История великих путешествий. Том 3. Путешественники XIX века - Жюль Верн

Одновременно создается ясное и четкое представление о жизни, какую вели праотцы индоевропейских народов, и о переменах, которые вносила в нее цивилизация. Веды показывают нам этот пранарод в то время, когда он еще не распространился по всей Индии и занимал только Пенджаб и Кабулистан. Эти поэмы делают нас свидетелями борьбы пришельцев с первоначальным населением Индостана, оказывавшим ожесточенное сопротивление, так как победители зачисляли его лишь в самые низшие и позорные из своих каст. Благодаря Ведам мы входим во все подробности пастушеской и патриархальной жизни ариев, приобщаемся к той относительно спокойной семейной жизни и задаемся вопросом, стоит ли ожесточенная борьба современников тех мирных радостей, которыми отсутствие чрезмерных потребностей наградило их праотцев.

Мы, разумеется, не можем долго задерживаться на затронутой теме; но из того малого, что мы рассказали, читатель легко поймет, насколько важны были эти исследования с точки зрения истории, этнографии и лингвистики. Мы отсылаем его за остальными подробностями к специальным сочинениям востоковедов. Результаты, которых до 1820 года добились исследователи Индии в различных областях знания, изложены были с пониманием дела и беспристрастностью в обширном труде Уолтера Гамильтона, носящем заглавие «Географическое, статистическое и историческое описание Индостана и соседних стран». Это одно из тех произведений, которые, знаменуя определенный этап в истории науки, точно определяют степень ее развития в данную эпоху.

После беглого обзора работ, касающихся духовной и общественной жизни индусов, следует сказать о том, что предпринималось для изучения природы страны.

Один из самых поразительных выводов, к которому пришли в результате своих путешествий Уэбб и Муркрофт[382], состоял в том, что Гималайские горы необычайно высоки. По приблизительным расчетам этих исследователей, Гималаи оказались, во всяком случае, не ниже самых высоких вершин Анд. Измерения полковника Колбрука позволили ему утверждать, что вершины этой горной цепи достигают двадцати двух тысяч футов, а его подсчеты, по-видимому, давали цифру меньше действительной. Уэбб, в свою очередь, измерил одну из высочайших гор Гималаев — Джамунавагари[383] — и определил, что ее вершина поднимается на двадцать тысяч футов выше того плато, на котором она находится и которое возвышается приблизительно на пять тысяч футов над низменной равниной. Не удовлетворившись этими результатами, ему самому казавшимися слишком приблизительными, Уэбб измерил тогда со всей возможной математической точностью Девалагири (или «Белую гору»), и по расчетам получилось, что ее вершина достигает двадцати семи тысяч пятисот футов[384].

Особенно поражают в Гималаях параллельные ряды горных хребтов, как бы карабкающихся друг на друга. Это дает гораздо более яркое представление об их высоте, чем дало бы зрелище стоящего посреди равнины пика, гордая вершина которого теряется в облаках.

Результаты Уэбба и Колбрука, однако, подтвердились, когда полковник Кроуфорд измерил тригонометрическим способом восемь самых высоких вершин Гималаев. Высочайшей из них, по данным Кроуфорда, оказалась гора Чумулари, расположенная у границ Бутана и Тибета: ее вершина находится на высоте тридцати тысяч футов над уровнем моря[385].

Эти цифры, хотя они и совпадали и хотя трудно было допустить, чтобы все наблюдатели ошибались, весьма изумили ученый мир. Главное возражение состояло в том, что в этих краях, по теоретическим расчетам, снеговая линия[386] должна проходить на высоте почти тринадцати тысяч футов над уровнем моря. Поэтому казалось невероятным, чтобы по Гималайским горам действительно росли леса гигантских сосен, как утверждали все исследователи.

И все же опыт показал ошибочность теоретических рассуждений. Во время своего второго путешествия Уэбб поднялся на Нити-Гот, самый высокий в мире горный перевал, и определил его высоту. Она равнялась шестнадцати тысячам восьмистам четырнадцати футам[387]. Уэбб не только не обнаружил на перевале снега, но отметил, что в летнее время снега не сохранилось и на скалах, вздымающихся еще на триста футов над перевалом. Крутыесклоны, где уже трудно было дышать, поросли великолепными лесами, состоявшими из сосен, кипарисов, кедров и елей.

«Уэбб, — пишет Десборо Кули[388], — объясняет отступление границы вечного снега в Гималаях тем, что их главные вершины вздымаются к небу посреди высоко приподнятого плато. Так как нагретость воздуха зависит главным образом от количества солнечной радиации, отраженной поверхностью земли, то отсюда следует, что близость обширных равнин должна оказывать существенное влияние на температуру в горах. Этих замечаний, по нашему мнению, вполне достаточно, чтобы опровергнуть возражения некоторых ученых, считающих, что Гималаи не поднимаются так высоко. Их можно с полной уверенностью считать самыми высокими горами во всем мире».

Теперь надо сказать несколько слов об одной экспедиции, предпринятой в края, уже посещенные Уэббом и Муркрофтом.

У путешественника Фрейзера[389] не было ни инструментов, ни инструкций для измерения высоких вершин, среди которых он намеревался побывать, но он обладал острым восприятием, и его занимательный отчет местами представляет большой интерес. Он посетил истоки Джамуны и, хотя поднимался на высоту более двадцати пяти тысяч футов, повсюду видел деревни, живописно лепившиеся по склонам, испещренным пятнами снега. Затем Фрейзер, несмотря на возражения проводников, отправился к Ганготри. Проводники говорили, что дорога крайне опасна и что там дует гибельный ветер, лишающий сознания всякого, кто отважится туда подняться. Исследователь все же поднялся к Ганготри и был так восхищен величием и великолепием пейзажей, что испытанное им наслаждение искупило все трудности пути.

«Гималайские цепи, — описывал Фрейзер, — чрезвычайно своеобразны. Все путешественники, видевшие их, согласятся со справедливостью такого мнения. Действительно. Гималаи не похожи ни на какие другие горы, и когда смотришь на них с какой-нибудь возвышенности, их причудливые очертания, остроконечные пики необыкновенной высоты вызывают такое удивление в пришельце, что тот не может оторвать от них глаз и подчас чувствует себя словно во власти обманчивого миража».

Теперь мы должны покинуть Индию и перенестись в Аравию, по которой было совершено несколько интересных путешествий. Прежде всего надо упомянуть об экспедиции капитана английской армии Сэдлера. Приняв на себя в августе 1819 года поручение губернатора Бомбея к Ибрахим-паше, который вел войну с ваххабитами, Сэдлер пересек Аравийский полуостров от порта Эль-Катиф в Персидском заливе до Янбу на Красном море.