Фреон - Сергей Клочков

Придётся сесть на холмике из песка, спиной к спине, ждать… час, может, два, пока не побледнеют серые потоки, да и после очень осторожно идти придётся — местность в Тёмной долине холмистая, а в Зоне это дело поганое, «электрика» лютовать будет, да и «мясорубок» тут море, на холмах они почти незаметны.

— И как тут ваши выживают, непонятно, — поделился я мыслью. — Единственное более-менее похожее на «палестинку» место у старой заправки. Не понимаю. Тяжко ведь здесь.

— А вот так! «Свобода» нигде не пропадёт, «фримены» Зоны не боятся. — Фельдшер улыбнулся. — Зато наши места, и все это знают. Сохатые заглядывают, понятно, да только это им дорого обходится. Ты думаешь, зачем мы наш схрон Хорю под лавку передали? Снабжение через Кордон наладим, а потом и в Тёмной долине полноценную базу обустроим, «научников» со временем пригласим, не всё же им у псевдоармейцев на «Ростке» околачиваться? Ведь мы, по идее, «ботаникам» намного полезнее будем, «Свобода» за изучение Зоны ратует. Да и знаем мы её лучше, чем те чёрно-красные дуболомы, это я уж тебе гарантирую. А вообще с учёными дружить круто, чуваки. Цивилизацию двигать, быть сопричастными, так сказать, к прогрессу, с умными, правильными людьми общаться. Это реально здорово. Надо, по-любому надо связи с НИИ налаживать.

— Однако не похоже, чтоб учёные торопились со «Свободой» сотрудничать, — заметил я.

— Это досадно, конечно. Промах, признаю. Тут уж «долганы» нас обскакали, ничего не попишешь, — вздохнул Фельдшер. — Руководство у них быстро сообразило что к чему. Ещё не вечер. С «ботаниками» мы подружимся со временем, я точно говорю, и всем от этого лучше станет.

— Только что сейчас толку от этого нет ни вашим, ни «долговцам», да и ваще никому, — заметил Философ. — Нашли о чём трепаться. Какая тебе, на фиг, дружба с «ботаниками»? Кому вы нужны? Проснись и пой, на…

— Тебе не говорили, что старших перебивать плохо? — беззлобно спросил «свободовец».

— Прикинь, не говорили, — усмехнулся Ересь. — Я не настолько крут, как два других очень опытных перца, куда уж нам до вас. Но базарите вы сейчас реально не по делу. Базу, там, фигазу ботаническую, да мы, типа, круче, чем «долговцы», мы с учёными дружбаны. Чихать на вас «ботаники» хотели, неужели до сих пор не допёрло? Я, конечно, молодой, тупой, это мне вон даже мутант вякнул. Но вы, по ходу, ещё тупее.

— Объясни.

— Я вот с Лунём, а потом с Фреоном какое-то время по Зоне ходил. С «ботаниками» немного общался, ну, другие разговоры слушал. Понял одну штуку, что ты, сталкерок, что ты, «свободный», и на хрен никому из «ботаников» не нужны. Они вас реально слили воякам, когда вы пользу перестали приносить. И кашлять они хотели на ваши жизни, и если мы здесь все передохнем, как собаки, ни один «ботан» не почешется даже. Вон, рассказывали, типа один академик орал, что, мол, сталкеров не трогать, военных нам в Зоне не надо. Хвалило его сталкерьё и в Баре, и на «Ростке», мол, какой классный, за вольных бродяг подписался. Ага, как же… он не за вас, лохов, рубится, а за свои ботанические интересы.

— Э, брат, ты сгущаешь. — Фельдшер покачал головой. — Ни к чему всех «ботаников» сразу в сволочи записывать. Везде есть хорошие люди.

— Ага. До хрена хороших кругом. Бабульки у нас возле интерната сидели. С внуками, такие все добренькие… директриса гоняла нас на «трудовое воспитание», грядки им копать-полоть, типа, уроки доброты, мать их. Когда на огородах пахали, так были сынки и касатики. А потом по улице я шёл мимо их лавки, где они по вечерам треплются. Так вот, одна бабка другой втирала, что интернатских лучше в детстве усыплять на хрен, как собак, а вторая кивала, типа, да, отребье, из них только уголовники и наркоманы вырастут. А мы им с пацанами все грядки перелопатили, воды с колонки натаскали. Вчера, значит, молодцы, когда на них пахали, а сегодня вдруг уродами стали, и за что — непонятно. Я тогда в первый раз выводы сделал, и веришь, потом редко в людях ошибался. Так что вы бы, такие офигительно умные, не трепались насчёт «ботаников», что на словах вас расхваливают, а лучше башкой подумали. Слили они вас, понятно? Взяли и бросили, как хлам. Теперь бродите, выходы ищете, а вон те чуваки уже четыре дня не жравши были, и таких, сто пудов, сейчас половина Зоны. Базу они учёным обустраивать собираются. Лохи, блин. Катались на вас, как хотели, а вы и довольны, тупорезы, уже заранее на задние лапки встаёте, чтоб, значит, погладили и лаве дали. В реале хрень несёте, слушать противно.

И такая едкая, созревшая злоба в глазах, такой почти звериный оскал у парня, что не по себе мне стало. Диковат всегда был Философ, замкнут, да что уж там, не особенно умным я его считал. Вон чего наплёл, все у него если не гады, то лохи. Не прав он, конечно. Ну а с другой стороны, если подумать хорошенько… профессор Мирошников не тебя ли, Фреон, попросил слазить в Агропромовские подземелья за образцом тканей кикиморы? Как отправил до тебя ещё шесть человек, которые оттуда не вернулись, а тебе, можно сказать, просто повезло? Понимал он, на что тебя посылает? Само собой, понимал. Ёкнуло ли у него в душе хоть раз за тех бродяг, что уже не вернутся из тех кошмарных подвалов? Судя по всему, нет. Спокойно он так тебе расписывал, что именно надо достать, в какой контейнер положить, и ни одна жилка на его лице не дёрнулась. Деловито, просто, словно за хлебом в магазин посылал, и ведь ни слова, зараза, о том, что шесть человек до меня угробил. Это я уже потом узнал, когда вернулся с башкой кикиморы и двумя её костяными белёсыми руками, похожими на сухие ветки. Колошматил я эту тварь из автомата почти в упор, три магазина выпустил, пока крутилась она юлой во тьме подземного коридора, и даже на расстоянии веяло от неё чистой, концентрированной смертью, от которой вымораживало в жилах кровь. И когда уже кончились патроны, долго гвоздил я её куском ржавого швеллера, удивляясь, отчего это она всё никак не умрёт и отчего так стремительно уходят силы из рук и кружится голова. Сколько она у тебя успела жизни вытянуть, пока бил ты её, Фреон? Сколько потом тянул из тебя живое тепло обрывок так и не умершей твари даже через специальный защитный контейнер, где она всю дорогу скреблась и возилась, словно гигантское насекомое в коробке? Помнишь, с каким трудом удалось Болотному Доктору, тогда ещё в первый раз, спасти твою жизнь, как ты потом больше года замерзал даже возле самого большого и жаркого костра? До сих пор ведь зябко тебе бывает осенними ночами, ломит суставы в левой руке от плеча и до пальцев, потому что именно в ней ты нёс рюкзак с «трофеем». Напоминание тебе о той глупости… Сионист рассказал, что на хилую, выдохшуюся тварь повезло мне выйти, что не напала она сама и не до смерти меня уделала. И вот до сей поры я единственный из сталкеров, кто не просто выжил при встрече с кикиморой, но даже и кусок от неё «ботаникам» припёр. С тех пор, кстати, и считается, что я «спец по подземельям», а по сути, наверно, просто жадный дурак. Вознаграждение за тот незабываемый «образец» действительно жирным было, которое ты потом в больничке институтской и спустил на лечение, так как бесплатно сталкерам местные врачи помогать отказываются, вспомни того же Луня. Если бы к Доктору не отвели меня тогда, был бы мне однозначный капут. Да и сколько было, что посылали «ботаны» нашего брата сталкера на верную смерть? Сколько раз большие награды назначали за уникальный артефакт в какой-нибудь особенно подлой аномалии, заранее зная, что большинство бродяг так и останутся лежать тряпьём ещё на подходах. И, если по-честному, Ересь не открыл нам Америку, а просто натыкал носом в очевидные факты.

Высказался Философ и успокоился чуток, только что через зубы раздражённо сплёвывает с сочным таким цыканьем, ну шпана шпаной, да и что с бывшего гопника взять. Однако и у меня мысли невесёлые возникли, да и Фельдшер крепко задумался. Как Гопстоп говорит, «попадание по центру». Неприятно такое от салаги слышать, что уж там. Вот тебе и Ересь. Не ожидал, честно говоря.

«Марево» заметно схлынуло, и по сухому руслу медленно ползли уже отдельные, узкие струи странного серого газа. Можно и перескочить, а потом через гряду низких холмов добраться до радиоактивного озера. Оттуда должна быть видна труба котельной… Пенка, зараза. Не могла дождаться по-человечески, утрепала к чёрту на куличики. Ищи её теперь…

— Так, народ. Выдвигаемся. Идёте за мной, вот эту серую пакость надо перепрыгивать, смотрите не вляпайтесь, а то мало не покажется. С того берега по моим следам. Башкой по сторонам вертите.

Лощинку перешли и по краю глубокой балки миновали скопление «трамплинов»: гравитационные искажения медленно крутили в воздухе столбы мелкой грязи, камешков и выдранной с корнями травы. Пришлось надеть респираторы и защитные очки — поднятая с земли грязь была радиоактивной, счётчик начал потрескивать, а возле «трамплина» мелкий мусор может попасть и в глаза, заскрипеть на зубах, отчего риск словить вовнутрь «горячую частицу» увеличивается в разы. И вообще в плане радиации Тёмная долина до сих пор довольно грязное место. Гайка, взмахнув хвостом из плёнки, полетела вперёд, но на землю так и не упала и, упруго отскочив прямо от воздуха, с протяжным стоном ушла в небо. Значит, в сторону, метр за метром прощупывая безопасную тропинку. «Трамплин»… никогда не угадаешь, что сотворит с тобой эта аномалия. Может, лёгкой контузией и парой синяков отделаешься, а может, и тяжёлым, раздробленным переломом, после которого или ампутация, или долгая, мучительная смерть. А то и вообще сделает «трамплин» из сталкера много мелких кровавых брызг, сколько раз такое бывало. Поэтому не торопись, Фреон, проверяй каждый свой шаг…