Утраченный символ - Дэн Браун

Симкинс услышал, как пассажиры забарабанили по плексигласовой перегородке, и она опустилась.

– Мы передумали! – крикнула Кэтрин водителю. – Отвезите нас на Фридом-Плазу.

– На Фридом-Плазу? – испуганно переспросил тот. – А как же северо-запад по Массачусетс-авеню?

– Не надо! – отрезала Кэтрин. – На Фридом-Плазу! Вот здесь налево! Вот тут! Поворачивайте!

До Симкинса донеслось, как, взвизгнув тормозами, такси завернуло за угол.

Кэтрин, взволнованно тараторя, что-то втолковывала Лэнгдону насчет знаменитого бронзового барельефа с изображением Большой печати, вмонтированного в гранитный тротуар.

– Мэм, я хотел уточнить, – вклинился напряженный голос водителя. – На Фридом-Плазу, да? Угол Пенсильвании-авеню и Тринадцатой?

– Да! – подтвердила Кэтрин. – И поскорее!

– Тут совсем близко. Две минуты.

Симкинс улыбнулся.

«Молодец, Омар».

Кинувшись к вертолету, Тернер Симкинс крикнул на бегу своим бойцам:

– Они попались! Фридом-Плаза! Вперед!

Глава 76

Фридом-Плаза – это карта. Широкая площадь на углу Пенсильвания-авеню и Тринадцатой улицы вымощена так, что можно увидеть изначальную планировку вашингтонских улиц по замыслу Пьера Ланфана. У туристов она пользуется популярностью – не только потому, что забавно походить по гигантской карте, но и потому, что в соседнем отеле «Уиллард» написал большую часть своей речи «У меня есть мечта» Мартин Лютер Кинг, в честь которого Фридом-Плаза – площадь Свободы – и получила свое имя.

Таксисту Омару Амиране постоянно случалось привозить туристов на Фридом-Плазу, но сегодняшние двое явно ехали не любоваться достопримечательностями.

«Их преследует ЦРУ?»

Из такси они выпрыгнули чуть ли не на ходу, едва дождавшись, пока Омар притормозит у тротуара.

– Никуда не уезжайте! – крикнул ему пассажир в твидовом пиджаке. – Мы сейчас!

Они забегали по огромной карте на мостовой, что-то крича друг другу и обшаривая взглядом сеть пересекающихся улиц на каменном плане.

Омар схватил с приборной доски сотовый.

– Сэр, вы меня слышите?

– Да, Омар! – прокричали в ответ, перекрывая громкий рокот на том конце. – Где они?

– Бегают по карте. Кажется, что-то ищут.

– Не спускайте с них глаз. Я на подходе! – велел оперативник.

Омар следил в оба. Двое беглецов отыскали знаменитую Большую печать – громадный бронзовый барельеф, – замерли над ним на секунду и неожиданно устремили взгляды куда-то на юго-запад. Пассажир в твидовом пиджаке вдруг бросился к такси, и Омар поспешно вернул сотовый на приборную доску.

– Александрия, которая в Виргинии – это в каком направлении? – запыхавшимся голосом спросил пассажир.

– Александрия? – Омар указал на юго-запад, туда же, куда только что показывали оба беглеца.

– Значит, правильно! – облегченно шепнул пассажир и крикнул своей спутнице: – Ты права! Александрия!

Женщина указывала на другую сторону площади, где светился знак метро.

– Нам нужна станция «Кинг-стрит»! Отсюда и доедем, по синей ветке, без пересадок.

Омара охватила паника.

«Только не это».

Пассажир протянул водителю пачку банкнот – многовато для платы за проезд.

– Спасибо, больше никуда не надо.

И, подхватив свой кожаный портфель, он сорвался с места.

– Подождите! Давайте я вас довезу! Я все время туда езжу.

Опоздал. Пассажиры пронеслись через площадь, сбежали по ступенькам и скрылись в недрах станции «Метро-Центр».

Омар схватил сотовый.

– Сэр! Они в метро. Я не смог их задержать! Хотят доехать по синей ветке до Александрии.

– Никуда не уезжайте! – рявкнула трубка. – Через пятнадцать секунд буду!

Омар перевел взгляд на пачку банкнот, которую ему сунул пассажир. Верхняя оказалась изрисованная – на Большой печати красовалась звезда Давида, лучи которой недвусмысленно указывали на буквы, составляющие слово «МАСОН».

Вдруг воздух вокруг Омара оглушительно задрожал, будто к автомобилю приближалась огромная дальнобойная фура. Таксист огляделся, однако улица оставалась пустынной. Шум усиливался. Неожиданно из темноты вынырнул гладкий черный вертолет и жестко сел прямо посреди нарисованной карты.

ИЗ «вертушки» выскочили затянутые в черное бойцы и ринулись ко входу в метро. Один задержался и подбежал к такси, где сидел Омар. Рванув пассажирскую дверь, он крикнул:

– Вы Омар?

Водитель кивнул, не в силах произнести ни слова.

– Они сказали, куда направляются?

– В Александрию! Станция «Кинг-стрит», – выпалил Омар. – Я предложил довезти, но…

– А куда именно в Александрии, они не сообщили?

– Нет! Побегали по площади, посмотрели на медальон с Большой печатью, спросили про Александрию, а потом заплатили – вот этим… – Он протянул агенту купюру со странным рисунком. Цэрэушник стал разглядывать банкноту, и тут Омара осенило: «Масоны! Александрия! Одна из самых знаменитых масонских построек Америки находится как раз в Александрии». – Точно! – вырвалось у него. – Масонский мемориал Джорджа Вашингтона! Прямо напротив «Кинг-стрит», рукой подать!

– Значит, оно, – согласился командир, видимо, придя к тому же заключению.

Тут к машине вернулись бойцы группы захвата.

– Мы их упустили! Поезд по синей ветке только что ушел! На станции беглецов нет! – крикнул один из бойцов.

Агент Симкинс глянул на часы.

– Сколько идет поезд до Александрии? – спросил он у Омара.

– Минут десять минимум. Может, дольше.

– Омар, отлично сработано. Спасибо!

– Да уж… А что все-таки случилось?

Но Симкинс уже несся к вертолету, крича на бегу:

– На станцию «Кинг-стрит»! Мы их опередим!

Омар ошеломленно смотрел, как огромная черная птица взмывает в воздух. Заложив крутой вираж к югу через Пенсильвания-авеню, вертолет с грохотом растворился в ночи.

Глубоко под землей набирал скорость поезд метро, уносивший прочь от Фридом-Плазы обессиленных беглецов – Роберта Лэнгдона и Кэтрин Соломон.

Глава 77

Воспоминания всегда начинались одинаково.

Он падает… летит спиной в замерзшую речку на дне глубокой лощины. Питер Соломон безжалостно смотрит, целясь из принадлежавшего Андросу пистолета. Он падает, и мир над ним сжимается, исчезает в облаке мелких брызг от шумящего выше по течению водопада.

На мгновение все вокруг белеет, как на небесах.

А потом он пробивает спиной лед.

Холод. Тьма. Боль.

Его крутит и вертит… Чудовищная сила тащит его вперед, без устали и снисхождения швыряет о камни в невыносимо ледяном потоке. Легкие разрываются от нехватки воздуха, но холод так сдавил грудь, что невозможно вдохнуть.

«Я подо льдом».

Рядом с водопадом ледяная корка, видимо, оказалась потоньше из-за постоянно бурлящей воды, и Андрос легко проломил ее, упав с высоты. А теперь его уносило вниз по течению, под прозрачный колпак льда. Он скреб по льду изнутри, пытаясь выкарабкаться, однако не находил опоры. Жгучая боль в простреленном плече постепенно притуплялась, рана от дроби саднила меньше: все отступало, осталась только судорога, сводившая тело.

Течение ускорялось, пронося Андроса вдоль излучины. От недостатка кислорода тело готово было разорваться. И вдруг поток запутал его в ветвях упавшего в воду дерева.

«Думай!»

Отчаянно цепляясь за ветку, он подтянулся, выбираясь на поверхность, туда, где сучья пронзали лед. Просунув пальцы в тонкое колечко воды вокруг ветки, он рванул край ледяной кромки, разламывая, расширяя промоину. Раз, другой – отверстие стало больше на несколько дюймов.

Опираясь на ветку, он откинул голову и припал губами к промоине. Ворвавшийся в легкие ледяной воздух показался теплым, и от притока кислорода вспыхнула угасшая надежда. Вжавшись ступнями в ствол, он изо всех сил уперся плечами и головой в прозрачный свод. Продырявленная сучьями и прибившимся мусором ледяная корка вокруг поваленного дерева намерзла неплотная, и Андрос, спружинив мускулистыми ногами, с треском вытолкнул голову и плечи на свободу, в темный холод. В легкие хлынул воздух. Андрос, по-прежнему отчаянно барахтавшийся под водой, начал карабкаться наверх, отталкиваясь ногами, подтягиваясь на руках, – и наконец выбрался и в изнеможении ничком упал на голый лед.

Сорвав и запихнув в карман промокшую лыжную маску, Андрос глянул вверх по течению, где остался Питер Соломон, однако та часть реки скрылась за излучиной. Грудь жгло огнем. Он осторожно прикрыл небольшой веткой пролом в ледяной корке: к утру все заново затянет льдом.

Пошатываясь и спотыкаясь, он побрел под начинающимся снегопадом в лес. Сколько он проплутал по лесу, неизвестно, однако в конце концов Андрос выбрался на насыпь у неширокого шоссе. Сознание меркло из-за переохлаждения. Сквозь пелену густеющего снегопада пробился свет фар. Андрос отчаянно замахал руками, и у обочины притормозил одинокий пикап с вермонтскими номерами. Из кабины выпрыгнул пожилой шофер в красной клетчатой рубашке.