Спаси меня (ЛП) - Рэйчел Гибсон

- Да. И уверен, мне придется увидеть этого сукиного сына.

- Сэма Леклера?

- Ага. Боже, ненавижу этого парня. Особенно теперь, когда обязательства изменились.

Сэйди сделала глоток и прищурилась, глядя на оранжевое солнце, опускавшееся за деревья.

– Ты имеешь в виду, с тех пор как у него изменились обязательства по отношению к твоей сестре?

- Нет. С тех пор как этот сукин сын вытащил меня, и теперь я не могу его ударить.

Сэйди поперхнулась.

- Вытащил? – выпалила она. – Вытащил откуда?

- Из тюрьмы. – Винс взглянул на нее уголком глаза. – В декабре я попал туда за драку с несколькими парнями в баре.

- С несколькими? Это со сколькими?

- Может, с десятком. – Он пожал плечами, будто тут не было ничего особенного. – Они считали себя большими суровыми байкерами.

- Ты подрался с десятком суровых байкеров?

- Они считали себя суровыми. - Винс покачал головой. – Но не были таковыми.

И все же…

- Десяток?

- Сначала было двое или трое. Остальные просто стали наваливаться, пока не началась настоящая драка, и все махали кулаками на всё, что движется.

- Из-за чего началась потасовка?

- Парни решили почесать языками, а я был не в настроении слушать.

- Что? – Сэйди открыла и закрыла рот. – Ты ввязался в драку с байкерами, потому что они сказали то, что тебе не понравилось? – Сумасшествие. В этом нет никакого смысла. – Ты что, не мог просто уйти?

Винс искоса посмотрел на нее, будто это она была сумасшедшей.

- Я обеими руками за свободу слова и всякое подобное дерьмо. Но такая свобода идет в комплекте с ответственностью за то, о чем ты говоришь. И если ты свободен обвинять военных в том, что они необразованные насильники, тогда я свободен заткнуть тебя к черту. Нет, не свободен. А должен.

- Байкер сказал такое? – Сэйди бы подумала, что, скорее, байкеры будут защищать военных.

- Что ты хочешь? Сиэтл! - ответил Винс так, будто это все объясняло. – Вашингтон полон ненормальных либералов.

Может, сейчас был подходящий момент сказать, что она голосовала за Обаму?

Винс сунул руку в боковой карман брюк и вытащил мобильный.

- Ты высосала у меня всю энергию, и я умираю с голода. «Читос» мне не помогут. – Он заказал пиццу, затем помог Сэйди подняться. – Если я и дальше буду есть фаст-фуд и зависать с тобой вместо работы, то растолстею.

Сэйди встала перед ним и положила ладонь на его плоский живот.

- Не думаю, что ты должен беспокоиться об этом.

- Я не в форме.

- По сравнению с кем?

Винс зашел в квартиру, и Сэйди последовала за ним в кухню.

- По сравнению с тем, что было, когда я тренировался каждый день. – Он снял шляпу с коробки. – Сестра прислала мне старые фотографии и прочее барахло, когда отправляла бумаги по налогам за последние пять лет.

Винс порылся в коробке и вытащил пачку снимков. Бросил несколько на стол, а один передал Сэйди.

Она принялась рассматривать фото молодого парня с четко очерченными грудными мышцами и в мокрых шортах.

- Боже мой. – Ей даже в голову не приходило, что этот парень может быть еще более загорелым. Сэйди перевела взгляд с мокрого тела на фото на лицо Винса. - Ты выглядишь таким молодым.

- Здесь мне двадцать. Снимок сделан в тот день, когда я сдал тест по погружению.

Сэйди побоялась спросить, что это значит, и взяла снимок, где Винс стоял на колене перед изрешеченной пулями стеной. Рядом лежал автомат. Винс был в полном камуфляже и с темной растрепанной бородой. На другом снимке он был чисто выбрит и отжимался с двумя кислородными баллонами на спине.

- Сколько они весят?

Повернув голову, Винс взглянул на картинку.

- Примерно восемьдесят фунтов. Я не старался из последних сил. Ненавижу быть «мокрым и в песке».

Они уже выяснили, что он любит воду, но ненавидит песок. Сэйди взяла еще одну фотографию юной версии Винса, где он обнимал женщину и рыжеволосую девочку-подростка. На нем была белая морская форма с черным шарфом, белая фуражка. И широкая улыбка.

- Это мои мать и сестра на выпускном из БАД/С.

Сэйди заметила некоторое сходство Винса с матерью. А вот с сестрой они были совсем не похожи.

– Что значит БАД/С?

- Основы подводных подрывных работ.

Сэйди также увидела гордость в глазах его матери. Если бы у ее отца был такой сын, как Винс, Клайв бы им гордился. Может, даже похлопал бы его трижды по спине.

- Твой отец был там?

- Нет. Уверен, у него имелись дела поважней.

Учитывая то немногое, что Винс рассказывал о своем отце, Сэйди такой ответ не удивил. Но что могло быть более важным, чем выпускной сына?

- Например?

Винс покачал головой:

- Не знаю.

- Мой отец не пришел на мой школьный выпускной. – Но, по крайней мере, она знала, что было важнее ее выпускного. – Он клеймил коров.

Сэйди подумала о событиях дня и обо всех историях Клайва. Хороших и не очень. Когда она виделась с отцом в последний раз, между ними возникла бòльшая связь, чем за все предыдущие годы, позволив Сэйди мельком увидеть ту сторону отца, которую никогда не видела прежде, но это ни в коем случае не было той всепоглощающей эмоциональной связью, которую она всегда желала.

- Твой отец все еще жив, может быть, он изменится.

- Мне все равно. – Винс заглянул в коробку и засунул туда вещи. – Не думаю, что люди меняются, если только они в самом деле не хотят этого. Никто не изменится только потому, что этого хочет кто-то другой. И даже если старик изменится, думаю, уже слишком поздно.

Сэйди не считала это правдой, но кто она такая, чтобы спорить? Она так никогда и не достигла настоящего мира со своим отцом. Того большого голливудского хэппи-энда, который бы связал для нее все в красивый узелок. Если бы отец прожил еще десять лет, она и то, вероятно, не получила бы от него желаемого.

Заглянув в коробку, Сэйди вытащила голубой шлем с белой надписью «Хэйвен» спереди и «228» по бокам.

- Что это?

- Шлем второй ступени БАД/С. – Винс взял его из рук Сэйди и надел ей на голову: шлем съехал на брови. - Он подходит к твоим глазам.

Она подтолкнула шлем вверх.

- Он мои глаза закрывает.

Винс вытащил золотой значок из бархатной коробочки и прикрепил его к футболке Сэйди.

- В моем шлеме и с моим трезубцем ты выглядишь очень горячо.

- Правда? – усмехнулась она. – И скольким женщинам ты разрешал надеть твой шлем?

- Конкретно этот - никому. – Винс наклонился и сказал, касаясь губами ее шеи: - Ты первая женщина, которая трогает мой трезубец.

Сэйди не поняла, делало ли это ее особенной или нет, но прикосновение теплого рта к ее коже делало что-то особенное с ее телом.