – она ведь прежде всего в нас самих, не только в Затенённых Морях. И тот, кто дал этому ростку укорениться, взойти, начать плодоносить – пусть пеняет только на себя, что пришёл… садовник и выполол дурное растение с корнем. Пусть лучше погибнет один, чем сотня. Принцип меньшего зла, не так ли, некромант? Ваша любимая установка. Ваш догмат.

– Я не могу… с тобой… спорить… сейчас… – слова едва-едва выбирались на свободу из его гортани. Силы стремительно убывали. – Погоди… ещё… выясним…

– Конечно, конечно, – усмехнулась Вейде. – Конечно, мы всё выясним. Хвала небу, что мы всё-таки успели и нашли тебя! Вот о чём думать надо, а не о том, что, мол, «выясним»… Могу тебя обрадовать, некромант, – дело твоё дрянь, и, если бы не мы, твоя голова уже оказалась бы в банке со спиртом у… вижу по глазам, что сей чудесной истории ты не знаешь. Корпоративная солидарность, в просторечии характеризуемая пословицей «ворон ворону глаз не выклюет». Как ни парадоксально, факультет святой магии от ректора Академии практически не зависим, подчиняется только аркинскому Престолу, и, понятное дело, никто из его профессуры никогда не скажет ничего порочащего святых братьев. А надобно тебе сказать, что отец Марк, которого расклевали твои миленькие птички… костяные птички, летающие черепа, имел противоестественную склонность коллекционировать головы знаменитых еретиков. Читаю в твоих глазах вопрос – как он мог их коллекционировать, если еретики поголовно присуждаются к сожжению, никак не к обезглавливанию или повешению? Объясню. Не все еретики и ведьмы сжигаются. Иным… оказывают честь другими способами. В том числе и такими, что позволяют сохранить в целости некие части тела. Конечно, голову можно мумифицировать, но отец Марк предпочитает спирт. Точнее, предпочитал. Надо сказать, дурной пример заразителен. Даже для высших иерархов. Кое-кто в Аркине перенял нехорошую привычку. Тебя отвезли бы туда, некромант. А в аркинских подвалах не выдержать даже тебе, со всей твоей магией и мастерством во владении мечом. Тамошнее волшебство… поверь, к чародеям в сутане относиться надо серьёзно. Спаситель – могущественная сила… слушай, слушай меня, не отводи глаза и не закрывай их! Тебе надо сосредоточиться на чём-то из реального мира, потому что иначе ты можешь соскользнуть… да, да, смотри мне в глаза и слушай! A, deenoll, shaire! Он начинает плыть! Mialle, Treolorn! Haiise! D'evenol ta ma!

– Ta ma esse ard, Aigsil.

– Вместе! Дружно! A, shaire! Je ned ramrod, peanne! Ta ma!

– Aigsil, ekkodaro.

– Ничего не бесполезно, Миа! Давай, помогай!

Фесс плавал в багровом океане боли. Ещё совсем недавно он лежал на эльфийских носилках, хоть и донельзя обессиленный, но, в общем, воспринимающий мир человек. Сейчас он стремительно погружался в опасное беспамятство, утрачивая связь с реальностью, словно его душа просто рвалась как можно скорее расстаться с опостылевшим телом. Чья-то невероятная сила рвала и мяла его, словно неторопливо вминая в алый сумрак, где, он знал, не будет уже ничего.

Поглощённой Силе было тесно в пределах одной телесной оболочки, она рвалась на волю, на просторы Межреальности…

И всё-таки он каким-то образом удержался от окончательного падения. Может, помогла ворожба эльфов, или он сам нашёл что противопоставить слепой стихии разрушения. Так или иначе, кровавый туман рассеялся, он увидел склонённые над ним лица эльфов – все, как одно, встревоженные и очень, очень озабоченные. У молоденькой эльфийки Миалли в глазах стояли слёзы, хотя над чем тут плакать, Фессу было совершенно непонятно.

– Пришёл в себя, – услыхал он усталый вздох Вейде. – Хвала Лесу. А то я уж думала… да, дрянь твоё дело, некромант. Лежать тебе и не шевелиться. Неделю, а то и больше. Тебя сейчас может убить малейшее усилие. Даже… м-м-м… самое естественное. Ты бы никого не спас. Или… ты надеешься?..

Фессу удалось разлепить спёкшиеся губы. И ответить.

– Не может быть… – прекрасные глаза эльфийки предательски заблестели. – Так вот на что ты надеялся… Morvud gravits… Последнее усилие. Принять Тьму. Сдаться. Заплатить любую цену, но спасти своих друзей…

Некромант заметил выражения ужаса на лицах остальных эльфов. Вейде ниже наклонилась к нему.

– Если ты был согласен заплатить такую цену, – медленно проговорила она, – то, в таком случае, я благодарю небо, что мы успели тебя перехватить. И в таком случае тебя непременно следовало убить до того, как этот договор вступил бы в силу. Потому что, спасая жизни своих друзей, ты неминуемо и бесповоротно погубил бы мириады. Понимаешь, некромант, – мириады!.. Я не имела права дать тебе пуститься на поиски. Во всяком случае, не тогда, когда ты вознамерился заплатить за пару-тройку никчёмных заклятьишек жизнями деревень, городов и стран…

Он хотел ответить, однако эльфийка была права – малейшее усилие, напряжение гортани и губ, мгновенно отзывалось гудящей болью. Такой, что справиться с ней Фесс не мог.

Его несли. Несли и несли. Временами он проваливался в забытье, слышал встревоженные голоса, ощущал странные эльфьи заклятья, которыми они удерживали его на самой грани Серых Пределов. Боли почти не осталось; истинным мучением стали сны.