Побежденные Любовью (СИ) - Цеханович Василина

Разум наконец позволяет взять верх над чувствами. Накидываю на грубую ночную рубашку теплый плащ и, кутаясь в него, иду босиком по циновке открывать непрошенному гостю. К глубокому моему разочарованию за дверью оказывается Юнг - младшей помощник верховной жрицы Цирцеи, юноша с симметричным лицом и огромными голубыми глазами. На губах служителя по-прежнему неизменно приветливая улыбка, вот только его приходу я совсем не рада.

- Доброго вечера, сестра Иона, - младший помощник уверенно заходит в мою комнату и прикрывает за собой дверь.

Почему-то внутри поселяется чувство опасности. Пытаюсь отмахнуться от него, ведь здесь в храме мне ничего не угрожает. Между тем Юнг проходит вглубь комнаты и ставит на простую деревянную тумбочку оловянную кружку, от которой идет пар.

- Ночи здесь холодные, сестра. Выпей отвар, чтобы согреться.

Улыбка на лице младшего помощника становится шире. Невольно задумываюсь о том, почему этот с виду симпатичный юноша подался в храм, чтобы впоследствии стать жрецом Богов? Верховных всегда десять: пять женщин и пять мужчин. Так заведено с начала времен. Если в обычном мире у мужчин привилегированное положение, то среди жрецов не делают различий между полами. Так и с теми, кто посвящает себя Богам: целителями, простыми магами,  зельеварами, артефакторами. Все они трудятся на благо народа и прославляют свои храмы. Конечно, верховным жрецам выгодно, когда под их благословением оказываются самые выдающиеся. Это приносит огромные пожертвования в храм. Такова, увы, сторона всех отношений. И духовных тоже. Без средств даже храм Богов не может существовать. Зато здесь я получаю защиту и полную неприкосновенность, а значит в какой-то мере могу сама строить свою жизнь. Пусть никогда не выйду замуж и не рожу детей, зато отдам всю себя лекарскому делу. Не знаю почему твердо уверена, что буду любить всю жизнь только Лиама. Это сперва кажется, будто можно спутать влюбленность и любовь. Лишь осознав всю полноту чувств к герцогу Саттэру, теперь с полной уверенностью заявляю: я не влюблена в этого мужчину, я люблю, люблю настолько сильно, что ради его счастья и благополучия готова отказаться от нас. Хотя нас никогда не было, а после завтрашнего посвящения точно не будет.

- О чем ты так глубоко задумалась, сестра?

Уйдя в собственный мысли не заметила, что Юнг стоит близко ко мне, слишком близко. Его руки ненавязчиво опустились на мои плечи, а затылок обдало горячее мужское дыхание.

- Отпустите меня! - произнесла возмущенно и вырвалась, отойдя в дальний угол комнаты. - Я прошу Вас уйти!

- Прости, сестра Иона, и не подумай ничего дурного, - младший помощник взял с тумбочки отвар и приблизился ко мне. - Я вижу, как тебе плохо, что тоска съедает твое сердце. Выпей и согрейся, впусти светлое будущее в свою жизнь.

И вновь самая доброжелательная улыбка на губах, которая располагает к себе многих, но только не меня. Но кое в чем Юнг прав: мне необходимо согреться. В комнате нет камина, а ночи довольно прохладные. Беру из его рук кружку и маленькими глотками пью травяной отвар. Горячо, даже обжигающе. Не могу разобрать, из чего он состоит. Голова после каждого глотка медленно начинает кружиться.

- Тебе стоит прилечь, сестра Иона, - голос младшего помощника раздается, словно в тумане. - Вот так.

- Что... что Вы делае... те..., - язык заплетается и чувствую себя по-настоящему пьяной.

Пытаюсь сфокусировать зрение, но не получается. Ощущаю мужские руки, которые ведут куда-то за собой, потом тело сковывает холод. Звук упавшей ткани в тишине комнаты становится слишком громким. Разум пытается пробиться сквозь пелену, твердит придти в себя. Зачем Юнг это делает?

- Сегодня последняя ночь, сестра Иона, когда можно насладиться мирской жизнью. Я помогу тебе, - меня укладывают на кушетку, и сверху ложится тяжелое мужское тело. - Ты ведь девственница, а хочешь пройти посвящение так и не узнав, какого это быть с мужчиной. Не бойся, я буду нежен. Ты не первая и опыт у меня есть.

Его слова сопровождаются настойчивыми поглаживаниями. Руки младшего помощника начинают уверенно задирать ночную рубашку, а я все еще не в состоянии сопротивляться. Вдруг в голове мелькает мысль, что надо уступить. После ночи с другим мужчиной, уже точно не передумаю и, если Лиам появится, он не примет опороченную меня. Нужно отрезать себе путь к отступлению. Потерплю и не позволю сомнениям, изводящим душу, помешать стать храмовой целительницей. Ну же Иона, ты должна решиться. Должна. Но сказать легче, чем сделать. Когда Юнг сдергивает с себя балахон и тянется к завязкам штанов, к горлу подкатывает тошнота. Пытаюсь глубоко дышать и только успеваю резко повернуть голову в сторону, как меня рвет. Боги! Голова вмиг проясняется, а следом накрывает чувство глубокого стыда. Что я вообще творю? Зачем заставляю себя предать Лиама,  предать то чувство, которое возникло между нами? Переспать с незнакомым мужчиной - слабо и мерзко. Как вообще могла допустить подобную мысль? Проще всего плыть по течению, труднее бороться и оставаться верной себе самой. Лиам научил меня быть сильной, так почему сейчас опускаю руки? Предаю того, кого люблю несмотря ни на что?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Что же ты так, сестра...

Слышу злость в голосе Юнга, а потом он резко переворачивает меня на живот и наваливается сверху.

- Ничего... Я, конечно, хотел попользовать твой маленький ротик, но после такого казуса просто трахну, прочувствую тесноту твоего лона и наполню собой, - прошептал на ухо тяжело дышащий младший помощник и лизнул раковину своим противным мокрым языком, отчего вновь вернулась тошнота. - О да, как же мой член хочет побывать в тебе, ришская принцесса. Я определенно не зря выбрал этот храм...

- Отпусти, - брыкаюсь и не сдаюсь. Прежняя Иона покорно приняла бы свою судьбу, но теперь  не собираюсь смиренно лежать и ждать, когда меня изнасилуют.

Продолжаю сопротивляться, но этим только еще больше распаляю насильника. Он справляется со своими штанами и, задрав мне рубашку, безжалостно рвет нижнее белье. Внутри меня поднимается злость. Она буквально застилает все перед глазами, когда чувствую прикосновение к ягодицам мужской плоти. Нет, нет, нет, я не хочу, только не с ним... Лиам...

Мысленно кричу, и в полумраке комнаты появляется ослепительная белая вспышка. Чувствую, как внезапно исчезает давящая тяжесть и, откидывая с лица волосы, резко вскакиваю на ноги, поспешно опуская вниз подол рубашки. Юнг лежит у двери и стонет от боли. Я... я что, ударила его магией? Невероятно! Не успеваю толком осознать произошедшее, так как после полученного шока руки начинают трястись, а затем по телу разносится озноб, переходя к крупную дрожь. Ноги подкашиваются. Вот только вместо того, чтобы убежать из комнаты, бессильно опускаюсь на пол и плачу, правда не из-за страха насилия. А что если бы меня не стошнило и я бы покорно отдалась этому мерзавцу? Он получил бы свое, но как бы с этим жила я? За эти несколько минут словно повзрослела и стала мудрее. Хватит уже совершать ошибки. Хватит!

Входная дверь неожиданно открылась, и я вздрогнула, увидев на пороге комнаты самую суровую из верховных жриц - Лиаль. Она презрительно посмотрела на валяющегося на полу Юнга, затем перевела взгляд на меня и, заметив порванное нижнее белье около кровати,  сдвинула брови. Я вытерла слезы и рот рукавом рубашки, а затем поднялась на ноги и бесстрашно встретилась с аметистовыми глазами.

- Пойдем в мою келью. Тебе надо переодеться и помыться, - непреклонно произнесла Лиаль и строго добавила, когда я попыталась пойти в том, в чем была. - Накинь плащ, холодно. Ты целительница, а не бессмертная. Пора повзрослеть и научиться думать головой!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лиаль подошла к стонущему Юнгу и попинала ногой. Я было инстинктивно дернулась помочь ему, но была остановлена жестким:

- Только попробуй! Помнишь? - Думать головой! Пускай полежит, может тоже начнет пользоваться мозгами. Совсем Цирцея его распустила... Ладно, не до пустой болтовни. Завтра посвящение, тебе стоит поспать.