Ползи! (СИ) - Эл Громов

такое предельное безумие, что я, когда подумал об том в первый раз той ночью, когда пересчитывал монеты, так смеялся, что едва не перебудил всех дома.

С той ночи прошло два дня. Я все еще пребывал в ступоре и попросту раздумывал, как быть дальше. Пятьдесят золотых динаров! Всю жизнь переменить можно. Похоже, что пришла пора начать это делать.

Мне очень хотелось первым делом увезти из этой вонючей дыры Виам, Укаба и детишек, но меня одолевали серьезные сомнения на счет здравости этой мысли. В Альбите жесткая кастовая система. То, что я не раб — это просто чудо, причем вполне обоснованное, ведь я не из этого мира. То, что тогда удалось вытащить Маха и Агнара из рабства — это очередное чудо, за которое стоит благодарить Руну. Причем, ей эти жесты благородства в мою сторону обошлись дорого — лишением должности, а возможно, и еще каким-то наказанием, я ведь не знаю наверняка.

Нельзя просто взять и сменить касту — это очевидно даже для меня, человека, попавшего сюда совершенно из другой реальности.

Виам и ее семья принадлежали к касте корней. Корни — это крестьяне и бедные горожане, у которых есть хоть какой-то угол для житья и которые хоть как-то проявляют себя в социуме. Если человек безработный и бездомный — он бомж, а бомжи — это уже черви, как и рабы.

Мне категорически не хватало информации. Все, что я знал, было слишком поверхностно и фрагментарно. Я решил пополнить свои познания о королевстве с помощью Виам. Только вот как это сделать основательно, но не вызвав подозрений?

— Скажи, а ты бы хотела переехать отсюда? — зашел я издалека, отпивая травяной чай.

Мы с хозяйкой дома сидели вдвоем на кухне. Укаб спал: старик был слишком слаб и большую часть времени проводил в постели. Нур тоже спала. А Вали играла с соседскими детьми где-то в коридоре за пределами квартиры.

— Переехать? Как это? — Виам изумленно посмотрела на меня.

— Ну как… в другой дом, например, или в другой город даже…

— Скажешь тоже, — покачала она головой, но улыбнулась, словно я ребенок, ляпнувший невероятно наивную, но умилительную вещь. — Ты ведь знаешь, Дан, что у нас нет денег на это.

— Но ведь мечтать никто не запрещает.

— Какой смысл в мечтах… — грустно вздохнула Виам. — Мечты — это побег в мир грез для сломанных душ.

— Давай сбежим ненадолго в этот мир, а? — заговорщицки подмигнул я, нагибаясь к ней поближе через стол. — К тому же, мы ведь не рабы, а свободные люди, в теории мы могли бы покинуть город…

— Конечно, могли бы, но куда идти? Да и зачем? Города везде одни и те же, и дома такие же, и люди. Нищета одинакова во всех уголках мира.

— А ты вообрази, будто мы стали богачами. Что бы с нами стало тогда, как думаешь?

— Думаю, нас схватили бы власти и вытрясли бы из нас души, чтобы выпытать, откуда в нищете богатство завелось.

— Какая же ты зануда, Виам. — Я по-братски потрепал ее по щеке. — Все мечты рушишь.

— Не привыкшая я мечтать, Дан, — снова вздохнула она. — По юности, с мужем дурачились, воображая, что однажды выйдем в люди, а потом… — Она махнула рукой и отвернула помрачневшее лицо в сторону.

— Как звали твоего мужа?

— Акиль.

— Я понимаю, что тебе сильно не хватает его…

А понимаю ли я на самом деле? Я не любил так, как любила Виам своего мужа.

— Ты не думала о повторном замужестве? — спросил я осторожно, боясь, что от этого разговора ее рана может снова начать кровить.

— Что ты такое говоришь? — У Виам глаза широко распахнулись от изумления. — Как я могу предать его память, выбрав себе другого спутника? Ведь брак — это навсегда. Мы клятвы давали. И вообще… люблю-то я его. — Ее глаза наполнились слезами.

— Прости меня, Виам, не стоило мне касаться этой темы… — Я взял ее за руку и нежно погладил.

— Все в порядке, Дан. Ты стал мне, как брат, и я рада поделиться с тобой тем, что на душе.

— Спасибо, Виам. Вы тоже стали мне родными.

— Хочу, чтобы ты знал… — она замялась на мгновение. — Я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным нам чем-то. Я про жилье… Ты стал одним из нас, Дан. И с этого дня ты здесь не съемщик жилья, а… член нашей семьи.

Я ощутил прилив горячей благодарности, мощным потоком хлынувший прямо в сердце. И мне стало жутко не по себе оттого, что я вынужден лгать Виам. Неправильно это как-то.

— Скажи, Виам… если бы ты узнала обо мне нечто… ну, не знаю… особенное, что ли… если бы я открыл тебе свою тайну, ты бы смогла относиться ко мне так же хорошо, как прежде?

— Что ты хочешь мне сказать, Дан? Прошу, не пугай меня. — Виам вся побледнела.

— Я не беглый преступник, не волнуйся, — улыбнулся я, сомневаясь, надо ли было затевать этот разговор, но отступать поздно, да и надоели уже все эти хитросплетения и бесконечная ложь. — Я не из Альбита, Виам. Я явился сюда из очень и очень далеких земель.

— Из каких, Дан?

— Я не могу открыть тебе всей правды — для сохранения твоего душевного равновесия, милая моя. Но я тебе клянусь — тебе нечего опасаться меня! Все это время я был совершенно искренен с тобой, и в наших отношениях ничего не поменяется, если только ты не передумаешь и не захочешь меня выгнать.

— Не захочу. Но к чему вся эта загадочность, Дан? Что ты такое скрываешь и почему?

— Мне нельзя открывать перед другими людьми то, что я не из Альбита, Виам. Прошу тебя сохранить это в тайне.

— Поэтому ты иногда задавал странные вопросы? — догадалась женщина. — Я еще думала, что ты порой задаешь такие вопросы, ответы на которые и младенцы знают, но как-то не придавала этому большого значения.

— Да, Виам, твое наблюдение было верным. Я очень мало знаю об Альбите, плохо ориентируюсь в ваших законах и традициях. Попав в королевство, я оказался в касте червей, а теперь я — никто. У меня нет ни документа, ни фамилии, ни работы. И мне очень нужна твоя помощь, Виам. Мне нужны знания об окружающей меня реальности.

— Но как же ты попал сюда, Дан? И почему покинул свои края?

— Так получилось. Это очень долгая и сложная история, милая моя. Прости, но нам лучше не обсуждать это. Ты только верь, что я не опасен для твоей семьи. Ты