Дракон не спит никогда - Глен Кук

– Эй!

– Что?

– Я что-то заметила. За вон тем дисплеем. В указанном направлении скрестилось шесть лучей. Валерена проверила свои приборы.

– Я ничего не вижу.

– Я видела, но глазам своим не верю. Он был голый.

– Убрать оружие, – скомандовала Валерена. – Сидеть тихо. Посмотрим, что будет.

Прибор показал, что где-то неподалеку кто-то есть.

Этот кто-то болтался у края светового круга, пугливый, как эльф. Один раз Валерена заметила его. Молодой. И никакая одежда не защищала его от холода и вакуума.

Поевшая и отдохнувшая, овладевшая собой, несмотря на появление невероятного наблюдателя, Валерена предложила:

– Давайте его поймаем.

Спустя десять минут Валерена поняла, что за ней следит не одна пара глаз. Окружить его не удавалось. Он ее куда-то вел. Этот бесенок все время торчал на краю освещенного пространства… Но Валерена не скомандовала прекратить погоню, поскольку этот невероятный тип был единственным, кого удалось увидеть. Как бы это ни было невозможно.

Он оставлял на пыли следы босых ног.

Мальчишка на глазах у Валерены проскользнул в люк в ста метрах впереди.

– Я созрела для нового привала.

– Я будто в волшебную сказку попала, – произнес чей-то голос.

Приключение с каждой минутой становилось все более невероятным.

Валерена шагнула в люк – и попала в яркий свет, приятное тепло и нормальную атмосферу. Похоже, это был центр управления боем.

– Все, расходись и падай отдыхать. Это здесь. – И через минуту:

– За каким все-таки чертом меня сюда понесло?

Время шло. Кое-кто из дублей расстегнул скафандры. Мальчишка мелькал, наблюдая из тени. Он осмелел, но не сильно.

– А, хрен с ним. Я вырубаюсь. Пока тут все нормально, меня не будить.

70

Панцирь поднял глаза навстречу влетевшей Миднайт.

– Что случилось?

– Мы летим на Приму Трегессера. За Блаженным пришел вояджер. Он берет нас с собой. Панцирь молча смотрел на нее.

– Ты не рад?

– Спокоен.

– А…

Он объяснял ей свою моральную дилемму. Она поняла, но ее это не взволновало. Он – Панцирь, а Панцирь не обижает людей.

Хотел бы он сам в себя верить до такой степени. Искушение и доводы разума припирали его к стене.

– Ты сказала Янтарной Душе?

– Да. Ее это тоже не взволновало.

– Пойду соберусь, раз мы летим.

Это помогло.

– Ой! Я тоже! – вскрикнула Миднайт и упорхнула.

Панцирь не стал собираться. Ему нечего было собирать. Он снова задумался над старым вопросом, который недавно задал Блаженный. Слышал ли он когда-нибудь о звездном двигателе, овердрайве, гипердрайве, как его ни назови, который позволил бы обойтись без Паутины?

Слышал. Но никогда в таком контексте, который предположил бы возможность его создания. Это была игра ума фантазеров, которых раздражали ограничения Паутины.

Панцирь спросил, зачем ему это.

– Любопытство. У меня хобби – думать, откуда могла появиться человеческая раса. Ни в одном мире, занятым ею сегодня, она не развилась. Она не мигрировала в космос Канона по Паутине. Первый ее контакт с Паутиной произошел за тысячу лет до основания Канона, когда гвеи прибыли на М. Вибрантию в Восьмиграннике. И все восемь ее систем были заселены за несколько тысяч лет до того.

– Жалко гвеев, – сказал тогда Блаженный. За первое тысячелетие на Паутине человечество воевало со своими благодетелями восемнадцать раз. Девятнадцатой войны не понадобилось. На сцену Паутины вышли Стражи, и их триумф был полным и абсолютным.

Блаженный хмуро посмотрел на Найо.

– Пусть ворчат. Я не двинусь с места, пока все не будет сделано. Я ничего не хочу оставлять падальщикам Провика или Стражам. Кейбл!

– Да?

– Что там с данными? Эти не вернулись, но это не значит, что они ничего не раскопали. Как ты думаешь?

– Думаю, что нет. Не вижу дыры, которая могла бы привлечь их внимание.

– А что ты делаешь сейчас?

– Думаю, как доставить наших гостей на Горату Трегессера.

– Кто-нибудь что-нибудь заподозрит, если я вернусь с биороботом для развлечений?

– Нет.

– С этим ясно.

– Биороботы приходят и уходят. Квайские воины – нет.

– Это в твоей компетенции. Найо, где Тина?

– Суетится, стараясь все погрузить на лихтер.

– И все уже погрузила, кроме живого багажа, – донесся голос с запястья Найо. – Вы идете или нет?

Блаженный осмотрелся.

– При отъезде у меня всегда такое чувство, будто я что-то забыл.

Найо хмыкнул. Кейбл ничего не сказал, пока они не дошли до пусковой платформы. То, что он сказал там, Блаженному слышать не хотелось.

– В конце концов придется поставить в известность Провика. Другого пути нет.

– Это значит отдать все в его руки.

– У него будет кто-то на вояджере. Кто-то будет возле нас все время. Способа спрятать квая не будет.

Первой, кого увидел Блаженный на вояджере, была та женщина, которую Провик привел тогда в Пилон. Она улыбалась загадочной улыбкой.

71

Н. Элоартия-3. Высший Город Хиксалага Трегессер. Мит Воргемут фыркнул. Он видал Нижние Города, которые были получше.

Спецэффекты создавали двойную палубу Высшего Города. Это был какой-то дурацкий праздник, которого Воргемут не знал и знать не хотел, хотя хозяином роскошного приема для сливок Высшего Города был он.

Сливки. Чуть лучше подонков Гораты Трегессера, говорил он себе, не снимая с лица улыбку.

Он еще раз фыркнул, посмотрел на гостей. Местные его не замечали. Он вполне может слинять на минутку за понюшкой.

Так он и сделал.

Он набирал понюшку из кувшина с травкой – настоящая «Голубая», – когда заметил, что он не один. К нему шла фигура в черном.

– Какого черта тебе здесь нужно?

Фигура не ответила. Он попятился к двери.

– Давай, Мит, нюхай.

– Валерена? Что ты тут делаешь?

– Нюхай, Мит.

Мит глянул вниз на полуметровый ствол. Пуля из сжатого натрия сварила бы его мозг без всякой надежды на восстановление.

Он втянул понюшку. Тут же его охватила эйфория.

– В другую ноздрю.

Испуганным, но уже набирающим силу голосом он возразил:

– Я от этого отрублюсь.

– Делай, как я сказала, Мит.

Он сделал. А как иначе? Выбора ведь не было? Через две минуты он не мог стоять без помощи. Женщина в черном такую помощь ему оказала. Она вывела его на балкон и прислонила к перилам, за которые он мог держаться. Кувшин с травкой женщина бросила на пол. По балкону рассыпалось целое состояние. Воргемут не заметил.