Тайный агент Её Величества (Когда падают звезды) - Алла Бегунова

Хуже дело обстояло с фок-мачтой на шебеке, заметно наклоненной вперед. Штаги, то есть толстые канаты, удерживающие ее спереди, проходили через канифас-блоки: массивные, дубовые, с металлической планкой в центре и крюком на конце. Они располагались на дощатой палубе носа. Штормовой вал, сломав там доски и порвав канаты, унес в море и эти четыре детали. Плотники починили пробоину на носу, но канифас-блоков нужного размера оказалось на «Орхание» только два. Без двух других положение фок-мачты было не столь устойчивым, и Селим Траблези распорядился пока парусом ее не вооружать.

Ветер усиливался и поднимал мелкие волны с кудрявыми барашками. Шебека, неся по одному парусу на грот-мачте и бизань-мачте, понемногу увеличивала ход. Раис, остановившись около рулевого, следил, чтобы тот точно выдерживал заданный курс. Берберу хотелось поскорее дойти до Крыма и снова двигаться около побережья полуострова, но теперь уже на юго-запад к Гёзлёве.

— Смотрите, капитан! — крикнул матрос с грота-марсовой площадки и указал рукой вдаль.

В окуляр подзорной трубы Селима попал тот трехмачтовик, что едва различался в утренней дымке при начале этого дня. Расстояние между двумя судами заметно сократилось. Было очевидно, что неизвестный корабль следует курсом, одинаковым с «Орхание», и скорость у него — раза в два больше. Траблези поспешно отрегулировал подзорную трубу на максимальное увеличение. Он увидел длинный сине-белый вымпел флагмана российской Азовской флотилии капитана бригадирского ранга Козлянинова, поднятый на стеньге грот-мачты «Хотина», носовую фигуру, изображающую двуглавого орла, покрытого позолотой, черные борта с широкой белой полосой и пушечные порты, пока еще закрытые.

Сомнений у бывшего пирата не осталось. За его шебекой гнались русские…

Командир «Хотина» решил собрать военный совет.

В его каюту пришли капитан-лейтенант Морис Орелли, лейтенант Савва Мордвинов, лейтенант артиллерии Дмитрий Панов, мичман Михаил Карякин. Чуть позже к ним присоединились секунд-ротмистр Новотроицкого кирасирского полка князь Мещерский и Анастасия Аржанова. Сперва морские офицеры с удивлением посмотрели на прекрасную пассажирку. Но Козлянинов объяснил им, что курская дворянка обличена особым доверием императрицы, а люди, ее сопровождающие, находятся на действительной военной службе, отлично вооружены и при необходимости смогут влиться в абордажную команду флагманского корабля. Доклад командора был краток.

Во-первых, поломки, причиненные разбушевавшейся стихией, устранены. Во-вторых, «Хотин», отнесенный штормом далеко в море, идет к берегам Крыма. В-третьих, впереди четко просматривается турецкая шебека, следующая тем же курсом и, по-видимому, принадлежавшая к той небольшой эскадре, которую замечали здесь давно. Что делать?

— Драться! — громко сказал Карякин, по праву младшего в чине, выступавший первым.

— Так войны же нет, — возразил ему Мордвинов.

— В нынешней ситуации я усматриваю противоречие, — глубокомысленно изрек Панов. — С одной стороны, война туркам официально не объявлена. С другой стороны — в Крымском ханстве — мятеж, и подстроили его, конечно же, османы. Мы имеем приказ блокировать полуостров. Сие означает: никого не пропускать ни в море, ни к берегу. А что, если эта шебека станет прорываться в какой-нибудь крымский порт?

— Тогда надо стрелять, — сказал Морис Орелли по-русски и совершенно без акцента.

— А какими зарядами? — начал задавать вопросы артиллерист. — С какой дистанции? На поражение? Или так, для острастки?

Ответов на его вопросы не знал никто, и в каюте воцарилось молчание. Козлянинов обвел присутствующих строгим взглядом и тяжело вздохнул.

Затем капитан бригадирского ранга отворил дверцу шкафчика, висящего над столом. Он извлек оттуда на свет божий довольно потрепанную книгу в черном кожаном переплете. «Уставъ Морской» — сияли на обложке вытесненные золотом буквы. В книге было много закладок, потому что командор часто ее перечитывал.

Безусловно, со времени первых успешных сражений в Балтийском море при Гангуте и Гренгаме флотская жизнь претерпела немало изменений. Но Устав, созданный царем Петром, еще действовал, Его никто не отменял, ибо преемники великого преобразователя России считали, что он верно передает дух военно-морской службы. Козлянинов в полной мере разделял это мнение и всегда восхищался отточенным слогом данного произведения, его ясными формулировками, за которыми чувствовался огромный опыт автора, приобретенный во многих плаваниях.

— Как адмирал, так и прочие вышние и нижние офицеры должны охранять со всем тщанием и ревностию интерес своего Государя и Государства, где ни будут они обретаться со врученными командами и во всяких случаях…[33] — прочитал вслух капитан несколько строк из книги, затем перевернул десятка два страниц до самой большой закладки. Оказалось, что ею служит письмо адмирала Сенявина, полученное командором еще при заступлении в должность флагмана эскадры, крейсирующей у полуострова.

— Его превосходительство напоминает мне, — продолжал речь Козлянинов, — что, находясь у берегов Крыма, в море, почему-то именуемом турками их собственным и «внутренним», никогда и нигде не следует нам допускать неуважения к флагу Российского военного флота. Оное может проявляться по-разному, так как мусульмане все еще пребывают в заблуждении относительно своей якобы необоримой силы. Оттого нельзя прощать им ни единого шага, направленного к умалению престижа нашей империи на водах Черноморских…

После ссылки на письмо командующего Азовской флотилией все присутствующие отлично поняли и настроение командира «Хотина». Оно было боевым. Каждый из них в душе согласился, что действовать теперь надо решительно. Правда, Козлянинов не представил им детального плана будущей баталии. Сколько времени вести артиллерийскую перестрелку? Когда подойти к шебеке? Как высаживать на нее абордажную команду? Чего добиваться в бою: захвата вражеского судна или его уничтожения?

Командор отвечал им как-то слишком бегло. Скорее, в его словах присутствовало лишь предощущение битвы. Он словно бы уже видел ее и пересказывал им увиденное, однако довольно достоверно. Имея за плечами пятилетнее пребывание в знаменитой Архипелажской экспедиции, Козлянинов, наравне с другими русскими моряками, вырос и возмужал в ней. Своего противника он изучил прекрасно. Перипетии множества морских схваток до сих пор сохранялись в его памяти. Лейтенант, затем капитан-лейтенант, затем капитан второго ранга, он командовал там разными по размеру и огневой мощи кораблями. Ничто не пугало его: ни раскаленные ядра, с ревом пролетающие над палубой, ни дикие вопли янычар, с ятаганами наголо бросавшимися вперед, ни волны, готовые поглотить тех, кому не повезло в рукопашной…