Закон наемника - Дмитрий Силлов

Тогда я сунул «Бритву» обратно в ножны и побежал вниз с холма. Там, у его подножия, начиналась короткая улица, лежащая между приземистыми трехэтажными домиками, за которыми возвышался громадный комплекс. Даже отсюда можно было различить внушительные, но слегка покосившиеся буквы над его входом: «НИИ „Рад…оволна“». Хотя забор стройки оплетался колючей проволокой, институт, в котором четверть века назад ученые в поношенных ботинках строили оружие, способное поставить на колени весь мир, никак не охранялся…

Я уже бежал по улице, когда за моей спиной послышались выстрелы. Пока не точные — «монолитовцы», наверно, еще не совсем оклемались после «наркоза». Пули цвиркнули по столбам автобусной остановки, мимо которой я пробегал. Еще немного — и достанут, расстояние-то не особенно большое.

Я обернулся, оценил обстановку. Так, охрана стройки пустилась в погоню. Ворота открыты, из них словно тараканы из норы лезут одинаковые серо-бело-зеленые фигуры. Плохо дело.

Я уже совсем было решил свернуть за ближайший угол трехэтажки, чтобы из-за укрытия при помощи моего АК слегка притормозить наиболее шустрых фанатиков… но внезапно осознал, что бегу в стремительно сгущающемся тумане, который в мгновение ока скрыл от меня и «монолитовцев», и стройку, смахивающую на пчелиные соты, и огромную, в полнеба антенну загоризонтной радиолокационной станции.

Я сделал буквально несколько шагов в мутной взвеси, слишком плотной для обычного тумана, — и осознал, что уже иду не по разбитому асфальту, а по мягкой поверхности, слегка шуршащей под ногами. Опавшие листья? Откуда?

Загадка разрешилась быстро. Туман исчез внезапно, так же как и появился. Молочная пелена перед глазами распалась на белесые нити и растворилась в воздухе… а передо мной вырос ствол исполинского дерева — еще немного, и я приложился бы физиономией о его кору, больше напоминающую толстенную чешую гигантской рыбы.

Вот это номер! Я осмотрелся — и присвистнул.

Итак, туман забросил меня прямо в чащу мутировавшего леса, где каждое дерево было обхвата в три-четыре, не меньше. Если б на ветвях этих растительных чудовищ росли листья, то в чаще было бы темно словно в склепе. Но листья опали то ли при Первом, то ли при Втором взрыве, а может, при последнем Выбросе… и почему-то не сгнили, а слежались в единую массу, превратившись в пружинящий золотой ковер.

Пейзаж вокруг меня был абсолютно однообразным — деревья, деревья и еще раз деревья. Прямо за толстым дендромутантом, в который я чуть не вписался носом, торчал потемневший от времени столб с жестяной табличкой на нем. Но табличке можно было разобрать надпись: «Товстий лiс. Заповiдне урочище мiсцевого значення. Вiковi дубовi насадження».

А лес-то реально толстый, по-другому не скажешь. Насаждения, блин, местного значения! Думал ли тот, кто их в свое время насаживал, что со временем порядочному сталкеру по этой чаще плутать придется? И табличка-то ни разу не прострелена, видать, местные бродяги сроду в такую глушь не забредали.

Ладно, ворчи не ворчи, а выбираться отсюда надо. Вопрос только в какую сторону.

Я достал КПК, включил… и выключил. Бесполезно. GPRS не работал, и мое местонахождение на карте по-прежнему оставалось загадкой. Похоже, что я попал в так называемую неисследованную зону, которая отображается в наладоннике однородным коричневым фоном, по цвету смахивающим на дерьмо. Не иначе, чтоб если влип сталкер, то не сомневался, куда именно.

Я и не сомневался. Но на месте стоять тоже скучно и непродуктивно — или с голоду сдохнешь, раздумывая «и куда ж мне пойти?», или мутант какой унюхает и скушает за милую душу. Вот я и побрел куда глаза глядят, что безопасности от всякой нечисти, ясное дело, не гарантирует, но прибавляет шансы прийти хоть куда-нибудь. Как там в «Алисе», одной из любимых книжек моего детства:

«— Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти?

— Смотря куда ты хочешь попасть.

— Мне все равно, только бы попасть куда-нибудь.

— Тогда все равно, куда идти. Куда-нибудь обязательно попадешь, нужно только достаточно долго идти».

Я усмехнулся своим мыслям. Мне было не все равно, куда попасть, но выбора особого не было… до тех пор, пока я не услышал выстрелы.

Есть в Зоне такой универсальный компас — звук пальбы. Там, где стреляют, там люди, еда и патроны. Правда, еще и пули, одна из которых может прилететь в твой лоб. Но разве об этом думает человек, заблудившийся в лесу? Правильно, не об этом. Каждый уверен в своем бессмертии, потому и денег старается на десять жизней скопить, и других людей не жалеет, и сам под пули лезет и надо, и не надо. Правда, чем больше появляется дырок в собственной шкуре, тем чаще начинаешь задумываться о смысле бытия и о том, что тебе, собственно, от него по-настоящему нужно…

Но сейчас мне было нужно, чтобы одна противоборствующая сторона не перемочила другую раньше, чем я прибуду на место их разборки. Ведь чужак на поле боя после боя зачастую расценивается как запоздавшая подмога поверженному врагу, мародер или просто урод, которого не грех пристрелить под горячую руку, пока адреналин в крови бушует и пальцы еще лежат на спусковых крючках. Потому я бежал, ловко лавируя меж древесных стволов и на ходу проверяя оставшееся количество патронов. Получалось негусто, два с половиной магазина. На один нормальный бой хватит. И еще, может быть, на один хреновенький.

Добежав до места, откуда выстрелы были слышны уже слишком хорошо, для того чтобы носиться по лесу в полный рост, я упал на ковер листвы и пополз к кустам, за которыми слышалась увлеченная трескотня очередей. Миновав заросли мутировавшего малинника с иглами длиной в палец, я пристроился за ближайшим деревом и осторожно высунулся.

Позиция моя оказалась что надо — с фланга развернувшейся военной кампании. На довольно обширной поляне развернувшиеся полукругом «монолитовцы» грамотно зажимали в угол кучку оборванцев. «В угол» потому, что левая часть поляны представляла собой скопление слабо мерцающих «Электр», видимое даже отсюда. Человек восемь-десять сталкеров умело рассредоточились за кучей бурелома и яростно отстреливались от наседающего противника. Правда, толку от этого было немного.

«Монолитовцы» числом превышали обороняющихся втрое, причем двое из них представляли собой ходячие танки в тяжелых экзоскелетах. Эти стреляли чаще и скрывались меньше остальных, облаченных в серые камуфляжи расцветки «Урбан» американского полицейского спецназа девяностых годов — не иначе «слив» со старых военных складов хозяев группировки, мол, на тебе, «Монолит», что мне негоже. В Припяти оно, может, и оправданно среди городских развалин, но в желтом осеннем лесу все равно, что мишени в тире, стреляй — не хочу.