Дьявольская радуга - Александр Годов

Он отрывается от глазка, бросает взгляд на труп соседа, потом на Анжелу. Сумасшедший день. Просто сумасшедший день. Коля торопится в кухню, наливает из чайника в стеклянный стакан воду, залпом выпивает. Мысли скачут галопом.

Надо успокоиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

— Где телефон? — спрашивает Коля.

Алена вытаскивает из кармана джинсов мобильник, протягивает мужу.

— Что мы будем делать с трупом? — спрашивает она.

Коля пожимает плечами. Он мечтает о том, чтобы всё случившееся оказалось кошмарным бредовым сном. Он мечтает проснуться.

Мобильник молчит. На дисплее красуется надпись «нет связи».

— Что за херня?! — в сердцах кричит Коля, бросает телефон на стол и хватается за голову.

— Не ловит?

— Да.

— Может, к соседям постучаться?

— Пожалуй, это лучшее решение. Хуже явно не станет.

— Тогда я побежала.

— Стой! Останься с Машей. Я схожу. Дверь запереть не забудь.

Через минуту Коля настойчиво вдавливает кнопку соседа, живущего этажом ниже, и ждет, слушая, как по ту сторону двери трещит настоящий звонок — злой, требовательный, а не всякие там соловьиные переливы. Сергей Михайлович вот уже год как ушел на пенсию, до этого проработав тридцать лет на подводной лодке. Увлекается охотой, дома столько огнестрельного оружия, что хватит на взвод. За помощью обращаться стоит только к нему. Проверенный мужик.

«Ну же! Открывай!» — мысленно умоляет Коля. За дверью раздается шарканье тапок, потом низкий прокуренный голос спрашивает:

— Кто там?

— Сергей Михайлович, откройте! — просит Коля. — Это Николай Звягинцев.

Щелкает замок, дверь приоткрывается. На пороге стоит Сергей Михайлович в белом махровом халате. Волосы взъерошены. Под глазами синяки.

— Что случилось, Коль?

— Простите, что я так поздно. Вы Влада, пьяницу, знаете? — Сергей Михайлович кивает. — Этот урод завалил свою жену и пытался убить меня и Алёну с Машей. В общем… можно мне от вас позвонить?

Дед делает шаг назад и говорит:

— Проходи.

В коридоре пахнет нафталином и шерстью. Люминесцентная лампа, прикрепленная к шкафу, периодически мигает, отчего становится не по себе.

— Так куда ты дел этого горемыку? — спрашивает Сергей Михайлович и улыбается, оголив зубы. Его глаза лихорадочно блестят.

Коля молчит, раздумывая. Сказать или не сказать?

— Я его убил.

Наступает тишина, нарушаемая лишь слабым гудением лампы. Коля впивается взглядом в глаза Сергея Михайловича. Ситуация накаляется. Дед без вопросов уходит в комнату, шаркая тапками. Через десять секунд возвращается. Протягивает телефон.

Лампа перестает моргать, и страх Коли уходит.

— Ну и поделом этому уроду, — на выдохе говорит Сергей Михайлович.

Коле удается набрать номер экстренной службы, хотя руки дрожат, а в пальцы словно воткнули металлические спицы.

Гудок. Еще гудок. А потом в трубке раздается писк, и телефон подыхает.

— Блядь, — с раздражением говорит Коля.

— Что такое?

— У вас тоже телефон не работает.

— Дай-ка сюда.

Коля протягивает трубку старику и прислоняется спиной к шкафу. Обстановка у Сергея Михайловича что надо: на стене красуется картина с медведями, потолок украшен лепниной, возле двери, ведущей к комнатам и кухне, стоит горный велосипед. Квартира у деда трехкомнатная. Недавно сделали ремонт.

— Действительно не работает, — говорит Сергей Михайлович и смотрит на трубку так, словно не понимает, откуда она взялась в руках. — Разрядился, наверное. Щас принесу сотовый.

Коля не знает, что делать. Он трёт виски в попытке унять боль в голове. Но тщетно. Мысли сбиваются друг с другом с грохотом и скрежетом танков. Если и мобильник деда не будет работать, то стоит тогда попросить Сергея Михайловича помочь вынести труп из квартиры. Не оставлять же мертвяка и дальше гнить на полу?! Пусть уж лучше цветет и пахнет на лестничной площадке.

В коридоре вновь появляется Сергей Михайлович. Коля берёт из холодных рук мобильник и звонит. И ситуация повторяется: на третьем гудке телефон умолкает. На дисплее появляется надпись «нет связи».

— Не работает, Сергей Михайлович.

— Может, обрыв на линии какой? Подожди минут тридцать, а там телефон оживет.

— Хорошо.

— Что делать собираешься?

— Надо вынести труп на лестничную площадку, — отвечает Коля. — А если Маша проснётся и заглянет в коридор? Да и Алена вся на нервах.

— Дельная мысль.

— Поможете?

— А как же. Я быстро, щас только оденусь и к тебе приду.

Коля поднимается к себе в квартиру. Труп по-прежнему валяется на полу. Алёна сидит на стуле возле двери дочери. В руках мучает телефон.

За сегодняшнюю ночь она словно постарела лет на пятнадцать: исчез блеск в глазах, лицо стало дряблым, появился второй подбородок, побледнели губы. И тушь, растекшаяся по щекам, делает Алену еще более некрасивой. Коля ловит себя на мысли, что впервые чувствует к жене отвращение. Ему хочется скривиться от одного взгляда на неё.

— Позвонил? — спрашивает она.

— Нет. Не ловит. Сейчас придет Сергей Михайлович и поможет перенести труп на лестничную площадку.

Через несколько долгих минут в дверном проёме появляется старик. Махровый халат он сменил на черные джинсы и красную футболку. Шрам, тянущийся от левой ноздри до уха, в свете лампы кажется дохлым белёсым червём. Так сразу и не скажешь, что старику в этом году стукнуло семьдесят лет. Он подтянут, нет даже намека на пивной животик; руки все еще крепки. Лишь по поредевшим седым волосам да по паутине морщин на лице можно приблизительно угадать возраст Сергея Михайловича. Коля дал бы ему лет пятьдесят, не больше. Старый чертяка хорошо сохранился.

Сергей Михайлович взглядом впивается в труп. Мертвяк выглядит ужасающе: вместо лица — кровавое месиво, кожа приобрела синюшный оттенок с желтыми крапинками. Не скажешь, что раньше этот кусок мяса был соседом-алкоголиком.

— Это ты его чем приложил? — спрашивает Сергей Михайлович.

— Ничем, — отвечает Коля.

— Он сам, что ли, несколько раз об косяк ударился?

— Нет. Его голова словно взорвалась. Сама взорвалась. Я ничего не делал с ним. Алёна подтвердит, — Коля тараторит так быстро, что проглатывает окончания слов.

Сергей Михайлович хмурится. Не верит. Коля уже жалеет, что попросил помощи у старика.

— Николай, ты хватаешь за руки, я за ноги.

— Хорошо.

Коля тяжело дышит. Лицо красное от натуги, руки дрожат, пальцы побелели. Кажется, что мертвое тело весит не меньше пятисот килограмм.

— Кидай его на пол, — хрипит Сергей Михайлович. Он то и дело облизывает губы. — На счет три. Раз. Два. Три!