Всегда вчерашнее завтра - Чингиз Абдуллаев

— У каждого свои заботы, — ушел от ответа Савельев. — Давайте подождем нашего третьего гостя, и я назначу цену.

Потапчук стоял у крайнего стола, делая вид, что разговор его не интересует.

Савельев задумчиво перебирал свои жетоны, Дронго отошел от него к Потапчуку.

— Вы не видели Семенова? — спросил он напарника.

— Его здесь нет, — убежденно сказал Потапчук.

— Плохо, — пробормотал Дронго, — значит, у Савельева в запасе есть резервный вариант.

— Я же вам говорил, — вздохнул Потапчук.

— Ничего страшного, — успокоил его Дронго, — мы еще выкрутимся.

Потапчук обреченно мотнул головой, но возражать не стал. У его стола сидели несколько человек, азартно игравших в покер. Дронго улыбнулся напарнику, чтобы подбодрить его, и, уже отходя, заметил, что «ликвидатор» заказал виски.

Дронго вернулся к столу, за которым сидели Савельев и Фрезер. Англичанин благоразумно играл по маленькой.

— Наш российский коллега где-то задерживается? — усмехнулся Фрезер.

К ним подошел официант.

— Что будете пить? — спросил он у Фрезера.

— Виски, — попросил тот.

— Мне апельсиновый сок, — кивнул Дронго.

— Воду, — заказал Савельев.

Когда официант отошел, Савельев посмотрел на часы.

— Кажется, ему нужно позвонить. Тем более что наш бывший коллега живет в этом отеле.

Он не успел договорить фразы, как послышался крик. Все бросились к крайнему столу. Расталкивая людей, туда поспешил и Дронго. То, что он увидел, было страшно и горестно одновременно.

Виктор Потапчук, бывший офицер КГБ, бывший «ликвидатор», его напарник, с которым он приехал в Ниццу, лежал мертвым на ковре. Предчувствие профессионального убийцы оправдалось и на этот раз. Весь день он чувствовал себя плохо, словно осознавая, что живет на этой земле последний день.

С точки зрения права он мог считаться почти образцовым гражданином, отмеченным наградами и званиями бывшей страны. С точки зрения морали он был настоящим сукиным сыном и хладнокровным убийцей, с точки зрения ангельской — грешником, не заслужившим раскаяния. Он и умер так же, как грешил, неожиданно и страшно, без раскаяния. Рядом валялась рюмка из-под виски.

— Наверное, проиграл много и получил сердечный удар, — предположил кто-то из игроков.

Дронго наклонился над умершим. Запах синильной кислоты — запах горького миндаля — не оставлял никаких сомнений, что несчастный отравлен. Он выпрямился, посмотрел на Савельева и отстраненно-нейтрального Фрезера.

— Его убили, — по-русски сказал Дронго, — его отравили.

Совершенно секретно

Отпечатано в одном экземпляре

Выносить из здания запрещается

Документ особой важности

Ознакомлению подлежат только начальники управлений Службы внешней разведки России

Справка по «агентуре центрального подчинения» бывшего КГБ СССР.

«Агентура центрального подчинения» формировалась сотрудниками бывшего Первого главного управления КГБ СССР (внешняя разведка) и предназначалась для получения достоверной информации непосредственно, минуя обычные каналы связи и Второе главное управление КГБ СССР (контрразведка).

В работе по формированию кадрового состава «агентуры центрального подчинения» были задействованы непосредственно сотрудники Первого главного управления и его отделов.

По указанию руководства КГБ СССР во время создания национальных фронтов в республиках бывшего Советского Союза, а также для внедрения собственной агентуры в ряды оппозиционно настроенных по отношению к правящей тогда Коммунистической партии различных националистических организаций широко проводилась практика вербовки «агентуры центрального подчинения» с непосредственным выходом на Москву, минуя прямые контакты с представителями местной службы госбезопасности.

Такой подход оказался наиболее правильным и не допускал искажения или утечки информации. Благодаря самоотверженной работе сотрудников Первого главного управления КГБ СССР практически во всех союзных республиках в национальные движения были внедрены «агенты центрального подчинения» или завербованы агенты, ранее состоявшие в агентурной сети республиканских КГБ.

Подобная практика полностью оправдалась в Литве, когда в руководство «Саюдиса» была внедрена целая сеть агентов местного КГБ и «агентов центрального подчинения»; в Азербайджане при формировании кадров Народного фронта; в Грузии при формировании кадров из ближайшего окружения Звиада Гамсахурдиа; в Армении при возникновении и организации движений «Карабах» и «Крунк». Массовое внедрение агентуры было подготовлено и на Украине, где в конце восьмидесятых годов были созданы различные организации националистического и экстремистского толка. Вместе с тем схожая целенаправленная работа оказалась запущенной в Средней Азии, где формирование народных фронтов и национальных сепаратистских движений с самого начала встречало резкое неприятие подобных организаций местными органами управления, не позволявшими создавать подобные движения в их республиках.

Большая работа была проведена и в Москве, где в ряды межрегиональной депутатской группы было внедрено одиннадцать «агентов центрального подчинения».

Впоследствии некоторые из них открыто порвали с КГБ, заявив о своих ошибках и просчетах.

Секретное решение по организации народных фронтов и национальных движений, а также внедрению в них собственной агентуры было проведено решением Политбюро ЦК КПСС 25 апреля 1987 года. На заседании Политбюро присутствовали товарищи Горбачев М. С., Алиев Г. А., Громыко А. А., Лигачев Е. К., Рыжков Н. И., Чебриков В. М., Шеварднадзе Э. А., Щербицкий В. В., Яковлев А. Н.

В настоящее время существует возможность переосмысления роли «агентов центрального подчинения» с выводом их на более конкретные задачи по структуризации имеющихся возможностей Службы внешней разведки России. Вместе с тем обращает на себя внимание и тот факт, что некоторые из государств — республик бывшего СССР уже проводят разведывательную работу на территории России, используя имеющиеся наработанные связи, каналы и возможности. В связи с этим целесообразно как можно быстрее закончить перепроверку и уточнение новых списков агентов для работы конкретных людей в новых исторических условиях.

Вместе с тем необходима дальнейшая углубленная работа по закреплению определенных «людей влияния» в национальных республиках бывшего Советского Союза, использование их уже наработанного потенциала.

Глава 38

Полиция допрашивала всех подряд. Особенно досталось игрокам, сидевшим за одним столиком с Потапчуком. По предложению комиссара их увезли в полицию для более обстоятельного допроса. Улучив минуту, Дронго подошел к Савельеву.

— Надеюсь, вы не собираетесь проводить здесь ваш аукцион? — гневно спросил он.

— Собираюсь, — услышал он ответ Иезуита, — только не здесь. Мы перенесем нашу встречу на завтра. В «Кафе де Парис» в Монте-Карло. Встретимся в Монако, там самое большое казино, и там закончим наш аукцион. Завтра в семь часов вечера. Я предупрежу остальных. Остановимся в отеле «Малибу».

Дронго обратил внимание, что Иевлев появился в казино почти в ту минуту, когда был убит Потапчук, но подполковник и близко не подходил к столу, за которым сидел бывший «ликвидатор».

— Вам не кажется, что пора заканчивать этот балаган? — устало спросил Дронго. — Уже и так слишком много трупов. По-моему, вполне достаточно. Из-за вашего упрямства погиб ваш двоюродный брат. Может, хватит аукционов, Савельев?

Скажите конкретно, чего вы хотите?

Савельев сверкнул глазами.

— Я пять лет гнию без родины, а вы спрашиваете, чего я хочу. Я хочу денег и мести. Мне нужно знать, кто убил Олега и кто заплатит больше денег.

— Не переигрывайте, — посоветовал Дронго, — не стройте из себя кавказского мстителя. Тоже мне, родовая кровь. Зачем вы все это делаете? Хотите получить больше денег, прикрываясь неутешным горем? Или у вас есть другой план?

Савельев побледнел, но промолчал. Рядом стоял полицейский, и споры в такой обстановке выглядели нелепо. В половине второго ночи их выпустили из казино.

Фрезер холодно кивнул на прощание, Иевлев сухо сказал «пока» и отправился к себе в номер. Савельев сел в такси и уехал.

А Дронго пешком зашагал в свой отель.

Подавая ключ, улыбающийся портье спросил, где его друг.

— Ему в казино стало плохо, — сказал Дронго.

Он поднялся к себе и, не раздеваясь, сел в кресло. Когда в дверь постучали, он даже не пошевелился. Постучали еще раз, потом третий. Он тяжело поднялся и пошел открывать. На пороге стоял возбужденный Маир.