Оружие победы - Василий Грабин

Поздно вечером я позвонил Орджоникидзе. Он проводил какое-то важное совещание, но я передал, что звоню с полигона, и Григорий Константинович подошел к аппарату. Я доложил обо всем происшедшем, о решении Тухачевского и попросил дать указание ближайшему к полигону заводу срочно отремонтировать станины. Нарком внимательно выслушал.

— Вы только духом не падайте, — сказал он. — Держитесь крепче и помните, что не только у вас ломается… Вы уверены в правильности предлагаемого вами способа упрочнения станин?

— Да, уверен.

— Тогда указание сегодня же будет дано. Желаю успеха. Я поблагодарил Григория Константиновича. На следующий день станины со всех четырех пушек были отправлены на соседний завод. Не прошло и восьми дней, как они, уже отремонтированные, вернулись на полигон, были установлены на место — и опять стрельба с бетонной площадки усиленными зарядами.

Результаты были удовлетворительные.

На войсковой полигон доставили четыре 76-миллиметровые пушки Ф-22 и четыре 76-миллиметровые пушки образца 1933 года. Последние отличались от трехдюймовой пушки образца 1902 года Путиловского завода большим углом возвышения и большей дальнобойностью, но были значительно тяжелее. Одновременное испытание Ф-22 и пушек образца 1933 года проводилось, по-видимому, для сопоставления: какие из них покажут себя лучше. Пушки были сведены в две боевые единицы четырехорудийные батареи. Для проведения испытаний назначили комиссию из представителей инспектора артиллерии, Артиллерийского управления, Научно-испытательного полигона, войсковых артиллерийских частей. Конструктор пушки в комиссию не входил, он был гостем, мог присутствовать, мог и отсутствовать.

Программой испытаний предусматривалось изучение материальной части пушек как артиллеристами, так и членами комиссии, тренировка орудийного расчета и комсостава в обращении с пушками в бою и на марше. Все это заняло немного времени. В следующем пункте значилось: небольшой дневной марш на конной тяге и небольшая стрельба.

В парк были поданы передки в конной упряжке из шести коней. Орудийные расчеты быстро и ловко подготовили орудия, набросили шворневые лапы станин на шворни передков и заняли свои места для похода. После команды "шагом марш" все восемь орудий побатарейно вытянулись в колонну.

Во главе колонны на конях ехала комиссия, за ней командир батареи пушек Ф-22, разведчики, связисты и, наконец, сами пушки, а в хвосте батареи ехал на коне я. Председатель комиссии предложил и мне ехать в голове колонны, но я поблагодарил за любезное приглашение и отказался. Место в хвосте батареи я выбрал потому, что, если случится что-либо с орудием и оно отстанет, я буду обязательно знать, что с ним произошло, тогда как в голове колонны о некоторых "мелочах" знать не буду. Я заранее примирился с тем, что придется поглотать пыли.

За нашей колонной шла колонна 76-миллиметровых пушек образца 1933 года. После небольшого перехода был дан привал, а затем председатель комиссии поставил каждой батарее огневую задачу. Командиры батарей отдали команды, и вот уже разведчики и связисты поскакали на конях вперед. Вскоре батарея остановилась, но ненадолго: прискакавший обратно разведчик доложил командиру, в каком месте выбраны командный и наблюдательный пункты, а также огневая позиция. Командир батареи, председатель и некоторые члены комиссии отправились на КП. Старший командир повел батарею на огневую позицию. С ним поехали некоторые члены комиссии и я. Меня интересовала и стрельба по цели, и работа материальной части пушек. Но результаты стрельбы я мог узнать и после ее окончания, а работу пушек надо было видеть самому. Потом мне никто не сможет рассказать того, чего я не увижу своими глазами. На позиции старший на батарее подал команду:

— Стой, с передков направо!

Батарея остановилась, орудийные расчеты спрыгнули с передков и зарядных ящиков, сняли хоботы станин, бросили их на землю, вынули стопор-валки из гнезд шворневых лап. Другие в это время откинули балку крепления по-походному, развели станины и установили орудия в указанном направлении, стараясь поставить их параллельно друг другу на равных интервалах и в одну линию.

С командного пункта начали поступать команды. Телефонист, сидевший рядом со старшим на батарее, принимал их, громко повторяя: "По батарее противника гранатой, угломер, прицел, уровень такой-то, первому орудию огонь!" Старший на батарее записывал и передавал команды командирам взводов и командирам орудий, те — орудийным расчетам. Как только орудие было готово, наводчик поднимал левую руку. Один за другим следовали доклады: "Первое готово", "Второе готово", "Третье готово", "Четвертое готово"…

Старший на батарее скомандовал:

— Первое!..

Наводчик дернул за спусковой шнур, прогремел выстрел, и гильза полетела из каморы к хоботу орудия. Старший на батарее произнес:

— Выстрел!

Телефонист сию же секунду повторил в трубку:

— Выстрел!

Наводчик поправляет наводку. Все готовятся к следующему выстрелу. Через некоторое время с КП передают: "Верно". Это значит, что снаряд по направлению цели лег правильно. Подается следующая команда. И так — до поражения цели.

После окончания стрельбы члены комиссии, находившиеся на КП, выехали к цели, чтобы определить степень ее поражения. Члены комиссии, находившиеся при батарее, передали председателю свои записи о работе орудий и орудийных расчетов. В итоге стрельбу оценили как отличную. Орудия поставили в парк, и члены комиссии их осмотрели. Состояние материальной части было нормальное.

На следующий день рано утром батарея приготовилась открыть огонь по танкам. Слева, на расстоянии 600–700 метров, показалась движущаяся мишень, затем вторая, третья…

— По танку, прямой наводкой, бронебойным, дистанция шестьсот метров, огонь!

Батарея работала слаженно, и через некоторое время последовала команда "стой". Огонь прекратился. Члены комиссии и я пошли к мишеням. Результаты оценили как отличные. По движущимся мишеням стреляли несколько раз, и каждый раз оценка была отличная.

Так и чередовались стрельбы и марши. В одну из ночей прошли сильные дожди, дороги развезло На следующий день выступили рано утром. Все шло нормально, только пушки на походе сильно забросало грязью. Когда прибыли на позицию и была подана обычная команда "Стой, с передков направо", орудийные расчеты, уже хорошо натренированные, бросились выполнять ее. Все было сделано молниеносно, кроме одного: на всех четырех орудиях не могли застопорить станины в разведенном положении. Члены комиссии этого не заметили, а наши слесари увидели тотчас же и показали красноармейцам: дорожная грязь везде набилась плотно и спрессовалась. Когда грязь счистили, станины легко раздвинулись до конца.