Вдовец - Рина Макошь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нельзя, конечно, сказать, что мы рано заметили осложнения, но по большому счету, поспели-то вовремя, – говорил психиатр, внушая надежду на то, что скоро все закончится.
Майя отрастила невероятно большие щеки, на пухленьких ножках у нее образовались очаровательные детские перетяжки, от которых Айджи была просто без ума. С лица няни вообще последние два месяца не сходила улыбка. Даже когда к ним в дверь позвонила Тамара, Айджи встречала ее радостно, как дорогую гостью. По крайней мере так рассказывала сама Айджи.
– Я сказала ей, что вы уехали по работе, а она так ехидненько спросит: «И часто он так отлучается?», видно, что она это по привычке такая вреднючая. Я ей сказала что раз в две недели, не чаще.
Остальную часть разговора Айджи не доложила Игорю, сказала только, что они «чудесно посидели и пообщались».
А на следующий день позвонил Кирилл Хлебин, тот самый старший лейтенант, и рассказал, что деда Петра Сергеевича Тамаре удалось отвадить от соц службы и закрыть доступ к лишению Игоря родительских прав. А заодно он позвал на свадьбу.
– Надо будет выпить как-нибудь! Расскажу, как я ей предложение делал! Все по красоте!
Но до самого отъезда Айджи Игорю встретиться со стражем правопорядка не удалось.
Максим продолжал ходить в детский сад, который теперь работал в роли городского детского лагеря. Майя пыталась ползать. Работа шла своим чередом.
И резко, как гром среди ясного неба календарь вплотную приблизился к дню отлета Айджи. Игорь за это время решил, что с отцом поедет в небольшое путешествие на машине, а когда вернутся, отец поживет с ними и поможет с детьми. Конечно, Андрею тоже было нужно работать, но на дни небольшого путешествия Андрей взял отпуск, а в остальные дни обещал помогать по мере сил и возможностей.
Всю ночь перед вылетом из комнаты, которую делили Айджи и Майя, слышалось кряхтение, вздохи и даже всхлипы. На утро Айджи выглядела помятой, взбудораженной и счастливой, она носилась по квартире и выискивала предметы, которые могла забыть, но каждый раз вспоминала: «ах да, положила в чемодан».
Игорю тоже не спалось. Всего за пять месяцев он настолько привязался к юной няне, что ее отъезд воспринимался почти как трагедия. Он чувствовал такую же растерянность, как и в ту ноябрьскую ночь, когда пытался осознать, как он будет жить дальше – один с двумя детьми? Сейчас тот же самый вопрос упрямо стучался о твердую мозговую оболочку. И сколько бы он сам себе не отвечал «Небольшое путешествие с отцом сблизит нас, а детям не помешает развеяться, за все лето хоть разок вырваться из Москвы», мысли все равно плавно перетекали в совершенно другое русло: «А ведь этим летом мы не выбрались на море. Но на море надо было бы ехать именно что с Айджи, как я один или даже с отцом на море поеду? А в сентябре, когда вернется, не поздно будет? Ей бы понравились песчаные пляжи. Куда можно взять путевки? Что бы не слишком дорого на всех и в сентябре что бы тепло было…» и мысль уплывала на волнах то Средиземного моря, то Атлантического океана.
Утром Айджи выглядела помятой, но бесконечно счастливой. Игорь вызвал для нее такси повышенной комфортности и вышел проводить из подъезда. Уже на пороге за ним увязался и Максим.
– Ладно, Майя вроде крепко спит, можно всем выйти, – решился Игорь.
На часах было только семь утра, но в квартире стояла жуткая суматоха. У Игоря даже складывалось ощущение, что не только Айджи, но и все они собираются уезжать.
На улице уже ярко светило солнце, на газоне перед домом дрались воробьи. Максим прыгал по бордюру, шугая пернатых.
– Такси будет через три минуты. Волнуешься?
– Очень. Это мой второй перелет. Надеюсь, что все нормально пройдет, я так боюсь летать.
Девушка и правда вдруг стала неестественно бледной. Обескровились даже губы и теперь ее круглое лунное личико стало серым с примесью зелени. Игорь прокрутил в памяти сегодняшнее утро, но так и не смог вспомнить, в какой именно момент Айджи стало плохо.
– Кажется, тебя может стошнить?
– Нет-нет, все в порядке. Но спасибо, что беспокоишься, – она слабо улыбнулась.
Во двор бесшумно вкатилась черная и блестящая bmw. Айджи ойкнула и стала благодарить Игоря за щедрость и заботу.
– Помоги ей сдать багаж, а то она сама с этим тяжелым чемоданом может не управиться, – попросил Игорь водителя, когда тот укладывал поклажу в багажник. А вместе с просьбой еще и просунул купюру.
Водитель с готовностью кивнул и заверил, что Айджи не придется тягать тяжести.
Наконец все приготовились прощаться. Айджи дрожала, как осиновый лист. Она схватилась за ручку автомобиля и сжала его так сильно, что пальцы побелели. Игорь слегка приобнял няню за плечи, стараясь держать дистанцию и при этом показать ей, как он привязался. Получилось неловко и нелепо.
– Все будет хорошо. Мы очень ждем тебя назад, – сказал Игорь и повернулся к сыну. – Макс! Скажешь что-нибудь Айджи на прощание?
Мальчишка бросился в ее объятья так резко, что припечатал к автомобилю и сказал почти нечленораздельно:
– Тебе не нужно быть моей мамой, чтобы быть хорошей.
Казалось невозможно улыбаться шире, чем улыбалась Айджи до этого, но после этих слов белые губы расползлись еще немного по лицу и она уже хотела что-то ответить мальчику, но тот продолжил скороговоркой:
– Только чур с неба от врачей обязательно возвращаться!
– Что? – не поняла Айджи.
– Да ничего, – влез Игорь и оттянул сына к себе. – Садись уже.
Наконец няня скрылась в салоне, аккуратно закрыла дверь и момент прощания остался позади. Машина покатила по извилистым дворам в сторону большого шоссе, которое выведет сначала на МКАД, а потом уже и на дорогу к аэропорту.
Игорь чувствовал себя покинутым, но не брошенным. Он верил, что Айджи обязательно вернется – не может не вернутся, а значит надо только немного подождать, набраться терпения и сил. За этот месяц главное – не срываться на детях, выдержать их капризы, пройти всех врачей, список которых оставила Айджи на холодильнике. Она предупредительно рядом с каждым врачом приписала его специальность, дату, время и даже кабинет. Отдельно висел листочек с графиком приема лекарств у Максима. Еще листок – график анализов мочи Майи и предыдущие показатели. Все расписано с небольшими грамматическими ошибками – офтольмолог, аналис и психиатор. Что ж,
