Три фальшивых цветка Нереальности - Григорий Неделько

Я отряхнул одежду – скорее от нечего делать: бесполезно пытаться сбить грязь, если она пустила в вашей футболке корни или вцепилась когтями в ботинки, или светло-жёлтой аурой обволокла шорты.

В Воробьином парке было немного посетителей. Я подошёл к палатке, попутно распугав адцев своими видом и запахом. Не всех, конечно. Это Ад – тут и не таких страшилищ видали.

– Малиновое, пжалста, – сказал я продавщице.

– Сколько шариков?

– Три.

Я положил на прилавок души. Струйки запаха отделились от монет и поползли к небу, другие потекли и полетели.

Пожилая, добротных размеров ремоница не повела бровью (бровей у неё не было) – взяла души, дала сдачу и рожок с тремя шариками.

Я вгрызся в первый.

– Пашиба.

Дошёл до скамейки, плюхнулся на неё. Проглотил мороженое. Откусил ещё.

И, когда часы показали ровно 12:01:38, кто-то положил конечность мне на плечо.

Я поднял взгляд и, жуя вкусное малиновое мороженое, увидел пустые глаза «парня в шляпе».

– Пойдём.

– Нет уж. Вы опоздали, так что, пока я не доем мороженое…

– Или ты пойдёшь, или твой друг потечёт, когда мы превратим его в лужу бессполезной эктоплаззмы.

– Убедительный аргумент, да? [Ам.] Щаш, щекундощку.

Жуя мороженое, я встал и в компании двух «парней», мои старых знакомых, направился к автомобилю, тому самому драндулету.

– На. – Второй протянул мне «кляксы». – На этот разз ссам глазза ззалепишь.

Какой лентяй, не хочет делать свою работу.

Я доел мороженое и облизывал пальцы.

– Прости, брат, но у меня руки грязные.

Наверное, я сказал это без должного уважения, потому что Второй вдруг разозлился. Он шмякнул мне на лица «кляксы» и втолкнул меня в мобиль. Хлопнули дверцы, астматически затарахтел двигатель, и драндулет… мм, помчался по дорогам Ада.

Любой другой на моём месте, наверное, рассуждал бы о том, что его ждёт, но я ведь ничего не мог изменить. Совсем ничего.

Я попал в водоворот, и меня затягивало всё глубже…

Всё повторилось.

Выбоины на дорогах. Играющее радио. Мобиль-балабола, страдающий всеми техническими недугами. Мрачные «парни в шляпах»: один за рулем, другой рядом со мной.

Развалюха останавливается. Издаёт громкое «БДЫЩ!». И как она не рассыпалась на части?

Дверца открывается. Я вылезаю. Ничего не вижу.

И опять старое, погружённое в темноту здание.

«Кляксы» снимают.

Летающие светильники зажигаются.

И я вижу внушительную фигуру, очень толстую и очень высокую. Словно бы пустоту, заключённую в полупрозрачную оболочку. Это Оно. А рядом с ним – Здоровяк, который умеет поглощать материю своей плотью.

Первый и Второй подпирали входную дверь – справа и слева, как будто ей это было нужно. И сверлили меня глазюками, в которых нельзя прочесть ни единой эмоции.

Оно смотрело на меня грозно и презрительно, как царь на своего слугу. Здоровяк ехидно ухмылялся, скрестив ручищи на груди.

Я тоже скрестил ручищи на груди.

– А где твоя армия, Большой Б.? – спросил я. – Не боишься без охраны гостей встречать?

– А ты всё так же говорлив?

– Это от страха, ты же понимаешь.

Оно двинулось на меня. Я отшатнулся. Оно же думает, что я Его боюсь.

– Ха-ха. Не пугайся, пёс. Пока тебе ничто не угрожает.

А Оно всё ещё говорит штампами, причём теми же самыми.

– Я бы присел. Стульчика не найдётся?

– Принеси ему стул.

Последние слова были обращены к Здоровяку. Он хмыкнул и на время покинул нас, а когда вернулся, мы с Ним всё так же соревновались в гляделки. Я поддался, и Оно уверилось в своём превосходстве. Давай, родное, это-то мне и нужно. Ты будешь считать, что ты – победитель, а я нанесу неожиданный удар.

Оно и Здоровяк были довольны. Пока всё идёт неплохо.

Здоровяк подтолкнул ко мне стул. Тот выпустил шестерёнки, согнулся, приняв обтекаемую форму, подъехал, распрямился. Шестерёнки втянулись обратно в ножки. Я сел, закинул ногу на ногу.

– Удобно?

– Ты так и не ответил, Урфин Джюс: где твоя непобедимая армия?

Оно нахмурилось. Во всяком случае, мне так показалось. Если на желе появляются поперечные борозды, оно, скорее всего, хмурится.

– Геройствуешь? Да ты же сейчас обделаешься от страха… герой.

– Ни в коем случае – стульчику будет неприятно.

– Ты дрожишь, как напуганный ёж, а строишь из себя… Почему бы тебе не заткнуться и не отдать нам цветок?

Я задумался.

– Ты знаешь… заманчиво. Но я с ним уже сроднился. Сложно расстаться…

– Ррр, – рыкнуло Оно и бухнуло кулаком по столу.

Стол не треснул, потому что был сделан из искусственно упрочнённого дерева, но в середине столешницы образовалась солидная вмятина.

Это было почти страшно.

Я размышлял: позлить Его ещё немного или перейти к делу? Решил в последний раз его подколоть, но меня прервал громкий стук – похоже, стучали сверху.

– Ты никого не ждёшь?

Оно молчало и нависало надо мной.

– А то, кажется, Супермен прилетел и просит посадки.

– Хватит!

Оно снова треснуло по столу, и вот на этот раз он развалился.

– Силён.

– Только в костюме, – буркнул Здоровяк.

– Заткнись, придурок!

Оно посмотрело на Здоровяка, как на нечто, недостойное жизни. «Шкаф» сказал лишнее и сам это понял. Он отвернулся. На лице его… в смысле, на ряхе его были написаны раздражение и злость. Он щёлкнул пальцами.

Из спинки стула, на котором я сидел, вылезли беззубые и безгубые рты и открылись в едином порыве. Уж не замурованы ли там голодные птенцы? Но всё оказалось куда прозаичнее: рты выплюнули тугие, прочные верёвки, обхватившие меня и сами собой завязавшиеся в узлы. Очередной стул для пленников с автоматической шнуровкой. Скучно, скучно…

– Ребят, вы только не обижайтесь, но, если вы хотите чего-то добиться в своём деле, не устраивайте штабов в заброшенных домах и не используйте чудо-стулья, которые…

– Заткни его!

Оно приняло мои слова близко к сердцу. Здоровяк подскочил ко мне и, сияя от радости, провёл хук правой. Я увернулся и куснул его за кулак. Здоровяк завопил. Ага. Других, значит, лупим, а сами-то – неженки.

– Ладно-ладно, парни. Хватит. Я всё понял. Я буду сговорчивее.

– Цветок!

– Ясно-ясно. Получите вы свой цветок.

– Где он?!

Я вгляделся в выражения лиц двух псевдомафиози. Сказать – не сказать? Судя по набухшим желвакам и сощуренным глазам, ждать им надоело. Но, с другой стороны: был ли у меня выход? Нет. Надо тянуть время.

– Я с удовольствием отдам вам цветочек. Но сначала хотел бы увидеться со своим старым другом. Вы ведь понимаете, о ком я?

Здоровяк набух, как накачанный пестицидами томат, и готов был лопнуть, но Оно сделало ленивый знак рукой, приказывая ему утихомириться.