"Ведро незабудок" и другие рассказы - Богатырев Александр Владимирович

Несмотря на постоянные хвори, отец Симеон добрался до горного селения Псху, в котором обосновалось много монахов, и некоторое время жил с ними. Отсюда он поднимался в труднодоступные места, где скрывались отшельники, чтобы причастить старых монахов — тех, кто по немощи уже не мог спуститься с гор, и тех, кто навсегда удалился из мира и никогда не покидал своих келлий. Проходя узкими тропами над пропастями, он трижды чудом избежал гибели.

Батюшка полюбил этот край — удел Божией Матери, но жить здесь было непросто. Власти постоянно следили за ним, подсылали соглядатаев. Однажды его подвергли ночному допросу, выясняя его отношение к власти. Убедившись в том, что политика отца Симеона совсем не интересует и что он, по слову апостола, не только не борется с властью, но еще и молится о ней, просили его не оставлять молитв. Особенно

трудно пришлось, когда стали разжигать вражду между грузинами и абхазами, перешедшую в настоящую войну. Батюшку угрозами принуждали встать на одну из сторон. Он отказался и молился об установлении мира. Но не мир нужен был тем, кто разжигал эту войну. Батюшке пришлось покинуть Гудауту и перебраться в Сочи.

Здесь скоро о нем узнал весь город, а затем и весь Краснодарский край. К нему стал наведываться Кубанский митрополит Исидор, знавший отца Симеона еще в Глинской пустыни. Посещали его и многие другие архиереи.

Нуждающихся в духовном окормлении становилось все больше. Когда к почаевскому старцу Кукше приезжали паломники с Кубани, тот говорил им: «Зачем вы ко мне приехали, когда у вас есть свой старец Симеон?» С 1975 года он уже не мог самостоятельно ходить. Пришлось передвигаться на инвалидной коляске. Он постоянно претерпевал сильные боли, но никогда не говорил о своих страданиях. Иногда шутил: «Я-то что... Я барин. Лежу себе на мягких постелях. За мной ухаживают, а вот монах Иов в Глинской пустыни ходил с полными сапогами гноя. Вот у кого ноги болели. Но он никогда не лечился, и никто за ним не ухаживал».

Сам батюшка тоже прибегал к врачебной помощи лишь в крайних случаях. Таблетки принимал при врачах, чтобы их не обидеть, а потом велел лекарства выбрасывать. Страдания он воспринимал как посланное Богом испытание. И старался выдержать его без ропота, проявляя удивительное смирение и терпение. Он часто повторял слова Антония Великого: «Скорбями обретаем Бога». Имя Симеон, данное ему в крещении в честь Симеона Столпника, было сохранено при постриге, но уже в честь Симеона Верхотурского. Однако он никогда не оставлял своего «столпничества» и никогда не просил у Господа позволения оставить этот подвиг.

Современному человеку при нынешнем культе здорового тела, когда со всех сторон видишь рекламу новейших лекарств и способов сохранить активность и бодрость до глубокой старости, трудно понять подвиг отца Симеона. Он отказывался принимать обезболивающие лекарства и добровольно переносил страдания во искупление грехов, как своих, так и духовных чад, о которых непрестанно молился.

Когда видишь брошенных стариков и инвалидов и то, с каким трудом больницы находят санитарок для ухода за болящими, становится очевидным, что людей, готовых ухаживать за обезноженным отцом Симеоном, посылал не кто иной, как Сам Господь. В общину приходили новые сестры, появились помощники и из братьев. Двое тогда еще довольно молодых людей стали добровольно возить батюшку в церковь. Один из них был отставным морским офицером, другой — инженером-строителем. В приобретенном микроавтобусе они провезли батюшку по вновь открытым обителям. Посетили родину отца Симеона и родную Глинскую пустынь. Побывали в Москве у блаженной Матронушки, у преподобного Сергия Радонежского, в Дивееве у преподобного Серафима Саровского, в других знаменитых монастырях, добрались до екатеринбургских пределов, где подвизался небесный покровитель батюшки Симеон Верхотурский. Эти поездки были очень утомительны для батюшки, но это было не просто паломничество по святым местам. Отец Симеон приезжал поклониться великим русским святым, а его духовные чада и люди, с которыми он встречался во время этих поездок, имели возможность общения с живым праведником и продолжателем великих православных традиций.

Батюшка был очень прост в общении. Принимал всех ласково, кормил и наставлял сестер всегда проявлять милость и никогда не быть грубыми с посетителями: «Доброе слово лечит лучше всяких лекарств». Когда к нему приходили люди в надежде увидеть мудрого златоуста, он сразу прозревал их желание и говорил: «За умными беседами идите к академикам. А ко мне, пожалуйста, только с простыми вопросами».

Он не любил пустого смехотворства, сам же обладал хорошим чувством юмора и часто шутками и прибаутками скрывал свою прозорливость и уходил от бестактных вопросов. Он очень удачно отшучивался, когда нецерковные люди хотели поставить его в неловкое положение. Не любил он и чрезмерного проявления почитания.

Вот один из диалогов с назойливыми посетителями.

Ему умильно говорят:

— Батюшка, как нам с вами хорошо!

А он отвечает:

— А чего ж вы не скачете от радости?!

— Батюшка, родненький...

— Родненький,да голодненький.

— А вы поешьте.

— А у меня рот уснул.

— Надо кушать, а то ноги протянете.

— А я и так протянул. Меня на коляске возят.

Однажды пришла к батюшке девица и стала ему

перечить. Он ей одно, а она другое. Батюшке надоело это дело, поглядел он на нее и говорит:

— У тебя золото есть?

— Есть.

— Покажи.

— Вот сережки и колечко.

— И все?

— Все.

— Это мало. Вот когда у тебя будет мешок золота, тогда приходи, и поговорим. А до тех пор не появляйся.

Привели как-то к отцу Симеону молодого милиционера. Батюшка посмотрел на него и спрашивает:

— У тебя пистолет есть?

— Есть.

— Убивал из него людей?

— Нет.

— И кандалы есть?

— Кандалов нет. Есть наручники.

— И красная книжка есть?

— Есть.

— А для чего живешь, знаешь?

Милиционер опешил:

— Расскажи, батюшка.

И батюшка рассказал. Долго беседовали они. А когда милиционер ушел, отец Симеон сказал матушкам: «Попом будет». Так и произошло. Сейчас этот милиционер священник и служит в одном из сочинских храмов.

Батюшка никогда не боялся свидетельствовать о Христе. Даже в самый разгар антирелигиозной борьбы он всегда ходил в подряснике. Ему часто приходилось выслушивать злобные хульные тирады. Особенно непросто приходилось в поездах, когда некуда деться от попутчиков.

Однажды он оказался в купе с двумя женщинами. Одна из них стала громко говорить о том, что «попы жулики и бездельники и ничего не знают».

Батюшка посмотрел на нее с сожалением, вздохнул и говорит:

— Кое-что все-таки знаем. А скажите, сколько у вас детей?

— Двое.

— Двое — это те, что уцелели. А пятерых вы в утробе зарезали.

Женщина в ужасе выскочила из купе. Ее собеседница последовала за ней.

Один раз полковник-политрук стал «просвещать» батюшку, приводя цитаты из атеистических брошюрок. Начал он с расхожей фразы: «Наука доказала, что Бога нет».

— Во, здорово. А коммунисты есть.

— Конечно, есть. Я вот коммунист.

— И, наверное, в санаторий едете?

— В санаторий.

— И в море будете купаться?

— Конечно.

— А еще что будете делать?

— В рестораны буду ходить. С женщинами гулять.

— Значит, денег на все это хватит. Партийным, значит, хорошо платят?

— Не жалуюсь.

— А скажите, что вам ваша партия после смерти обещает?

Политрук замолчал и недобро поглядел на отца Симеона.

— А мне мой Бог обещает вечную жизнь. Своим воскресением Он доказал, что смерти нет. А про то, что наука доказала, я не знаю. И спорить с ученым человеком не стану. Если хотите, давайте после смерти продолжим этот разговор.

Полковник тяжело задышал, поднялся и вышел из купе. Через полчаса он вернулся с двумя стаканами чая и пакетом пряников и плюшек.