Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Понял, — сглотнул Гарри. — Эм-м, а почему ученикам этого не рассказывают сразу?

— Обо всём рассказать можно только за несколько недель. Сами со временем разберётесь, — вздохнула Пенелопа и развернулась, чтобы уйти. — Если не увижу тебя за завтраком через полчаса, Поттер, объявлю начало поиска.

Когда все ушли, Гарри прикрепил записку к кровати. Её и все остальные записки он уже написал в подвале сундука, пока все спали. Затем он осторожно просунул руку в поле действия заклинания Квиетус и снял со всё ещё спавшего первого Гарри Мантию невидимости.

И просто по приколу засунул её в кошель первого Гарри: таким образом теперь она была и в его собственном кошеле.

* * *

— Я прослежу за тем, чтобы это передали Корнелиону Флаббервольту, — сказал из своего портрета мужчина аристократического вида с самым, кстати, обычным носом. — Но нельзя ли спросить, откуда оно поступило первоначально?

Гарри пожал плечами, мастерски изображая беспомощность:

— Мне сказали, что сообщение прозвенело глухим колоколом из прорехи в мироздании, за которой бушевала преисподняя.

* * *

— Эй! — возмутилась Гермиона с другой стороны стола. — Это общий десерт! Ты не можешь просто взять и запихнуть в свой кошель целый пирог!

— Не целый пирог, а целых два. Извините все, но мне пора!

Не обращая внимания на гневные вопли, Гарри выбежал из Большого Зала. Нужно было попасть в класс травоведения немножко раньше.

* * *

Профессор Спраут одарила его острым взглядом:

— А вы-то откуда узнали, что планируют слизеринцы?

— Я не могу назвать имя информатора, — сказал Гарри. — Я даже вынужден попросить вас притвориться, что этого разговора не было. Сделайте вид, что оказались там случайно, когда шли куда-то по своим делам. Как только закончится травоведение, я побегу туда сам и попробую их отвлечь. Меня нелегко запугать, и я не думаю, что они решатся что-нибудь сделать Мальчику-Который-Выжил. Тем не менее… Конечно, я не прошу вас бежать по коридорам, но буду очень признателен, если вы не будете мешкать.

Профессор Спраут смерила его долгим взглядом, но потом смягчилась.

— Пожалуйста, будьте осторожны, Гарри Поттер. И… благодарю.

— Вы только не опаздывайте, — ответил Гарри. — И запомните: когда вы там окажетесь, вы не ожидали меня увидеть и этого разговора не было.

* * *

Было ужасно смотреть, как он выдёргивает Невилла из круга слизеринцев. Невилл прав, он перестарался, очень перестарался.

— Привет, — холодно сказал Гарри Поттер. — Я Мальчик-Который-Выжил.

Восемь мальчишек-первокурсников примерно одного роста. Тот из них, у которого на лбу шрам, не похож на остальных.

Ах, если б у себя могли мы

Увидеть всё, что ближним зримо,

Что видит взор идущих мимо

Со стороны…

Профессор МакГонагалл права. Распределяющая шляпа права. Это очевидно, если смотреть со стороны.

С Гарри Поттером что-то не так.

Глава 15. Добросовестность

«Уверен, время я где-нибудь найду».

— Фригидейро!

Гарри опустил палец в стакан, стоявший на столе. Вода в нём должна была стать холодной. Но она как тепловатой была, так тепловатой и осталась. Опять.

Он чувствовал, что его крепко надули.

В доме Верресов можно было найти сотни романов фэнтези, многие из которых Гарри прочитал. И по некоторым признакам выходило, что у него есть таинственная тёмная сторона. Поэтому, не сумев договориться с водой в стакане по-хорошему, Гарри оглядел класс, где проходил урок заклинаний, чтобы убедиться, что никто за ним не наблюдает, набрал в грудь воздуха, сосредоточился и попытался разозлиться. Он подумал о слизеринцах, задирающих Невилла, об игре «выбей книжку из рук мальчишки». Вспомнил, что говорил Драко Малфой о десятилетней девчонке Лавгуд, о том, как на самом деле работает Визенгамот…

От злости кровь застыла в жилах, руки задрожали от ненависти. Он взмахнул палочкой и произнёс ледяным тоном:

— Фригидейро.

Не произошло ровным счётом ничего.

Какое-то надувательство. Дайте жалобную книгу и верните деньги за дефектную тёмную сторону, не обладающую и каплей непобедимой магической силы.

— Фригидейро! — раздался голос Гермионы из-за соседнего стола.

Её вода превратилась в лёд, а по краю стакана лёг иней. Казалось, она полностью сосредоточена на собственной работе и нисколько не замечает других учеников, метающих в неё взгляды, полные ненависти. Такое небрежение объяснялось: а) опасной для Гермионы ненаблюдательностью или б) блестящим притворством, возведённым в ранг высокого искусства.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер! — пропищал Филиус Флитвик, профессор заклинаний и по совместительству декан Когтеврана, крохотный человечек, совершенно непохожий на бывшего чемпиона магических дуэлей. — Великолепно! Изумительно!

Гарри ожидал, что в худшем случае будет на втором месте после мисс «ходячая энциклопедия». Он бы, конечно, предпочёл, чтобы в роли догоняющего оказалась Гермиона, но был согласен и на такой вариант.

Однако уже в понедельник Гарри оказался среди самых отстающих учеников — в тёплой компании всех детей, выросших у маглов, за исключением Гермионы. Та в гордом одиночестве скучала на вершине. Бедняжка.

Профессор Флитвик стоял у стола одной из маглорождённых учениц и тихо поправлял движения её волшебной палочки.

Гарри посмотрел на Гермиону. Сглотнул. Её роль в устройстве мироздания была понятна…

— Гермиона? — неуверенно обратился Гарри. — Ты не знаешь, что я делаю неправильно?

Глаза Гермионы загорелись неудержимой готовностью помочь, и Гарри внутренне содрогнулся от унижения.

Через пять минут температура воды в стакане Гарри опустилась чуть ниже комнатной, и Гермиона, обронив несколько снисходительных комплиментов и посоветовав произносить заклинание чётче, отправилась помогать кому-то ещё.

Профессор Флитвик наградил её одним баллом за помощь Гарри.

Гарри до боли стиснул зубы, что никак не способствовало чёткому произношению.

Плевать, что это не совсем честно. Я знаю, чем буду заниматься два лишних часа в сутки — сидеть в сундуке и учиться, пока не догоню Гермиону.

* * *

— Трансфигурация — одна из самых сложных и опасных дисциплин, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала профессор МакГонагалл. На строгом лице старой ведьмы не было ни тени улыбки. — Тот, кто не будет заниматься на моих уроках с должным прилежанием, вылетит из класса раз и навсегда. Предупреждаю сразу.